Не плачь, Рапунцель! - Елена Ивановна Логунова

тех, кто обнаружит труп, – объяснил участковый. – И дверь не запер – хотел, чтобы его поскорее нашли.

– В точности так же было со Смурновыми, – напомнил Архипов. – Только там окно и дверь оставил открытыми убийца.

– И это сходство ситуаций наводит на мысль, что убийцей Смурновых был Бабкин! – добавила я.

– У него было алиби, – напомнил участковый.

– Он мог не убивать собственноручно, – сказала я. – Нынче киллера можно даже в Интернете найти.

– Совершенно верно! – согласился Чайковский. – И теперь вытанцовывается красивая и стройная версия, какой у следствия не было раньше. Бабкин убил Смурновых, чтобы получить наследство. – Участковый сделал глоток чаю. – Но сделал это не сам, а руками остро нуждавшегося в деньгах узбекского гастарбайтера. – Еще глоток. – Себе же обеспечил железное алиби. – Глоток. – Но не сумел справиться с угрызениями совести и наложил на себя руки! – Последний глоток и огорченный взгляд в глубину пустой кружки.

– А гастарбайтер признался? – спросил Архипов.

– Признается.

– А как было совершено самоубийство? – поинтересовалась я. – Как в случае со Смурновыми – с помощью парализующего средства?

– Нет, похоже, себя Бабкин мучить не стал, хотя тоже использовал лекарственный препарат, тут опять наблюдается некоторое сходство. Он выпил сильнодействующее снотворное, растворенное в кофе с коньяком. В мусорном ведре нашелся пустой блистер, а на столе перед трупом стоял стакан. Между прочим, тот самый. – Чайковский округлил глаза. – Сувенирный, который Бабкин купил у проводницы по прибытии в Санкт-Петербург. Граненое стекло, металлический подстаканник с символикой РЖД…

– Красиво, – оценила я. – Как у Чехова: «Если в начале пьесы на стене висит ружье, то в последнем акте оно непременно должно выстрелить».

– Все, отстрелялись уже. – Чайковский отодвинул пустую кружку и встал. – Всем спасибо, все свободны… Но постарайтесь впредь никаких трупов на моей земле не находить!

Архипов в ответ что-то промямлил, мы с Иркой отмолчались.

Участковый ушел.

– И что теперь? – после долгой паузы спросил Вадик. – Будем считать это дело законченным? Или все-таки побеседуем с узбеком Мишей?

– Почему бы не побеседовать? – ответила я вопросом на вопрос. – Может, узнаем детали, которые подтвердят новую версию следствия. Признаюсь вам, в коротком пересказе участкового она не показалась мне особенно стройной. А ведь я кое-что понимаю в детективном сюжете…

– Отлично, не будем игнорировать твою писательскую интуицию, – легко согласилась Ирка. – Я вот думаю: мало ли кто мог быть киллером! Узбекский Ромео по-прежнему не кажется мне лучшим кандидатом на эту роль.

Глава девятая

– Борь, ты сильно занят? Не свозишь нас в одно местечко, тут, неподалеку? Что…

Ирка немного послушала, переменилась в лице, сунула мне трубку и отвернулась к окну, скрестив на груди руки и притопывая.

За окном волновалась редкая кисея затихающего снегопада. Свежие пухлые сугробы, подкрашенные огнями неоновых вывесок, с высоты восьмого этажа смотрелись разноцветными зефирками, плотно, встык, уложенными в несметном количестве – как для заявки в Книгу рекордов Гиннесса.

– …лько можно! – негодующим женским голосом сказала трубка мне в ухо. – После сегодняшнего, я считаю, Борюсик выполнил и перевыполнил свои обязательства! Теперь такси вызывайте.

– Добрый день, Джульетта, – подчеркнуто вежливо поздоровалась я, сообразив, что вместо родственника на звонок ответила его беспардонная подруга.

Однако наглая девица! Что-то мне не хочется, чтобы она стала членом нашей семьи.

– Будьте любезны, позовите, пожалуйста, Борю.

Борю долго звать не пришлось, он обретался недалеко от Джульетты и уклониться от разговора со мной не посмел.

– Я здесь, – сказал юный родич смущенно и виновато. – Не слушайте Джулю, если надо, я приеду.

– Сначала скажи, что у тебя случилось, – потребовала я. – Джуля сказала «после сегодняшнего». Что стряслось?

– Ой, да обычное дело для зимнего Питера, – вздохнул парень. – Застрял я! Высадил вас, хотел через пустырь проскочить, где обычно все угол срезают, а там дорога узкая, и ее так замело, что не едешь – плывешь. И какой-то мужик уже засел там, а я его белую тачку за снегом не сразу увидел, чуть не влупился в нее! И тоже засел. А мужик на «Ладе» вжу, вжу – ерзает, движком рычит, а выбраться не может. Как баба, блин!

– В смысле, плохо водит?

– В смысле, волосы длинные, ум короткий, так же говорят?

– Говорят: «волос долог, да ум короток».

– Вот, это про него. Застрял – и думу думает. Мог бы эвакуатор вызвать, там на заборе специально на такой случай телефон написан. А он сидит! И объехать его не вариант, дорога узкая, справа деревья, слева турники-рукоходы.

– Это не та ли аллея, где уличные тренажеры в ряд стоят? – Я узнала по описанию место действия.

– Она самая! Ну и пришлось мне там физкультурой заняться. Кое-как вытолкал из ямы мужика, потом только сам проехал.

– А почему он застрял, а ты – нет? – Я желала детального понимания сюжета.

– А потому, что он дурак, а я – нет! Умные люди еще в ноябре машины переобули, у меня нормальная зимняя резина.

– То есть ты все-таки можешь передвигаться по заснеженным улицам, поскольку не дурак и шипованной резиной не пренебрег? – К трубке сунулась надутая обиженная Ирка.

– Ну, не сердитесь! Я сейчас подъеду… Джуля, все, хва… Джу…

Из трубки донесся невнятный шум.

Милые бранятся, поняла я и поспешила остановить разгорающуюся ссору:

– Не надо подъезжать! Боря, слышишь меня? На сегодня все, отдыхай, хватит с тебя дорожно-транспортных приключений. – Я нажала на красный кружок и вернула мобильный Ирке.

– А на бульвар Менделеева мы как попадем? – ворчливо спросила она.

– Ножками. Не пройдем на своих двоих каких-то четыре квартала, что ли? Метель прекратилась, смотри, какая на улице красота.

– Белая береза под моим окном принакрылась снегом, точно серебром![4] – с выражением продекламировал Архипов.

– Принакроешься с вами, – пробурчала Ирка, но активно возражать не стала.

По адресу «бульвар Менделеева, восемь» обнаружился недостроенный ЖК. Точнее, нашелся временный забор, за которым кучно росли многоэтажки экономкласса.

Во временном заборе зиял капитальный пролом, в который уходила разбитая колея. Снегопад коварно сгладил ее крутой рельеф, и в обозримой перспективе мне одинаково четко виделись ушибы, переломы и ближайшая «шестнадцатиэтажка».

– Да тут убиться можно! – возмутилась Ирка, оступившись и едва не загремев в канаву.

– Принакрывшись снегом, точно серебром, – лирично поддакнул Архипов.

– Может, хватит уже с нас примороженных трупов? – проворчала я.

– Эй, эй, выше нос! – заволновалась подруга. – Настройся позитивно! В любой ситуации можно найти что-то хорошее.

– Что, например? – Я остро нуждалась в положительной мотивации.

Находчивый Вадик любезно предоставил ее мне, едва мы вошли в подъезд.

– Смотри, здесь можно найти много хорошего! –