Страсти по принцессе - Александр Бушков

— Как же вам удалось? — спросил он тихо.

— Везение, признаюсь откровенно, — сказал король. — Именно у меня отыскались необходимые качества, какие-то врожденные способности, хотя Керуани в нашем роду определенно не было. Мой ученый, — легкий кивок в сторону мэтра Лагефеля, — порой пытается отыскать объяснение, но забредает в непролазные дебри даже раньше, чем я перестаю его понимать. Бывают прирожденные лозоходцы, прирожденные кулинары и даже прирожденные палачи. Так и со мной. Когда пронесся Поток… Я называю это Потоком за неимением лучшего слова… больше всего это было похоже на дакату. Вам не случалось видеть дакату? Порой смертным удается попасть под нее и остаться в живых…

— Не видел, — сказал Сварог. — Даката — это что-то из морского фольклора? Нечто магическое, ужасное и легендарное?

— Да, так. Ладно, если вы не видели дакату, не поймете… Когда пронесся Поток и слизнул все и всех вокруг меня, я, к своему превеликому изумлению, обнаружил, что остался цел и невредим. Но очень скоро оказалось, что Поток не исчез. Что он — во мне. То ли я его впитал, то ли он меня. Кстати, первое время я долго и безуспешно искал подобных себе, потом перестал… Одним словом, я обрел удивительные способности. О первых пробах невозможно вспоминать без смеха — учился на ходу, да к тому же менялся еще довольно долго. Постепенно удалось многое упорядочить, усвоить и производить осмысленные действия, к тому же время подгоняло — Шторм все еще буйствовал, требовалось уцелеть, выжить, наладить безопасное и спокойное бытие… На нечто грандиозное я не замахивался. Хелльстад в нынешних его границах, надо признаться, вышел таким чуточку по воле случая. Когда все немного успокоилось, принялся обустраиваться. Ну а одновременно со мной обустраивались бежавшие за облака и ухитрившиеся выжить субъекты, которые потом стали называть себя ларами. Высокое дворянство, ха! Вообще-то дворяне там были, что правда, то правда, но их насчитывалось не более четверти, это потом они все поголовно сочинили себе красивые гербы или захапали оставшиеся бесхозными. Кучка ученых, причастных к определенным лабораториям, родня, технический персонал вплоть до уборщиков, охрана, горсточка армейцев, случайные маги, друзья-приятели, бабы… Ни одного члена тогдашних венценосных фамилий там не оказалось. Предок нынешней императрицы был, правда, герцогом, но по женской линии происхождение у милейшей Яны-Алентевиты самое сиволапое — герцог женился на какой-то красотке из обслуги, чуть ли даже не поварихе… Еще и оттого они меня ненавидят, те немногие, кто знает обо мне, — я-то прекрасно помню, кем были хваленые прадеды, основатели большинства родов. Им бы успокоиться, в конце концов, любой король, если вдуматься, происходит из быдла, у меня тоже не было герба… Но они знают, что я помню… Небесные повелители, ха! Лет с тысячу спустя они отважились вернуться на землю, попытались возрождать королевства и прочие державы, но выживший народец стал очень уж диким и примитивным, получилось сплошное безобразие, и они, не продержавшись и ста лет, вновь упорхнули за облака, на сей раз окончательно. Но перед тем по своему дурацкому обычаю ломать все, до чего способны дотянуться слабыми ручонками, вызвали очередной глобальный катаклизм, именуемый в народе Вьюгой. Вы о Вьюге, вероятнее всего, и не слышали, любезный барон? Ну да, о ней высочайше велено забыть, дабы никто не узнал, что могучие лары проявили себя беспомощными идиотами…

— Вы их не любите, я вижу… — усмехнулся Сварог. Так вот что такое Вьюга, о которой запрещено упоминать в небе и на земле. Теперь становится понятным — почему. Значит, лары были виноваты во второй волне катаклизмов, потрясших несчастный Талар. Дела-а…

— Презираю, вот и все, — скривился король. — Они которое тысячелетие стремятся быть владыками, совершенно не представляя, что им в этой роли делать. А делать-то и нечего! Остается гордо парить за облаками, старательно выпалывая внизу все, что способно в будущем усилить землю. Знаете, отчего они пять тысяч лет так старательно сохраняли в неприкосновенности прежний язык, на котором говорили до Шторма? А когда внизу появилась письменность, позаботились, чтобы и алфавит остался прежним? Да потому, что овладение новым языком, изменение его сулит прорыв в новые области магии, а это им решительно ни к чему. Но они недооценивают людской изобретательности, а я на нее насмотрелся на своем веку. Лазейка обязательно отыщется, там, где и предполагать нельзя…

Он говорил что-то еще, Сварог слушал плохо — чересчур был взволнован.

Короля следовало убить, иначе отсюда не вырваться. Взять и убить посреди разговора — а это не так просто, хоть и успел привыкнуть ко многому.

Обыкновенный человечишка, препустой, ничего от демонического чудища — потому-то и жалко его, потому-то он и страшен…

Чтобы решиться, Сварог подумал о тех, кто сидел у него за спиной, о каждом по очереди. Стиснул зубы, заводя себя. Они, каждый по отдельности и все вместе, были в тысячу раз ценнее зажравшегося пустоцвета, по чистой случайности сумевшего посреди сотрясавших планету катаклизмов ухватить один-единственный выигрышный билет. У Сварога была цель. И она, как бы ни кривились гуманисты, оправдывала средства. Те мушкетеры, охранявшие королевский автомобиль, те егеря, что попали под пулемет, представления не имели, что угодили пешками в чужую жестокую игру. Уж они-то были во всех отношениях лучше Фаларена, но их нельзя было не убить… Пора решаться. А История, как давно подмечено, вновь соврет по своему обыкновению. Наведет глянец, побрызгает духами, летописцам нет дела до погибших пешек и лирических пустяков вроде «внутреннего борения». Летописцы имеют дело с результатом. Пресловутым итогом.

— Вы меня не слушаете, барон?

— Каюсь, ваше величество, каюсь… — сказал Сварог. — Простите тысячу раз, но я рискнул бы все же просить вас позволить нам идти своей дорогой. Для вас смысл жизни состоит из забав, но в остальном мире обстоит как раз наоборот…

— Вы что, «чертова табачка» объелись? — Голос короля стал резким, холодным. — По-моему, все решено. Мне очень интересно понаблюдать, что произойдет дальше с Глазами Сатаны, как они будут двигаться. Сюда они не пройдут, на границе возведена роскошная серебряная стена, в которую они и уткнулись… Вы же выразили полную покорность? С чего вдруг…

— Пока вы забавляетесь игрушками, гибнут люди, — сказал Сварог. — Можете вы это понять? Мыслить, как взрослый человек?

Он нагло нарывался. И король гневно выпрямился, хлопнул ладонью по широкому подлокотнику, вскочил. Сановников враз покинула сонная одурь.

Вряд ли в этих стенах с королем когда-нибудь разговаривали столь дерзко.