Ты покоришься мне, тигр! - Александр Александров-Федотов

— Ах ты, лентяй, лежебока, на хозяйской постели решил полежать! Ну, погоди!

Приоткрыв щелочки окон и вооружившись крейцером (это такое орудие труда для очистки клетки, которое по необходимости может служить и оружием), приступил к восстановлению status quo. Но как ни старался прижать Ранжо к клетке и загнать его — он явно этого избегал. Перескакивал с клетки на клетку, с одной постели на другую, а я гонялся за ним и не видел конца погони. Одно утешало, что настроен он был, видимо, мирно, так как на меня не нападал.

Пришлось позвать на помощь ассистента. Поставил его около клетки вооружив метелками. На метелки Ранжо так же не обращал внимания, хотя ассистент от отчаяния размахивал ими очень воинственно. Леопард перескакивал через него, выбивал из рук оружие и преспокойно скрывался в другом конце вагона между ящиками.

Остальные леопарды, видя такую беготню, начали волноваться. Стало опасно проходить мимо них, придут в paж и схватят лапой, просунутой между прутьями. А ведь сейчас не до осторожности. Пришлось перекрыть их шибрами.

Я видел тщетность наших усилий. Так дальше продолжать бесполезно. Надо что-то придумать. И я придумал.

Пока Ранжо отлеживался между ящиками, мы сделали коридор из одеял, прибив их к крыше вагона, а в клетку кинули большой кусок мяса. Ассистент забрался на крышу клетки. Теперь Ранжо один путь — в клетку.

Осторожно пробираясь между ящиками и одновременно прячась за ними, я подобрался к Ранжо и спугнул его, грохнув пустым ведром о стену вагона. Леопард выскочил и по коридору из одеял прямехонько направился домой, «ободряемый» мной сзади. Он сразу вошел в клетку и, как ни в чем не бывало, принялся завтракать. Еще бы, аппетит он себе во время этой самовольной отлучки успел нагулять!

Как  же он убежал на этот раз? Осмотрев клетку, я понял, что засов, сотрясаясь от хода поезда, постепенно открылся сам. Пришлось снаружи на эти засовы повесить еще и замки.          

Я вышел из вагона и увидел толпу народа. По моему виду люди поняли — все нормально. Раздались даже аплодисменты. Это внеочередное «представление» было бы очень интересно для зрителя, если бы оп мог его видеть. На таких «представлениях», где ничто не прорепетировано больше всего и проверяется смекалка и ловкость дрессировщика. Они захватывающи своей непреднамеренностью. Все кончилось благополучно, но меня пронизывает дрожь при мысли, что леопард мог выскочить на станцию.

Как ни неприятны были последствия бегства для Ранжо, он не унимался и со временем приобрел просто профессиональные навыки.

В третий раз он удрал в 1944 году в Куйбышеве. Во время завтрака прибегает ко мне служитель и сообщает, что Ранжо снова вышел из клетки. Пришлось прервать чаепитие и отправиться в цирк. Там я увидел такую картину. Дрессировщица лошадей Тамара Штейн стоит с метелкой около щита, перегораживающего конюшню и помещение для зверей, и размахивает этой метелкой с воинственным видом, а Ранжо, несколько растерянный, сидит на крыше фургона и как-то нерешительно огрызается. По его виду я понял, что он забрался на эту крышу отнюдь не добровольно, а был загнан туда храброй Тамарой. И сидит он там, поджавши хвост, это он-то, которому не страшны ни револьверные выстрелы, ни бич, ни крейцер. Увидев его таким смущенным, я очень удивился. Ну какой же ты леопард после этого, просто заяц трусливый! Но в душе-то был, конечно, рад, что не Ранжо хозяин положения. Ведь за щитом находились лошади…

При других обстоятельствах Тамара, может быть, и сама бы испугалась, но тут надо было защищать лошадей, и цирковая артистка не дрогнула.

Подбодрив ее для надежности несколькими словами я энергично принялся за дело. Оно облегчилось тем, что события эти развернулись до завтрака, и Ранжо был голоден. Поэтому, надставив по высоте еще пару щитов, можно было без риска согнать леопарда вниз, в клетку, «заряженную» мясом. И он спокойно, как будто только этого и дожидался, спрыгнул туда. При том незавидном положении, из которого он и сам уже не знал, как выпутаться, это был самый достойный выход.

Как всегда, я постарался разобраться в причинах происшествия. Оказалось, что служитель, убиравший клетку, забыл закрыть вторую дверку и впустил леопарда, который прямым сообщением очутился на свободе. Служитель же, испугавшись, спрятался в пересадочную клетку, где только что сидел Ранжо. И когда леопард был уже водворен на место, рассеянный служитель под дружный хохот присутствующих был выпущен из своего убежища.

После таких напряженных минут все долго и безжалостно смеялись над неудачником. Может быть не столько из желания обидеть его, сколько для того чтобы самим немного разрядиться и успокоится. Вот что бывает за цирковыми кулисами: человек в клетке — зверь на свободе!

И на этот раз мне удалось справиться с Ранжо.

У меня уже выработался особый метод, который я назвал для себя «методом критического положения». Пожалуй, его можно считать основой дрессировки. Зверю создается такое положение, когда ему ни чего не остается делать, как  только то, что нужно мне.

Так же я подвожу его и к трюку. Попросту говоря, припираю его к «стенке». Этот метод не репрессивный: он воспитывает нужные рефлексы. Раз от разу зверь привыкает к тому, что, оказавшись в безвыходном положении, он просто должен подчиниться дрессировщику.

Но что это я все рассказываю эпизоды, виновными в которых были мои ассистенты. Случалось и мне несколько раз допускать оплошность.

Так как я собираюсь рассказать о пантере Цыганке, с которой еще читатели не знакомы, придется несколько углубиться в родословную моих леопардов.

Объездив постепенно с леопардами все цирки по два, а то и по три раза, я, так сказать, амортизировал свой номер. За это время не только аттракцион потерял новизну — постарели леопарды, и с ними стало труднее работать, потому что старые звери очень злы, а значит, и более опасны, и они стали менее подвижными и работали через силу.

Приходилось время от времени обновлять состав, вводить новых зверей. Откуда я их брал? Одни родились у меня в группе, это дети Ули и Нерро: Роза, Мерси, Лола. Других я получал из зоопарков, третьи были только что пойманы. Со временем состав полностью обновился, и во второй группе, которая состояла теперь из леопардов и пантер, целиком выученных мной, работали в разное время Тези, Роза, Мерси, Уголек, Парис, Лола и Цыганка. Самым блестящим «артистом» был Уголек, и о нем я расскажу отдельно.

А сейчас я представлю читателям Цыганку, которая выскочила из клетки по моей вине. Летом 1943 года мы работали в Новосибирском цирке. Желая помочь моим ассистентам подготовить зверей к работе, я перегонял пантеру Цыганку. Но в той клетке, куда ее нужно было пересадить, не закрыл дверку, и она, перейдя в эту клетку, подобно Ранжо, сейчас же выскочила на свободу. И направилась прямо к манежу, словно ей не терпелось выступать. А в зале уже начала собираться публика, и на пути Цыганки была только одна преграда — бархатный занавес.