Тень Полярной звезды (Салли Локхарт - 2) - Филип Пулман

- Ах, нет, нет! Пожалуйста! У меня больше нет ничего на свете!.. Все это сделано моими руками... Я на это живу... умоляю вас...

Она упала перед Харрисом на колени, схватилась за полу его пальто. Секвилл сдернул со стола скатерть и стал рвать ее в клочья; Изабел плакала и дергала мистера Харриса за пальто, но тот не обращал на нее внимания.

- Теперь посмотри сюда, Секвилл, мой мальчик. Вот в этой стопке, надо думать, разные платья, ночные сорочки, нижние юбки и всякое такое. Порви их, все-все порви. Не стесняй себя присутствием наших леди. Эти вопли и крики означают, мой юный Секвилл, что ты достойно делаешь свое дело, как и подобает британскому йомену.

И хотя обе женщины пытались удержать его (миссис Элфик тут же отлетела в сторону, а Изабел получила такой удар, что рухнула на пол почти без сознания), Секвилл за пять минут методически разодрал, превратил в лохмотья решительно все: платья, ночные сорочки, пеньюары, платьица для крещения из батиста, сшитые мельчайшими, едва заметными стежками. Там были вещи, специально сшитые, связанные, вышитые ею на продажу, для постоянных покупателей: прелестные кружевные перчатки, шали, носовые платки, вышитые блузки, гофрированные вдовьи шляпки и нижние юбки из тончайшего муслина... Словом, все ее достояние, аккуратно завернутое в шелковую бумагу, было выброшено наружу и разодрано вдоль и поперек.

В конце концов, Изабел упала на стул и горько разрыдалась. Миссис Элфик, дрожа всем телом, смотрела, как Секвилл швырнул всю огромную белоснежную груду изорванного белья в камин.

Мистер Харрис открыл дверцу, которой до сей поры не касался, и вынул маленькую жестяную шкатулку, покрытую лаком. Он встряхнул ее, однако она оказалась совсем невесомой и не задребезжала.

Изабел мгновенно вскочила на ноги.

- Нет! - воскликнула она. - Я скажу вам, где вы можете найти его. Но это не троньте. Прошу вас, верните мне шкатулку. Пожалуйста.

- Ага, - сказал мистер Харрис. - Так здесь наше маленькое сокровище, а? - Он попробовал открыть шкатулку, но она оказалась запертой. - Ну, что ж. Скажи мне, где он, и ты получишь свою коробку. А не то малыш Секвилл сумеет найти ей применение.

Изабел протянула руки к шкатулке, но он отвел ее за спину. Девушка не отрывала от нее глаз. Бледная, едва живая, вся дрожа от того, что она делает, Изабел выговорила трепещущим голосом:

- Завтра вечером он выступает в мюзик-холле "Ройял" в Хай-Холборне. О, прошу вас... вы же не причините ему вреда?

Харрис отдал ей шкатулку, которую она тут же судорожно прижала к груди.

- Вреда?.. Н-ну, теперь это уже от меня не зависит. Я не могу повлиять на колесо судьбы. Значит, "Ройял" в Хай-Холборне... да, я знаю это место... Вот, возьми-ка, Секвилл.

Мистер Харрис вручил ему коробок спичек.

- А ты, красотка, - посмотрел он на Изабел, - думаешь сейчас, должно быть, что, едва мы уйдем, ты со всех ног бросишься предупредить его. Так вот, на твоем месте я этого не делал бы. Я бы прикусил язычок. Пока что я держу Секвилла на поводке, и мне не хотелось бы говорить тебе, что бы он сделал, отпусти я его. Так что помалкивай, мой тебе совет.

- Но почему? Зачем он вам? Что он вам сделал?

- О, мне лично? Решительно ничего. Но мой хозяин желает срочно побеседовать с ним по семейным делам. Видишь ли, я адвокат. Разве я не упомянул об этом? Словом, в некотором роде я адвокат. А теперь тебе лучше отступить назад, потому что через какую-нибудь минуту в камине, надо полагать, вспыхнет пламя. Это может быть опасно, поэтому мы, он и я, скоро покинем вас. Однако ты, само собой, благодарна нам за то, что мы разъяснили тебе, как все это важно. Может быть, тебе захочется вознаградить меня за потраченное время, а Секвилла - за его усердие? Я заплатил ему соверен за эту работу. Конечно, этот соверен из кармана моего хозяина, но ты только подумай, как он был бы доволен, узнав, что это скромное вознаграждение уже получено.

В этой его шутливо-искательной манере было что-то страшное, наводящее ужас. У Изабел уже не было сил противостоять ему; дрожащими пальцами она открыла кошелек и вынула соверен. Секвилл взял его.

- Скажи спасибо, Секвилл, - укоризненно сказал мистер Харрис.

- Спасибо, мисс, - послушно повторил Секвилл.

- Ну, а так как эта работенка вызывает жажду, я думаю, полсоверена на то, чтобы мы опрокинули по стаканчику, - отличный способ показать, что ты вполне довольна всем, что мы тут делали.

Еще одна монета сменила хозяина.

- Это все, что у меня было, - чуть слышно прошептала она. - Мне нечего есть. Прошу вас...

- Да-да, - задумчиво сказал мистер Харрис, - я тоже ничего не ел после завтрака. Ну да ладно, хорошая отбивная будет нам кстати. Что скажешь, Секвилл? Но я не ожидаю, - обернулся он к Изабел, - что платить будешь ты; каждый человек должен питаться соответственно собственной натуре. Так что за отбивную я заплачу сам.

- Что же мне теперь делать? - беспомощно прошептала Изабел.

- Должен признаться, не знаю. На этот вопрос, по-моему, вообще трудно ответить. Ну-ка, Секвилл, чиркни спичкой, мой мальчик.

- Нет! - воскликнула миссис Элфик, но тут же отпрянула, едва мистер Харрис погрозил ей пальцем, и, сцепив зубы, смотрела, как Секвилл поджигает с краю изодранное белье, брошенное в камин. В один миг все было охвачено огнем, камин загудел.

Изабел рыдала, как дитя, все еще прижимая к себе жестяную шкатулку и раскачиваясь из стороны в сторону, исполненная отчаяния и чувства вины.

Мистер Харрис погладил ее по голове.

- Не горюй, - сказал он. - Пусть это будет тебе наукой, вот мой совет. Никогда не влюбляйся в шотландца - им доверять нельзя. Пошли, Секвилл, оставим этих дам позаботиться об огне, зачем мешаться у них под ногами, это дурной тон. Всего наилучшего вам обеим.

Глава одиннадцатая

Дьявольская западня

На следующее утро, еще до восхода солнца, чья-то рука просунула в щель почтового ящика на Бёртон-стрит, 45 нацарапанную наспех записку, и укутанная в шаль фигура тотчас растворилась в серых рассветных сумерках.

Джим обнаружил записку первым. Он плохо спал в эту ночь; образ леди Мэри неотступно преследовал его, он даже стонал иногда, вспоминая ее нежные коралловые щеки, облачно-серые глаза, ее торопливый шепот... Наконец, поняв, что все равно уже не заснет, поплелся на кухню, зевая, почесываясь и кляня все на свете, и разжег огонь, чтобы согреть чаю.

Поставив чайник на полку в камине, он услышал, как в пустом магазине звякнула крышка почтового ящика, и, сразу проснувшись, взглянул на часы на каминной полке: еще не было шести. Подняв воротник пижамы, чтоб не продуло на сквозняке, он прошел в магазин и в полутьме заметил на полу клочок белой бумаги. Он поднял его и прочитал: