Направление главного удара - Михаил Нестеров

Вуди Стэнфорд дважды перечитал отчет оперативника из Москвы, в котором отсутствовали сведения об источнике информации, и положил бумагу во внутренний карман пиджака. Сказать, что он крепко задумался, значит, ничего не сказать. Одно из подразделений службы оказалось на грани провала. Такой же вывод напрашивался и в отношении управления международного терроризма в целом.

Вернувшись из штаб-квартиры внешней разведки, где он и получил текст донесения, Вуди в приемной отдал команду:

– Капано должен быть у меня через полчаса.

Стэнфорд, в отличие от Капано, не боялся запачкать дорогой ковер в столовой. Он поужинал и выпил рюмку коньяку. Несколько минут провел в раздумьях.

Он был счастлив в браке, за исключением одного «но». Его жена, выходя за него замуж, забыла «развестись» со своей семьей. Его постоянно преследовали зримые и незримые следы ее матери. Она и шагу не сделает, не посоветовавшись с мамашей, злился Вуди. Не раз и не два он вскипал по этому поводу и приводил веские аргументы: «Нет, ты не любишь ее! Ты ее ублажаешь! Неужели ты не видишь разницу? Порой ты готова придушить ее, но прячешь свои чувства в себе. Порой у тебя яд с языка капает. Ты живешь со мной, и только. У нас нет семьи. Ты одной ногой здесь, другой – там. Сколько может так продолжаться? Какие еще слова найти для тебя? У меня все слова кончились, остались ядовитые слюни, и мы с тобой, в конце концов, отравим друг друга – даже целуясь».

На своем этаже в середине коридора Стэнфорд буквально столкнулся с Капано и офицером охраны. Громко щелкнув пальцами, он отослал охранника. Проследив за ним глазами, Стэнфорд схватил Гарри за грудки и припечатал к стене. Вот уже во второй раз за последние несколько дней он обращался к подчиненному с одним и тем же вопросом:

– Что ты делаешь, Гарри?

И его шипение, как в злосчастном детективе, влезло Капано в уши.

Не отпуская Капано, молодой, горячий, нервный и талантливый Вуди сплюнул на пол. Оглядев коридор в оба конца, продолжил давление:

– Ты прямиком направил своего агента в лагерь противника, тупица! Если бы ты внедрил его – но куда там! Что мне с тобой делать, Гарри? Отдать своим вышибалам? Но что они выбьют из тебя, когда у тебя натурально нет мозгов! Твой Соболь знает столько, что мне уже нехорошо.

Стэнфорд снова сплюнул. Сунул руки в карманы брюк. Прошелся вплотную к Гарри – два шага вперед, два назад. Остановился, поздоровавшись со служащей, и продолжил с издевкой, многозначительно кивая и обдавая Гарри Капано свежим коньячным духом:

– «Нейтрализация проблемных лиц». Это нормальный термин для спецслужб, и он давно прижился в списке задач нашей службы. Нейтрализация – это высылка, провокация и прочее. Но иногда нейтрализация – это физическое устранение, которое называется преступлением против нации, человечности и прочего дерьма, которое так и валит из миротворческих задов! Твои агенты провоцировали драки в общежитиях, на рок-концертах, в пабах, в других «проблемных» местах, где их клиентам проламывали черепа и крушили ребра. Они делали все, чтобы арабам жизнь медом не казалась, чтобы они убирались восвояси и «подпоясывались» у себя на родине. – Стэнфорд кивнул в сторону и выразительно присвистнул. – Представь, что эти слова превратились в газетные заголовки. А под ними откровения экс-морпеха и настоящего ренегата, оказавшегося под крышей российской контрразведки.

– Как это… контрразведки?

Стэнфорд вынул из кармана донесение из Москвы и сунул в подрагивающие руки Капано:

– Прочти, что тут написано!

Гарри читал. Стэнфорд снова оглядывал коридор своими черными глазами. На нем был черный костюм, светлая рубашка и стильный полосатый галстук, над которым ходил неукротимым поршнем острый кадык.

– Меня ждет шеф. Она оттрахает меня в своей задней комнате! Я знаю, что она скажет мне: «Если кто-то облажался, только не я»… Это ты, Гарри, поставил меня крайним! Прочитал? Давай отчет!

Сложив бумагу по сгибам, Стэнфорд водворил ее на место. Теперь он с каждым словом остывал.

– Мы сейчас в поисках дополнительной информации по агентурной группе Абрамова. Мне скоро предоставят рапорт. Больше всего в нем я хочу увидеть одно: агенты уже не состоят на службе, как и написано в этом отчете. Что основа под ними прежняя – преступная. Они грабили морские суда, реквизировали драгоценные камни. Предложение разжиться еще и золотом для них – заманчивое. Ты бы точно плюнул… Впрочем, о чем я говорю! Ты уже наплевал на работу, на свое окружение, на наше отношение к тебе как к специалисту с большой буквы. Я-то считал тебя порядочным человеком, Гарри…

– Вуди, дай мне шанс.

– Ты получишь его, – немедленно отозвался Стэнфорд. – Ты возглавишь группу авиадесантной службы. А командир подразделения десантников получит от меня дополнительные инструкции. Не прыгай выше головы, Гарри, иначе получишь пулю в свою дурную голову. Мне плевать на слитки. Для меня главное – усидеть в кресле. А его раскачивает твой Соболь и…

– Вуди, – взмолился было Капано.

– Я не закончил. Когда агенты Абрамова предпримут шаги к поиску субмарины, это будет означать следующее: они, отщепенцы в прошлом, действуют самостоятельно.

Вуди отступил и прислонился к противоположной стене коридора, скрестив на груди руки. Он замаскировал свой личный интерес. Он спрятал его так глубоко, что Гарри легче достать призрачные слитки, нежели докопаться до истины. Чтобы Капано не глодали сомнения, Стэнфорд заколебался сам:

– Мне думается, однажды команда Абрамова отступила от приказа и оказалась в подвешенном состоянии, между небом и землей. Думаю, имело место пересечение интересов военной разведки и контрразведки ФСБ. Неплохо было бы обозначить эту точку пересечения. Возможно, этот факт подтвердит Фокс. Пообещать ему золотой слиток, что ли… – Стэнфорд усмехнулся: – Или упаковку опия. – Ступай, Гарри, и жди моих распоряжений. Хотя погоди. Закрой глаза и представь себе своего Соболя. Он в компании российского разведчика. Он откровенничает, откровенничает… А разведчик слушает, слушает… Потом передает, передает своему начальству. Я тебя убить готов!

– Надо убрать Соболя.

– Это после того, как он, возможно, выложил русским все секреты твоего отдела? Не смеши меня, Гарри. Его убийство, даже его внезапное исчезновение послужит доказательством его откровений. Куда девать вопросы и ответы: «Кто виноват?» – «Контрразведка с бабой-рулевой». – «Конкретнее, пожалуйста! Кто прохлопал ушами?» – «Служба внутренней безопасности прохлопала». – «А ею кто рулит?» – «Вуди Стэнфорд». – «Ах, этот засранец…» Боже, Гарри, неужели ты не разбираешься в таких простых вещах?..

Стэнфорд смотрел вслед человеку, который сделает все возможное и невозможное. Он смотрел вслед собаке, которая еще удивит его своей преданностью. Он подавил в себе желание поскулить вслед Гарри по-щенячьи.

Часть вторая

КОРОЛИ МОРСКИХ ТРОФЕЕВ

Глава 10

БРАТСТВО ЭКСТРЕМАЛОВ

1

Мальдивские острова

Николай Кокарев лежал на палубе сафарийного моторного бота и смотрел в чистое, не омраченное облаками голубое небо. Жгучее мальдивское солнце выбило слезу, и она, скатившись в носогубную складку, как в распадок, оросила ее.

– О чем задумался? – спросил Соболь. Он устроился рядом, облокотившись о хромированное леерное ограждение и обозревая бесконечное море.

Кок широко улыбнулся:

– Ну как тебе сказать?..

– Как есть, так и скажи.

– Ты не поймешь, Петрович.

– Так, еще раз с этой цифры, пожалуйста. – Соболь нахмурился. Но его глаза, скрытые за черными очками, улыбались. Все двадцать четыре года в Англии пролетели как миг. Шлагбаум в страну туманов и дождей закрылся для него раз и навсегда. По молодости лет он отгонял палящую ностальгию тем, что представлял себя советским разведчиком, внедренным в королевскую морскую пехоту. С этим он порой ложился и вставал. Потом как-то само собой эта маскировка исчезла. Для него настали трудные времена, когда надо было зарабатывать на жизнь, просто выживать в этой промозглой, с тягучим дыханием стране.

Как и в испанском отеле, Соболь вздохнул полной грудью: «С ума сойти… Я почти что дома».

– Так о чем ты замечтался? – повторил он вопрос.

Кок словно подслушал потаенные мысли товарища: действительно, с ума сойти… Сбрендить от гремевшего над палубой рока.

Николай причислял себя к той породе людей, о которых не переставал думать. Не нужно завидовать им. Чтобы понять их, нужно стать таким. Забыть цвет сальных купюр, но представить цвет золотого дна. Выпустить из памяти срезанные и собранные в мертвый пучок цветы – и вдохнуть аромат полевых ромашек.

Николай потянулся до хруста и неохотно покинул парусиновый лежак.

– Дай сигаретку, – попросил он Соболя. – Я заметил, ты на паспортном контроле дергался.