Язык тела - Джулия Фаст

Подросток, который рожден лидером и который способен вести компанию, куда она сама хочет, обычно является достаточно зрелым, чтобы использовать язык движений тела в полезных сферах. Умение слушать – одна из таких сфер. С точки зрения кинесики Боб был хорошим слушателем. Он копировал позу мальчика, который говорил. Он направлял беседу в желаемое русло нужными движениями лица и головы. Боб не покачивал ногой и не позволял себе все эти юношеские сигналы языка тела, которые означают:

– Я нетерпелив, меня все это не интересует, мне наскучило.

Способность «слышать» язык тела была причиной, по которой остальная часть компании была склонна обращаться к Бобу со своими проблемами и доверять ему, когда он что-то предлагал. Довольно странно, а может быть, и очевидно, что Боб был хорошим собеседником, хотя говорил меньше других. Возможно, те особенности языка тела, которые делали его лидером, отражались в его речи. Если уж он что-то сказал, то сказанное им не было пустыми словами.

Помня об этом, доктор Бердвистел условно разделил тело на восемь частей, чтобы легче было исследовать эти «маленькие движения». К ранее рассмотренным голове и лицу с их пиктографическими символами он добавляет туловище и плечи, руки от плеча до кисти (включая область запястья), кисти рук и пальцы, ноги от паха до щиколотки, ступню и шею. Специальные обозначения движений этих частей тела комбинируются с несколькими сигналами направлений. Эти сигналы изображаются символами:^– вверх, ^ – вниз, -" – вперед, «– – назад и-", что означает непрерывность какого либо движения или позиции.

Но когда все сказано и сделано, неизбежно возникает вопрос: а много ли дает эта система обозначений для исследования языка тела? Насколько важно записывать эпизод в терминах кинесики? Ведь даже когда эта запись сочетается с записью произнесенных слов, очевидно, что использовать такую комбинацию смогут лишь несколько ученых.

Думается, подобного рода нотационная система не должна ограничиваться только областью научных исследований. Она могла бы, подобно нотационной системе для танцев, использоваться для «раскраски» речей жестами и получения максимальной эффективности в таких областях, как политика или преподавание. Она могла бы использоваться врачами-психотерапевтами для фиксации хода терапевтических сеансов и воспроизведения того что сказал пациент ранее как разговорным языком, так и телом: Эта система могла бы использоваться актерами, конферансье и даже бизнесменами.

Если поразмыслить, оказывается, что фактически имеется очень мало ситуаций, где такая нотационная система не была бы очень удобной. Получит система доктора Бердвистела всеобщее признание или нет, покажет время, но очевидно, что подобного рода системы в конечном счете обязательно понадобятся.

ГЛАВА 11.

ЯЗЫК ТЕЛА: ПРАВИЛЬНОЕ И НЕПРАВИЛЬНОЕ ПРИМЕНЕНИЕ

В ходе исследований, проведенных супругами Р. Алленом и Беатрис Т. Гарднер из Невадского университета, было получено доказательство древности языка тела и его первичности по отношению к разговорному языку. Проанализировав неоднократные и бесплодные попытки психологов научить человекообразных обезьян говорить, Гарднеры решили обучить их языку жестов. Поскольку язык тела является неотъемлемым элементом поведения животных, ученые рассудили, что приматы знакомы с ним в достаточной мере и их можно обучить использованию жестов для общения. В особенности это касается человекообразных обезьян, отличающихся инициативностью и ловкостью рук.

Супруги Гарднеры решили обучить молодую самку шимпанзе по имени Вэшоу языку знаков, используемому глухонемыми Северной Америки. В доме Гарднеров обезьяне были предоставлены полная свобода, масса игрушек и мягкое обращение; она оказалась в окружении людей, использовавших для общения только язык жестов.

Вэшоу, как и подобает шимпанзе, чрезвычайно быстро стала подражать жестам ее новых друзей, однако лишь спустя месяцы терпеливой работы ей удалось воспроизводить их по команде. Ее понуждали «высказываться» прикосновениями к руке и в каждом случае «неверного произношения» добивались его улучшения, повторяя не получившийся жест с подчеркнутой выразительностью. Когда Вэшоу в достаточной степени овладевала этим жестом, ее вознаграждали почесыванием. Если же ее заставляли слишком много работать, она выказывала свой протест, убегая от учителя или в раздражении колотя его по руке.

После двух лет кропотливой работы Вэшоу освоила около тридцати знаков. Знак считался освоенным, если она добровольно использовала его в нужном контексте в течение пятнадцати дней подряд хотя бы один раз в день. Вэшоу научилась выражать понятие «больше» («еще»), вытягивая кончики пальцев над головой, трясла раскрытой кистью руки, обозначая сигнал «спешить», и прикладывала ладонь к груди, выказывая «удовольствие».

Она обучилась также жестам, обозначающим шляпу, башмаки, брюки и прочие предметы туалета, а так же знакам «ребенок», «собака» и «кот». Как ни странно, она употребляла эти знаки даже при встречах с незнакомыми ей детьми, собаками и кошками. Однажды она даже использовала знак «собака», не видя той, а лишь услышав лай. Кроме того, она изобрела ряд простых предложений, например: «Идти сладкое», когда хотела, чтобы ее отнесли к кусту малины, либо "Открыть еда питьем, если предпочитала полакомиться чем-нибудь из холодильника.

Эксперимент все еще продолжается, Вэшоу обучается новым жестам и составляет из них новые предложения. Старая идея доктора Айболита– беседовать с животными – имеет шанс реализоваться посредством языка тела.

Однако ряд дотошных естествоиспытателей указывают, что использование языка тела животными не является чем-то новым. Птицы сигнализируют о своей половой готовности сложными ритуальными танцами, пчелы указывают направление на источник меда, выделывая в полете замысловатые фигуры, собаки же для обозначения чувства голода используют разнообразные сигналы, например, переворачиваются на спину, притворяясь мертвыми, либо усаживаются перед хозяином, изображая взглядом просьбу «дай поесть».

Новым в случае Вэшоу является сам процесс обучения животного новому для него языку (системе искусственных жестов) и достигнутый результат: животное по собственной инициативе подает сигналы.на этом языке. Поскольку общение посредством разговорной речи оказалось невозможным, обращение к языку глухонемых было логичным. По всей вероятности, потеряв слухи будучи отрезанным от мира звуков, индивидуум становится более восприимчивым к миру жестов и движений. Если это так, то глухой должен более обостренно воспринимать язык тела.

Придя к такому заключению, доктор Норман Каган из Мичиганского университета провел исследование среди глухих. Им показывали фильмы, изображающие мужчин и женщин в различных ситуациях, после чего просили оценить эмоциональное состояние героев фильма и описать ключевые жесты языка тела, используемые теми для передачи их душевного состояния. С помощью технических средств чтение по губам было исключено.

«Нам стало очевидно, – рассказал доктор Каган, – что для выражения своего эмоционального состояния человек в той или иной степени пользуется практически всеми частями тела.»

Так, например, безостановочные движения рук, игру с перстнем или непрерывное хождение в процессе разговора все глухие восприняли как признаки нервозности, замешательства и беспокойства. Когда же глаза и лицо человека внезапно становятся «потерянными», когда он словно «проглатывает» выражение лица или черты его лица будто «сжимаются», это интерпретировалось как признак вины.

Чрезмерно резкие движения связывались с крушением планов, а постепенно затухающие телодвижения, словно человек «пытается спрятаться», ассоциировались с депрессией. Энергичность воспринималась через резкую подачу вперед головой и всем корпусом, включая руки и плечи; если индивидуум сидит, откинув голову или склонив ее набок и играя пальцами, это трактовалось как выражение скуки. С задумчивостью связывались такие жесты, как напряженный пристальный взгляд, наморщенный лоб и опущенные глаза. Если человек не хочет смотреть на кого-то или не желает, чтобы смотрели на него, он снимает очки либо отводит взгляд.

Такие толкования были получены от глухих людей, неспособных воспринимать речь, тем не менее их оценки оказались верными. Жесты интерпретировались в рамках общего контекста сцены, которая разворачивалась перед «зрителями-экспертами» без речевого сопровождения. Создается впечатление, что один лишь язык тела может оказаться достаточно эффективным средством общения, если мы наделены способностью понимать его, если обладаем повышенной восприимчивостью к мельчайшим нюансам движений и жестов. Однако это требует сверхчувствительности, свойственной глухим. Их зрение в такой степени нацелено на интенсивный поиск дополнительных ключей, что они способны уловить общий контекст сцены исключительно через посредство языка тела.