Ангел вожделения - Елена Радви

Бекки давно собиралась на выставку примитивистов, которую организовали в Гринвидж-виллидже, в одной коммерческой галерее. Антони наотрез отказался идти, сославшись на дурное настроение. Бекки даже была этому рада. Сейчас, после отъезда детей, ей требовались впечатления, которые могли бы заполнить пустоту разлуки… Подобно водолазу, который возвращаясь из глубины, старается компенсировать перепад давлений, так и Бекки. Ей, чтобы окунуться в шалую жизнь с Антони, после ностальгии, вызванной приездом детей, требовались впечатления, случайные встречи со старыми друзьями. Это напоминало скорее поминки после похорон, без которых так тяжко возвращаться к привычному, тая в душе груз потери.

Выставка произвела на Бекки впечатление. Подняла настроение. Детское и забавное искусство примитивистов как нельзя лучше соответствовало моменту… «Глупый Тони, наверняка он бы порадовался, думая, что рисует гораздо лучше тех художников», – улыбалась в душе Бекки, восхищаясь филигранной законченностью и изысканностью форм неуклюжих на первый взгляд работ.

Домой Бекки вернулась довольно поздно.

Обошла весь дом – мужа нигде не было. Бекки заглянула в гараж. Так и есть: машины нет, Тони уехал. Она вошла в спальню, разделась, легла в постель и попыталась заснуть, ничего не вышло. В голове вертелось одно: где он? Хотя она отлично знала – Тони в своих любимых кабаках.

Одно дело, когда Тони исчезал при детях, – ему действительно не интересно в их кругу по вечерам. Бекки даже радовалась, когда он уезжал: пусть не мозолит глаза, не озадачивает детей своим дремучим интеллектом, вопросом, что связывает их мать с ее новым мужем. И, чего доброго, докопаются до истины. Дети, в свою очередь, тоже обратили внимание на исчезновения Антони, объясняя это тактом и благородством нового «папы».

Так что Бекки это вполне устраивало, она была спокойней.

Но теперь, когда они остались одни?! Где же он?!

Бекки не могла дольше оставаться в неведении. Она вышла на дорогу, постояла, осмотрелась вокруг, словно надеясь, что Тони прячется. Ее шаги сделались быстрей, движения лихорадочней. «Где же он? Где?!» – уже кричала она. – «Господи! Пусть придет! Только бы пришел!»

Бекки вернулась в дом и устало опустилась на ступеньку…

Когда затуманенным взором она увидела туфли Антони, то не сразу и сообразила, что это он.

– Слава богу! – прошептала Бекки, вмиг избавляясь от дремы.

– Малышка не спит? – у Антони было хорошее настроение. – Соскучилась по своему… Нострадамусу?! – он засмеялся. – Что ж, попробуй!

Как оказалась в его власти сейчас, Бекки не сообразила. Блаженство пронзило ее, она все простила, все забыла. Бекки была счастлива…

Теперь Антони целиком властвовал над Бекки. И в этой власти Бекки чувствовала особое эротическое изощрение. Он – господин! Антони четко уловил наступившее рабское смирение, и это чувство его пьянило. Теперь он поступал, как вздумается.

– Ты уходишь? А я?! – голос жены сдерживал слезы.

– Отстань! Я все время с тобой… Дай отдохнуть от тебя.

– А если я пойду одна?!

– Валяй! И не смотри так. Хочу побыть один… Ты часто видела моих друзей с женами? Никогда! А я все время с тобой. Могу я, в конце концов, провести время в мужской компании?

– Знаю я эту «мужскую компанию»! Кто больше юбок за вечер задерет!

– Не бойся, тебя не забуду. Моя лошадка устали не знает, – и Антони уходил.

Бекки покорялась – страх опротиветь Антони сковывал ее. Она бродила по дому, не зная куда себя деть. Возникла мысль тоже отправиться куда-нибудь. Но куда? В притонах, куда она хаживала с Антони, одной не появиться, туда ходят лишь проститутки, с женами туда редко кто заглядывает, Тони прав… Он мог проделывать с Бекки все что угодно, но Бекки никогда ни на одного мужчину и глаз не поднимала, всецело подчиняясь своему кумиру…

А может быть, вернуть кого-нибудь из старых друзей? Не обязательно их знакомить с Антони. Самой заехать к ним. Но долго так не протянется, надо и к себе пригласить. Нет, нет… Лучше не искушаться! Та жизнь отрезана раз и навсегда. Она несопоставима с этой, теперешней. И нигде не пересекается, несмотря на утверждения Антони… Вот и ответ на спор – что важнее: душа или тело! Впрочем, возможно это загадка только для нее, для Бекки. Пройдут годы и все встанет на место. Годы…

Бекки взглянула на себя в зеркало. Во что она превратилась? Похотливая старуха! Только фигурка еще ничего… Понятно, что Тони она приелась. Бекки поднесла пальцы к вискам и натянула кожу. «Сразу помолодела… Нужно сделать операцию… Как минимум понадобится полмесяца, пока заживет, а Тони останется один. Наведет сюда шлюх. Соседи, хоть и не близко, но, чего доброго, могут заметить, Тони прятаться не станет. А тогда – конец! Сообщат Питеру…»

Бекки представила разговор ее мальчика с отчимом. Чего доброго, Тони и по физиономии заедет. Нет, уж лучше как-нибудь так. Маски всякие, кремы… Но ни в коем случае не оставлять мужа одного…

Бекки посмотрела на часы – три ночи. «Ничего себе, шляется! Сколько можно?!» Она тяжело присела на пуфик и привалилась спиной к стене. Сон обволакивал сознание. И тут, сквозь дрему, послышался голос Антони.

– Ха! Моя малышка ждет-не дождется свою игрушку. Со мной она, со мной, не забыл, – Антони стоял на пороге, широко расставив ноги, с расстегнутыми брюками. – Ну ползи сюда, ползи… Заслужила!

Бекки перевалилась с пуфика на колени и поползла к Антони по колкому ворсу. Антони посмеивался и торопил. Бекки приблизила лицо, вдыхая столь сладостный запах мускуса. И тут она замерла – предмет ее вожделения, ее идол, был помечен следами яркой губной помады…

– Что такое? – Антони склонил вперед голову. – Ах, помада? Вот сучки: только увидят – сразу же тащат в рот! Как дети, ей-богу! – ничуть не смутился Антони. – Вытри, на платок…

Бекки затравленно смотрела снизу на нависшее лицо своего повелителя.

– Брезгуешь, чистюля? Скажи спасибо и за такое, бабушка! – Он перешагнул через жену и направился в спальню, сбрасывая плащ. – Бабушка Бекки! Ты ведь уже давно бабушка…

Бекки разрыдалась: все, конец! Он больше не хочет быть с ней… Она подошла к двери спальни, толкнула ее, но дверь не поддалась. Бекки постучала.

– Убирайся! – выкрикнул Антони. – Не смей входить ко мне! Ложись под дверью, как собака. Слышишь?!

Бекки опустилась на колени и, свернувшись клубком, замерла на пороге его спальни.

Наутро Антони не глядел в ее сторону, он просто не замечал жены.

– Тони, милый, прости, умоляю! – Бекки шла следом, цепляясь за мужа.