По запаху крови - Алексей Ворон

— Ну, нет, — произнесла Морейн вслух, — второй раз я не позволю загнать себя в эту западню!

Она уже приняла решение, что будет идти навстречу своей собственной судьбе и никому не даст в нее вмешиваться. Быть может, уже скачет к ней долгожданный витязь, ветер треплет его волосы, он ищет глазами Морейн и вот-вот найдет ее, ей осталось лишь еще немного подождать, сейчас они встретятся взглядами.

Морейн отшатнулась от пламени, которое едва не лизнуло ее лицо. Как могла она так задуматься? Что за странный морок? Ощутив в своих глазах слезы, она недовольно дернула плечом. «Ты уже не в том возрасте, милая, — сказала она себе, — чтобы плакать из-за несбывшихся надежд». Морейн с небывалым рвением принялась наводить порядок в заброшенной хижине. За этим занятием ее и нашли слуги, посланные Серасафом, которому донесли, что принцесса не вернулась к ужину.

С Волчьей Заставы известий не поступало, горные хребты, окружающие долину, оставались непокоренными. Но на третий день после похорон Светлого Короля загорелись дальние деревни и поселения, а к вечеру вся Эринирская земля была наполнена ужасным воющим войском Поэннинского вождя.

Этого не может быть! О, Великая Богиня, что ждет несчастных жителей этой страны: унизительный плен, жестокое обращение, тяжелые работы, а может быть, и что-нибудь похуже, о Поэннинском племени ходили самые ужасные и кровавые слухи. Но нет, Эринир выстоит, как стоял сотни лет, еще до восшествия на его трои королей-Оллатаров. И, когда Морейн поделилась своими мыслями с братом, Серасаф успокоил ее: конечно Эринир не сдастся, а он, новый король, выйдет на бой с могущественным предводителем вражеских войск.

— Не бойся, Морейн. Мне известно средство, которое поможет одолеть нашего врага, — уверенно говорил Серасаф, пока слуги натягивали на него доспехи. — Я давно ждал этого боя, я давно готовился к нему.

Морейн успокоилась, и ее спокойствие продлилось целых два дня, по истечении которых вражеское войско уже стояло у стен Эринирской крепости. Все окрестные поселения и города были разгромлены, и королевский замок остался единственной еще не сдавшейся твердыней. Серасаф был в отчаянии, он думал, что достаточно убить предводителя врагов, как вся армия чужаков разбежится кто куда. Но ему никак не удавалось встретиться на поле битвы с Поэннинским вождем, к тому же выяснилось, что ведет войска сам король Белин, а кроме него, еще и несколько его братьев. Против крохотного Эринира и юного Серасафа, словно многоголовый дракон, стояла огромная армия, возглавляемая сразу шестью сыновьями Дунваллона. И даже, если бы удалось убить кого-то из них, это бы не обезглавило армию противника. Серасаф, не успевший еще взойти на трон после похорон отца, умел реально смотреть на жизнь: война проиграна в позорно короткие сроки. Ни союзники, ни друзья не успели прийти на помощь, а у Эринира уже нет сил и времени дожидаться их поддержки.

В алом шерстяном плаще король Белин неподвижно стоял, опираясь на длинный меч и наблюдая за стенами замка прищуренными глазами. В отличие от своего отца, Белин редко принимал участие в захватнических войнах, он посылал на них своих братьев, направляя их безудержную энергию в нужное русло. Но в этот раз, по настоянию Королевского Друида, ему пришлось отправиться во главе своего войска. Гвидион во что бы то ни стало хотел избавиться от Эринирского короля и его наследника — принца Серасафа. И то, что по материнской линии Белин происходил из Туатов, по мнению Гвидиона, могло пригодиться в войне с оплотом Дивного Народа. Белин не придерживался веры своих предков. Выращенный отцом, он относился к Туатам даже с большей ненавистью и презрением, чем Дунваллон. Так же, как Гвидион, он боялся той угрозы, которую несли его семье Оллатары.

Теперь, когда падение Эринира было предрешено, Белин с чувством детского озорства предвкушал, как встретится там с королем и принцем Туатов и посмотрит в их глаза. Он найдет в их замке святилище или алтарь, бросит вызов Великой Богине Туатов и будет равнодушно смотреть, как его люди разнесут на куски ненавистную святыню.

На этой войне король чувствовал свою неуместность. Командовал войсками Бренн. Словно бог войны, он носился на угасе, успевал всюду, замечая все, подбадривал своих воинов, когда пламенной речью, когда личными участием. От мирной, сытой жизни, которую Белин вел после смерти отца, он несколько располнел, но все же находил время для тренировок, особенно когда посещал Поэннин, где это было основным занятием его обитателей. Он и теперь был в неплохой форме и готов в нужный момент выполнить отведенную ему на этой войне роль.

Серасаф вывел свое войско навстречу врагу, жаркая сеча разгорелась под стенами замка. Морейн нервно расхаживала по приемной зале отцовского дворца. Вдруг витражное окно зазвенело и осыпалось сотней разноцветных искр. Мимо Морейн тяжело прогудела случайная вражеская стрела, вслед за которой в залу порвался шум битвы и звериный вой. Даже во дворце становилось опасно. Распахнулась дверь, и вошел Серасаф в забрызганных кровью доспехах, помятых в некоторых местах так, что краска, покрывавшая их, растрескалась и осыпалась. Зеленый цвет Эринира смещался с багровым цветом вражеской крови и тусклым металлическим блеском доспехов.

— Мы проиграли! — крикнул Серасаф на всю залу.

Затем он подошел к принцессе и протянул ей старинный кинжал с зеленой малахитовой рукоятью.

— Когда враги войдут в ворота замка, проткни этим кинжалом свое горло. Не бойся, ты не успеешь почувствовать боль. — Увидев хлынувшие из глаз принцессы слезы, он прижал ее к себе и сказал: — Морейн, они жестоки и кровожадны, если ты попадешься к ним живой, тебя ждет унизительное рабство или страшная смерть. Не забывай о своем происхождении, будь достойной наших предков. Туата де Дананн не сдаются в плен живыми. Я должен быть со своими воинами. Прощай!

И он, поцеловав принцессу в лоб, покинул залу. Ушел, оставив ее одну, поглощенный собственными мыслями о предстоящей последней битве. Принцесса с тоской смотрела вслед родному брату, в венах которого текла та же кровь, что и у нее. В ее руках остался кинжал в золотых ножнах дивной красоты с резной рукоятью, покрытой кровью то ли врагов, то ли родного брата.

Морейн вышла на крепостную стену и выглянула в бойницу. Это было неосторожно, вражеская стрела легко могла пронзить ее. Но завоеватели считали замок уже своим, вопрос о его сдаче был только вопросом времени. Победный колокол уже звучал в их головах, будущая добыча поделена, участь пленников решена. Зачем стрелять по своему добру? Холодный и мокрый ветер больно хлестал ее по лицу. Морейн всматривалась в грязную воду рва, окружающего замок, и чувствовала, что решимость покидает ее.