Черный передел - Алла Бегунова

– Представляется необходимо нужным включить в состав экспедиции Рудольфа Мюллера и Антона Вендеревского, уже вам знакомых и отлично проявивших, себя в Вене…

– Не вижу такой необходимости.

– Что вы сказали? – не понял статс-секретарь.

– Они не поедут.

– Почему?

– Я не хочу.

Петр Иванович осторожно покосился на императрицу, молча сидевшую за столиком. Она взяла в руки его канцелярскую записку, но смотрела по-прежнему на Потемкина. светлейший, повернувшись к ней спиной, или делал вид, что не чувствует ее взгляда, или действительно не замечал его. Высокую, широкоплечую фигуру князя у окна все больше освещало солнце, поднимающееся к зениту, и в ярком, контровом свете она казалась какой-то плоской, точно вырезанной из бумаги.

– Вы пока не знаете всех целей экспедиции, – мягко сказал Аржановой статский советник.

– Тогда расскажите о них.

– Нас очень занимает персона Казы-Гирея, двоюродного брата крымского правителя.

– Меня он интересует тоже.

– Анастасия Петровна, его надо нейтрализовать. Как вы понимаете, это – весьма серьезное дело, связанное с немалым риском. Действовать тут придется жестко, быстро, решительно. Потому Мюллер и Бондаревский…

– Повторяю. Со мной они не поедут.

– По какой же причине?

– Не поедут, и все.

Турчанинов знал характер «ФЛОРЫ». Он не мог назвать его ни вздорным, ни слабым, ни переменчивым. В нем хватало упрямства и вспыльчивости. Но, выбрав цель, молодая женщина терпеливо, с упорством, достойным всяческих похвал, начинала двигаться к ней, и сбить ее с дороги мало кому удавалось. Однако сегодня что-то беспокоило ее, выводило из состояния душевного равновесия, это статс-секретарь наконец приметил. Ожесточенный спор с кадровым сотрудником секретной канцелярии, лично известным царице, пользующимся ее благосклонностью да еще в присутствии самой Высочайшей особы, вовсе не входил в планы управителя этой канцелярии.

Он решил уступить:

– Хорошо. Огласите ваш список.

– Да, – вдруг сказала Екатерина Алексеевна и перевела ласковый взгляд с Потемкина на Аржанову. – Я тоже послушаю.

Воодушевившись, Анастасия приступила к объяснениям:

– Ваше Величество, ведь на сей раз мне не нужна легенда, а значит, не нужны и посторонние люди. Я еду на полуостров под своим именем. Пусть со мной отправятся мои крепостные. В Крыму они уже побывали, про крымских татар и тамошнюю жизнь все знают и более ничего не боятся. С ними мне гораздо спокойнее…

– Логично, – кивнула императрица.

– Да, я согласна, специальная охрана необходима, – продолжала Аржанова. – Но тут, на губернском балу, я недавно увидела новотроицких кирасир, подшефных светлейшего князя. Достойно ли вящей храбрости этих воинов стояние в охране у японских редкостей? Думаю, нет. Особенно для столь прекрасных героев, как сержант Чернозуб…

– Кто-кто? – спросила царица.

– Ну есть у меня такой, – подал голос Потемкин, обернувшись. – Но стоящий хохол, упертый, как черт.

– Между прочим, ваша светлость, – ответила своему возлюбленному молодая женщина, – именно Чернозуб поклялся мне, что достанет хоть из-под земли Казы-Гирея, когда попадет в Крым. Поквитаться он с ним хочет за гибель от яда лучшего своего друга, кучера Кузьмы. Будет случай, поймает он сего зловредного татарина, это точно.

– Какие замечательные люди живут в нашей стране! – заметила государыня. Надев очки, она читала докладную Турчанинова, что-то зачеркивала в ней, исправляла и дописывала.

– Да ради бога, – проворчал светлейший. – Берите вы этого Чернозуба, и не одного, а с командой, коль без моих кирасир с Казы-Гиреем справиться некому…

Царица снова обмакнула гусиное перо в чернильницу и принялась быстро писать на отдельном листе бумаги. Присутствующие в молчании наблюдали за процессом. Екатерина Алексеевна поставила жирную точку, сняла очки, положила перо на стол и поднялась с места, давая понять, что аудиенция подходит к концу.

– Господа, настоящим постановляю: экспедиции в Крым быть! Если, не дай бог, вспыхнет там мятеж, то всемерно помогать Шахин-Гирею и честно выполнять взятые нами союзнические обязательства. Договору с Крымским ханством мы верны… – тут она печально вздохнула. – Да разве о народе своем они хлопочут? Это только их, Гиреев, внутрисемейная свара. Брат идет на брата из-за власти, денег, привилегий. Делят и делят общее свое богатство, а поделить-то никак не могут…

Императрица протянула Турчанинову его докладную с подколотыми к ней бумагами. Там находились: собственноручно написанное ею распоряжение об исключительных полномочиях «ФЛОРЫ» и примерная смета по расходам экспедиции на весьма солидную сумму. Сверху же лежал лист с двумя словами, начертанными в центре и крупно: «ЧЕРНЫЙ ПЕРЕДЕЛ». Так было благоугодно самодержице всероссийской назвать новую операцию секретной царской канцелярии в Крыму…

На Невском проспекте давно горели фонари. Колеса экипажа мерно стучали по его мостовой, в окнах проплывали причудливые темные громады его роскошных строений. Секунд-ротмистр князь Мещерский вез Анастасию Аржанову в Аничков дворец, на свидание со всесильным своим начальником.

– Вы забыли обо мне, – обиженно говорил Мещерский, глядя в окно. – Вы не назвали Ее Величеству мою фамилию. Подумаешь, какой-то там сержант Чернозуб. На самом деле он выполнял мой приказ…

– Михаил, еще нечего не потеряно.

– Как же, как же… А ведь я просил вас о том особо. Все знают, у государыни – отличная память. Вот теперь она запомнит не меня, а Чернозуба.

– Значит, не поедете со мной?

– О чем это вы, Анастасия Петровна? – адъютант светлейшего повернул голову к ней. – Могу ли я бросить даму сердца в таком опасном деле? Престранные представления у вас об офицерах Новотроицкого кирасирского полка, однако…

– Обычные у меня представления.

– Тогда хотя бы светлейшему князю скажите, что начальником вашей охраны в Крымском ханстве буду я.

– Беспременно.

– Слово столбовой дворянки?

– Да.

Сейчас они ехали по заснеженной главной столичной магистрали, и Анастасии приходилось кутаться в шубу, чтобы не замерзнуть. Тем не менее все происходящее чем-то неуловимо напоминало ей первые дни бурного романа с губернатором Новороссийской и Азовской губерний. Декорации, конечно, были другими: город-новостройка Херсон, ветреная, дождливая осень 1780 года, домашний вечер у премьер-майора Фалеева, появление там генерал-аншефа Потемкина, веселые танцы с ним. А потом – спальня в губернаторском дворце, темно-голубой персидский ковер на полу, и уставший донельзя, большой, красивый человек опускается перед ней на колени: «Полюби меня!» Так она позволила ему перевернуть свою собственную жизнь.