Гордыня (ЛП) - Холлифилд Дж. Д.

Комнату заполнили звуки секса и стоны, наша кожа практически накалилась, соприкасаясь друг с другом. Я взмокла и потеряла уверенность, что выберусь из объятий Мэйсона живой. Я снова запустила руки в его волосы, крепко хватаясь за него от ощущений того, как глубоко был Мэйсон. Мне хотелось скакать на нем быстрее, более дико, но он лишь сильнее впивался в кожу, каждый раз заставляя замедлиться.

— Мне следует всегда трахать тебя медленно.

— Мэйсон, я не могу, это слишком, — простонала я.

— Позволь мне быть твоим. Я позабочусь о тебе.

— Мы не можем, — я яростно затрясла головой.

Он лишь усилил хватку и с силой врезался в меня.

— Мы можем. Ничто нас не остановит.

— Но это не так. Моя работа. Твой возраст. Мы не можем… ааах, — простонала я, когда Мэйсон укусил меня в плечо.

— К черту все это. Ты моя. И ты этого хочешь. Я не смогу тебя сейчас отпустить. Позволь мне быть рядом. Мы что-нибудь придумаем.

— Мэйсон, — выдохнула я, снова опускаясь на его член, мысли в голове кружились.

— Вот так. Произноси мое имя. Имя мужчины, который будет владеть тобой. Трахать тебя, черт побери, — он безжалостно сминал мою задницу, подталкивая на член и вонзаясь так глубоко, что я больше не могла связно мыслить. Я прижалась к нему теснее, обхватила ладонями щеки и поцеловала его. Яростно и дико. — И что это означает, детка?

— Да, — выдохнула я, и Мэйсон перестал сдерживаться.

Он снова перевернул нас, и я оказалась спиной на матрасе, а потом Мэйсон стал яростно вбиваться в меня, рукой потирая клитор. Перед глазами начало темнеть. Когда ощущение вибрации достигло пальцев ног, я прикусила язык, переживая потрясающий оргазм, пославший меня за черту эйфории. Где-то словно вдалеке я услышала низкое рычание Мэйсона, а потом ощутила, как он излился внутри меня.

— Господи Иисусе, — пробормотал он, падая на спину и притягивая меня к своей груди. — Я заставил тебя согласиться, что мы сможем быть вместе, а в отместку ты чуть не убила меня.

Я рассмеялась и хлопнула его груди.

— Шантаж перед оргазмом века формально не может считаться согласием.

Мэйсон поцеловал меня в макушку.

— Ты уже не можешь забрать слова обратно. К тому же я еще много чего могу предложить.

Я положила голову ему на грудь и стала прислушиваться к биению сердца Мэйсона, пока он зарывался пальцами в мои волосы. Однако, когда скользнула пальцами по татуировке в виде цветка, он снова напрягся.

— Какая за этим кроется история? — спросила я. Цветок был потрясающим, но вокруг него вились острые и ужасающие шипы. Красиво, но от татуировки словно исходил гнев. Мэйсон во второй раз обхватил мою руку, убирая от цветка, и я подняла голову. — Прости. Я не хотела…

— Не извиняйся. Просто мне тут нечего сказать.

Я кивнула и снова положила голову ему на грудь.

— Ладно. Может, расскажешь мне что-нибудь о себе? Где ты рос? Чем занимался? Теперь ты знаешь, каким я была ботаником, а про тебя мне известно совсем мало.

Он вновь поцеловал меня в макушку.

— Ты уже знаешь, что мой член тебя обожает, — на этот раз я шлепнула его сильнее. — Ауч, ладно. Отлично, ты победила, — рассмеялся Мэйсон. — Но, к сожалению, у меня нет таких красивых историй, как у тебя. Я много переезжал. В итоге остановился здесь.

— Так держать, Казанова, — пошутила я. — Но я хочу больше информации. Почему ты выбрал именно Сент-Августин? Ты из Нового Орлеана? Когда у тебя день рождения?

Мэйсон стал куда напряженнее.

— Это что, допрос или еще какое-то дерьмо? — спросил он, я услышала в его тоне какую-то уязвимость и подняла на него взгляд.

— Конечно, нет. Я просто хотела получше узнать тебя. Если мы собираемся… ну, знаешь, не бери в голову…

— Черт, прости меня. Просто я не люблю говорить о своем прошлом, вот и все.

Его слова сочились грустью, и я нахмурилась. Ему не было нужды озвучивать это, чтобы я понимала: у Мэйсона было тяжелое детство. Он одевался совсем не как остальные чертовски богатые студенты колледжа, но мне было плевать. Его плутоватый стиль плохого парня был чертовски горяч. Я почувствовала себя полной дурой за то, что хвасталась своим фантастическим воспитанием, любящими родителями и разными приключениями, когда, очевидно, Мэйсон был лишен всего этого.

— Нет, это ты прости меня, пожалуйста. Мне не следовало так давить.

Он обнял меня и перевернул так, чтобы мы лежали на боку.

— Я всю жизнь прожил в Луизиане. Мы много переезжали, потому не могу назвать своим какой-то определенный город. Наши родители погибли, когда мне было одиннадцать, а сестре девять. Она сейчас здесь, потому я последовал за ней, чтобы быть ближе, — Мэйсон прижался ко мне губами и сладко поцеловал. — А татуировку я сделал, чтобы произвести впечатление на девушку, но она не стала ждать достаточно долго, чтобы ее увидеть.

Мы просто смотрели друг на друга, а потом я перевернула его на спину и забралась сверху.

— Мне очень грустно слышать о твоих родителях, — начала я, а потом прижалась к его губам своими. — И очень жаль, что ты часто переезжал и не можешь назвать своим домом определенное место, — я повторила свои действия, и Мэйсон мне это позволил. — А еще жаль, что та девушка разбила тебе сердце, — на этот раз, когда я прижалась к его губам, он запустил руку мне в волосы и не отпускал, а потом перехватил инициативу, вторгаясь в мой рот языком.

Когда Мэйсон провел по моей ягодице, я хрипло застонала и чуть подпрыгнула от неожиданности. Прикусив мою нижнюю губу, Мэйсон обеими руками ухватил меня за задницу.

— Никогда не выказывай сожаления по поводу этого дерьма, — он стал проникать внутрь меня твердеющим членом. — Ты не должна извиняться за мои ошибки, — еще один толчок, и член стал влажным от моих соков нараставшего возбуждения.

— Просто я подумала…

— Мне не нужна твоя жалость. Мне нужна ты сама. Пойми это, — он вновь толкнулся, и я выгнулась так, чтобы Мэйсон мог легко скользить внутрь. Принявшись раскачиваться, я быстро потерялась в ощущениях того, как здорово он меня заполнял.

— Я понимаю, — простонала я, двигаясь вверх-вниз, а затем снова и снова повторяя движения. Отстранившись, я выпрямилась, чтобы наблюдать, как темнели глаза Мэйсона, пока объезжала его.

— Черт, ты такая красивая верхом на моем члене.

Мэйсон даже не представлял, как от него перехватывало дыхание. Как это невероятно: наблюдать за ним, когда наши тела соединялись, я полностью вбирала его в себя. У меня не было слов, чтобы описать каким безумным, сумасшедшим и прекрасным был этот миг. Я громко застонала, когда Мэйсон ущипнул меня за сосок, а потом тихо замурлыкала, стоило ему начать круговыми движениями потирать мой клитор.

Насколько это неправильно?

Или скорее чудесно?

— Это сумасшествие. Мы безумны, — выдохнула я, ускоряя темп.

— Я схожу с ума рядом с тобой, — он поднял бедра, проникая глубже.

Я содрогнулась от ощущения от того, каким он был большим и длинным, а его рука на ягодице так сильно сжимала плоть, что на коже наверняка останутся следы. Однако любые проявления боли мое тело принимало с удовольствием.

— Это ничем хорошим не кончится. Нас поймают.

— Мы со всем справимся. Но я отказываюсь терять тебя из-за каких-то дурацких правил, — Мэйсон передвинул руки и обхватил руками мои бедра, стал направлять мои движения. — Ты согласилась. И значит, мы теперь вместе, — снова вверх и вниз, быстрее и жестче. — Ты моя. Эта красивая чертова киска и твой разум… все теперь мое.

Меня это вполне устраивало, поскольку в следующий миг я ощутила волну мощнейшего оргазма, от которой внутренние мышцы сжались, практически душа член. Я вцепилась ногтями в мышцы Мэйсона, изо всех сил борясь с уплывающим сознанием, чтобы не свалиться в обморок. Однако ему была чужда жалость, он перевернул нас и принялся безостановочно врезаться в меня, пока я не ощутила, как его член набух внутри и не взорвался собственным освобождением.