Святой Грааль - Юрий Никитин

Внезапно его словно осыпало морозом. Кровь отхлынула, как сквозь вату услышал встревоженный голос Чачар:

— Больно?.. Потерпи, еще чуть-чуть...

Зачем обманывать самого себя, подумал он горько. Ясно же, что под Владыками Мира менестрель подразумевает Семерых Тайных. Эти бессмертные маги не знают поражений, идут к зримой цели. Политики не прекраснодушные мечтатели. Перемалывают своими жерновами целые королевства, империи, народы, нации, религии, верования. Для них убить героя, короля или императора — что раздавить тлю.

— Отдохни, — велел он Чачар. — Иди, не дуй губки... Надо поговорить по-мужски с сэром Томасом.

Прекрасные глаза Чачар мгновенно наполнились слезами. Запруда век едва удерживала напор сверкающей влаги. Томас беспомощно посмотрел на Олега. Калика сказал сквозь зубы:

— Чачар!

Запруда прорвалась, водопады слез хлынули по бледным щекам, но голос калики был настолько странным, что ее как ветром выдуло из комнаты. Томас встревоженно подсел на ложе к Олегу:

— Очень больно?

— Сэр Томас, знаешь ли ты, что за твоей чашей охотятся не простые грабители?

Томас подумал, меланхолично пожал плечами:

— Нет, но... какая разница?

Олег зло стиснул челюсти, пережидая приступ боли, усилием воли послал приказ очистить кровь от грязи, дабы не случилось нагноение, добавил жара в месте раны — больно, но заживет быстрее. Сказал изменившимся голосом:

— За чашей охотятся могущественные люди. Пока что посылают наемных убийц, грабителей, разбойников, но когда-то вмешаются сами. Может быть, откажешься от нее? Ради спасения жизни?

Томас прямо смотрел на друга:

— Спасибо... Но разве жизнь так уж дорога? Честь дороже, правда дороже, любовь дороже... Многое дороже, чем наши короткие жизни. Чего цепляться за такую малость? Хотят чашу, пусть попробуют взять. Я буду защищать, кто бы ни пытался отнять.

Олег огляделся по сторонам, приблизил голову к Томасу, сказал негромко:

— Тогда я скажу, кто хочет заполучить твою чашу. А ты, может быть, скажешь мне, зачем им это понадобилось... И подумаешь еще раз. Вдруг да передумаешь, решишь отдать... Я не стану тебя винить, Томас! Противники — несокрушимые. Зовут их Семеро Тайных Мудрецов. На самом деле это они правят миром — короли, императоры, султаны и шахи в их руках не больше, чем пешки на шахматной доске!

Томас смотрел недоверчиво, но щеки против воли вспыхнули жарким румянцем, он оживился, подсел ближе, наклонился. Олег продолжал шепотом:

— Они бессмертны. Их можно убить, но без насилия они могут жить бесконечно долго. Они видели рождение, расцвет и разрушение многих империй древности, они лучше других понимают сокровенные, скрытые от простых глаз причины падений и взлетов новых народов, царств, а за тысячи лет жизни поняли секреты власти. Постепенно научились подправлять развитие царств: иных подталкивают к расцвету, других умело приводят к гибели. Ты не поверишь, но иногда достаточно в нужный день и час устроить драку на базаре, в результате которой гибла династия древних царей, гибло государство... А на окраине стремительно вырастало новое: сильное, здоровое, молодое. Обычно — более справедливое, достойное. Да-да, они, как правило, губят жестокие царства, поощряют добрые, поддерживают народы с добрыми нравами и милосердными обычаями...

— Они чтут Христа? — перебил Томас.

Олег запнулся, болезненно наморщил лоб, придумывая ответ. Рыцарь напряженно следил за лицом калики, не понимал — что сложного? Чтут Христа — свои, отвергают — язычники, неверные.

— В общем-то... чтут. Если брать в целом. Ведь до рождения Христа мир тоже был не в руках Сатаны, как ты знаешь. Бог сотворил, Бог присматривал, а его сын родился как бы в помощь престарелому родителю. Но для Семи Тайных и Христос не так уж важен... Не кипятись! Они застали мир, когда о Христе никто слыхом не слыхивал, доживут и до следующего пришествия, если состоится. Я хочу, чтобы ты не столько ломал голову над их видением будущего мира, а подумал над опасностью, что грозит лично тебе. Ты не сможешь выстоять, когда такие сверхмогучие люди, вернее, — маги становятся твоими противниками! Но это еще не все...

Он вздохнул, лицо его посерело. Томас придвинулся вплотную, в комнате словно сгустился мрак.

— В древности была сильно развита магия, — сказал Олег хрипло. — Сейчас от нее почти ничего не осталось, но Семеро Тайных пришли из древности! Они владеют многими могучими секретами. Я не знаю смертных, не знаю королей или героев, которые могли бы выстоять... Даже просто драться с ними!

Лицо его было осунувшееся, скорбное. Томас ощутил горячее чувство нежности к одинокому калике, непроизвольно протянул руку, обнял за плечи:

— Сэр калика! Драться можно всегда.

— Драться, — повторил Олег невесело, — зная, что погибнешь?

— Разве не знал отважный Роланд, что идет на смерть? Разве не шагнул навстречу гибели Беовульф? Не шли на славную гибель тысячи героев, зная, что жизнь коротка, а слава вечна? Сэр калика, будь эти Семеро Тайных даже древними языческими богами, им не испугать меня. Убить могут, но не заставят отдать Святой Грааль добровольно.

Что-то в голосе рыцаря заставило Олега спросить осторожно:

— Не веришь в их существование?

Томас помялся, ответил, уведя глаза в сторону:

— Верю в опасных противников. А вот в чудеса... Верю, что в мире есть чудесное, что за морями есть люди о трех головах, летающие рыбы и говорящие кони, ... иначе в мире жить станет совсем тошно! Но, дорогой сэр калика, я не верю, что чудеса могут стрястись со мной или в тех местах, где я бываю.

Он смотрел честными простодушными глазами. Олег сказал со вздохом:

— Прекрасное мировоззрение! Европейское от холки до копыт. Дорогу новым народам, потеснись, старые империи... Но ты все-таки подумай над тем, что я сказал. Чудес не бывает вообще, но в этом ма-а-а-ахоньком случае могут произойти. Обязательно произойдут, если не добудут чашу руками наемников или воров.

Томас поднялся, с грозным видом похлопал ладонью по рукояти меча. Железная перчатка глухо позвякивала.

— Пусть попробуют! Разве сюда вбит не гвоздь, окропленный кровью Христа? Разве не подлинное древо его креста в этой рукояти?

Олег поморщился:

— Брось, Томас. Подделка.

Томас отшатнулся:

— Да как ты... да как смеешь? Как ты можешь?

— Ты в дереве разбираешься? Скажи, что за порода?

Томас сказал уверенно:

— Из дуба, слепой видит! Из чего ж делать рукоять благородного рыцарского меча, как не из старого мореного дуба, самого благородного из деревьев?

— Гм... Рукоять — да, но крест... Гвоздь не вобьешь, только пальцы изранишь. Вашего бога распяли на кресте из осины! Вообще у вашей веры какая-то странная вражда с этим бедным деревом. Осина — единственная, кто не признала вашего бога при бегстве в Египет, то-бишь, не склонила ветви, а когда вели на Голгофу — не дрожала от жалости и сострадания. Говорят, все деревья опустили ветви и листья! Брехня, конечно. Пороли его тоже осиновыми прутьями. Крест, как я уже сказал, из осины. Правда, на осине удавился Иуда...