Функция 3 - Виталий Сергеевич Останин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Захар. — буркнул я, не оборачиваясь в сторону шеф-капрала. — Как договаривались. Голова и суставы. Лучше всего ноги.
— Ага. — отозвался тот напряженным голосом. Земляк понимал, что если мой план не сработает, ему и его людям конец.
— Тогда я пошел.
Пять Воинов на меня одного — это было дерзко. Да и Аналитиков с Наставником не стоило сбрасывать со счетов. Не говоря уже о Лидере. Не будь у меня за спиной наемников, я бы не рискнул. Но и с ними шансы того, что я переживу сегодняшний день, были не слишком большими.
Можно было бы взять с собой девочек, хоть какая-то, но поддержка. Но я решил не подвергать их и себя риску. Их, потому что бойцом среди моих функций была только Баскетболистка, а себя, потому что до сих пор не был уверен, что Лидер не сможет перехватить управлением над моей Структурой. Я же не знал, как вообще эти механизмы синхронизации работают.
Поэтому я лосем несся вперед, надеясь, что легионеры будут стрелять метко, а Структура, увидев одного достойного противника, предпочтет сперва разобраться с ним. Так и вышло. По крайней мере, сначала.
Воины выскочили из укрытий и бросились на меня. Один сразу же споткнулся, заваливаясь на бок. Я заметил как у него подломилась нога — один меткий выстрел снайпер легионеров мне обеспечил. Оставшиеся четверо даже не оглянулись на подранка и напали на меня. Небоевые типы даже высовываться из укрытия не стали.
Функции бежали широкой цепью, так что Криком я мог зацепить только одного. А что такое один из четверых? Не стоит и напрягаться. Лучше уж дождаться удачного момента, когда на траектории Крика окажется хотя бы двое, а лучше все четверо.
Это едва не стало моей ошибкой. Воины были из молодой Структуры, то есть неопытные. Но отсутствие техники они вполне компенсировали численным преимуществом и скоростью нанесения ударов. Руками и ногами махали, как баг на лушу положит, но именно про такое говорят — количество переходит в качество. В первые секунды столкновения, я оказался буквально в центре безумного урагана конечностей. И не пропустил ни одного удара только благодаря зверским тренировкам, через которые меня прогнал Вадим Ланской. О контратаке я даже не думал, полностью сосредоточившись на обороне.
На то, чтобы применить Крик, тоже времени не было. Его не требовалось много — меньше секунды сосредоточенности. Но ты найди ту секунду, когда тебя постоянно атакуют.
Не было никакого прощупывания, никаких пауз. Воины махали руками и ногами без остановки, и каждый удар мог отправить меня в нокдаун. Я попытался немного отступить, сместиться в сторону, чтобы дать возможность легионером поддержать меня огнем, но проклятые функции вцепились в меня как борзые в медведя.
Но вот один дернулся от попадания. Не упал — пуля попала в бок, но на миг сбился с ритма. Чем обеспечил мне окно возможности, которое я постарался максимально использовать. Чуть присел, пропуская над головой летящую руку другого Воина, и, усиливая апперкот инерцией при выпрямлении, вынес ему челюсть. Минус два — со сломанной шеей он не боец до конца боя.
Разворачиваясь к другому противнику, я, краем глаза, заметил движение у легионеров. Но все происходило на такой скорости, что понять, что там происходит я смог с некоторым запозданием, когда наносил удар ногой в колено функции.
Лидер, Аналитики и Наставник обошли меня и обрушились на людей. Хитрожопые твари! Мои вроде держались, да и девочки вроде в стороне не стояли, но все равно — в близком контакте у легионеров шансов почти не было.
Помочь им я никак не мог. По крайней мере, пока не разберусь с тремя своими оставшимися противниками. Может они справятся. В конце концов — Аналитики не Воины. Шансы есть.
И в этот момент я пропустил удар в корпус. Меня подбросило в воздух и тут же бросило на землю. Дыхание сбилось, и, кажется, несколько ребер треснуло. При падении я попытался сгруппироваться, но упал все равно неудачно. На бок, да еще и руку не успел вывести из под корпуса.
Игнорируя боль, перевернулся на спину, и встретил противников Криком. Попал, кажется. Но, видимо, не по всем. Потому что получил еще один удар. В голову.
Что-то взорвалось внутри. Внешний мир исчез во вспышке света. Я только успел почувствовать еще один удар и треск сломанной кости. После чего сознание погасло.
3–4
14-й день после Вторжения
В себя я пришел на больничной койке. Понял это как-то сразу, вдруг, без разглядывания обстановки. Да и нечего было разглядывать — плафон с лампой дневного света, белый потолок и бледно-зеленая краска на стенах. Нос щипало запахом лекарств и дезинфицирующих химикатов.
«Выжил? Но как?»
Правая рука упрятана в гипс, покоится на какой-то подставке. Левая нога задрана кверху и тоже жестко зафиксирована. Грудь сжимает корсет, даже голова в бинтах — я видел краешек марли прямо над глазами. При этом у меня ничего не болело. На обезболивающих? Или уже зажило?
«Крепко мне досталось! Но где тут нашлась больница? Да еще и такая?..»
Такая, значит российская провинциальная. Я дважды в подобной лежал. Первый раз со сломанной ногой в девять лет, она вот так же была зафиксирована над кроватью, а второй раз после удаления аппендицита в двенадцать.
Скрипнула дверь — вот так же она скрипела в детских воспоминаниях! — и в поле зрения показалась медсестра. Молоденькая, симпатичная, похоже практикантка. И очень странно одетая. На темных волосах у нее был какой-то чепчик с огромным красным крестом, а на теле — крохотный халатик, в котором она едва-едва помещалась. Короткий, под самый срез трусиков. Я повел глазами ниже и увидел на стройных ножках белые чулки. И туфли на высоченном каблуке.
«Какого хрена!..»
— Как себя чувствуете, больной? — прощебетала девушка. Именно прощебетала, а я то всегда считал эту фигуру речи выдумкой. — Ничего не болит?
— Нет. — в полном обалдении ответил я.
— Сейчас посмотрим.
Колокольчик ее голоса прозвучал прямо возле уха, я даже заметить не успел, что она обошла кровать и склонилась надо мной. Совершенно не по девичьи крупная грудь медсестры коснулась моего лба. Едва не вывалилась из халатика при этом. В горле сразу пересохло, а в паху потяжелело.
«Я точно в больнице? Больше на порнофильм похоже!»
— Ты чего делаешь? — спросил я, когда грудь девушки закрыла мне весь обзор.
— Вы моделируете среду, больной.
Голос ее изменился. Превратился
