Жена чужого мужа. Счастье взаймы - Злата Романова

вполголоса говорит Тагиров, ловя мой взгляд, прежде чем повернуться и уйти.

Львенок радостно фыркает, размахивая пухлой ручонкой с оттопыренными пальчиками и я прячу непрошенные слезы, утыкаясь губами в крохотную ладошку и вдыхая сладкий детский запах. По крайней мере, в отличие от прошлого раза, теперь Булат оставил мне того, кто способен залечить нанесенные им раны и успокоить мое страдающее сердце.

Две недели спустя

Сегодня прошел срок, в течение которого Булат должен был объявиться, и я чувствую тревогу из-за отсутствия новостей. За все это время он только один раз связался со мной, чтобы коротко сообщить о том, что Аза спасена, как и обещал.

Меня с ребенком переселили в женское крыло, где я могу общаться только с женой хозяина дома, владеющей английским, и прислугой, у которой мало свободного времени на разговоры с гостьей. Но в принципе, наша с львенком жизнь здесь протекает спокойно, если не считать моего волнения за нашу дальнейшую судьбу.

– Господин хочет поговорить с вами, – неожиданно объявляет после ужина горничная и, хотя она предлагает оставить ребенка с няней, я не выпускаю Асада из рук, направляясь за ней через длинную анфиладу комнат к кабинету хозяина дома. Его, я, кстати, не видела со дня приезда.

– Здравствуйте, Виталина, – приветствует меня Асхаб, выглядя так же устрашающе, как я запомнила.

– Добрый вечер, – отвечаю вежливо, стараясь не пялиться на него, как напуганная коза.

– Вита, рад снова видеть, – неожиданно доносится откуда-то сбоку и я понимаю, что в комнате кроме нас был еще и Саша.

– Саша! – удивленно округляю глаза, чувствуя, как сердце тревожно колотится в груди.

– Думаю, ты уже в курсе, почему я приехал, – невесело усмехается он.

У меня слабеют колени. Я сажусь в кресло, крепко прижимая к себе беспокойно завозившегося малыша, и пытаюсь не делать выводов раньше времени, но они сами так и просятся наружу.

– Он умер? – выдыхаю едва слышно, чувствуя, как перехватывает горло.

– Мы не знаем, – мрачно отвечает Асхаб. – Булат не выходит на связь и наша забота сейчас – следовать его инструкциям.

– Через два дня я вывезу вас с сыном, – мягким успокаивающим тоном говорит мне Саша. – Лучше всего в Европу. В Россию пока нельзя.

Я тупо киваю, пытаясь переварить мысль, что Булат реально в данный момент может оказаться мертвым. И это, черт побери, так больно, что хочется завыть.

– У тебя есть определенные пожелания, Вита? – спрашивает Саша, подходя ко мне и присаживаясь на корточки, чтобы поймать мой взгляд.

Сейчас этот мужчина выглядит таким добрым, что мне инстинктивно хочется довериться ему. Но Тагиров научил меня не доверять даже любимым, поэтому я отгоняю это чувство ложной безопасности.

– Нет, – качаю головой, успокаивающе выводя круги на мягкой спинке львеночка, хотя это больше нужно мне, чем ему.

– Мне выбрать англоговорящую страну? Ты ведь не знаешь других языков?

– Нет, только английский.

– Хорошо. У меня уже есть варианты, это не займет много времени. Еще пара дней и мы улетим.

Я тупо киваю, уже не особо вдумываясь в его слова. Мужчины выражают свое сочувствие и убеждают в том, что помогут мне в любой ситуации, после чего я снова направляюсь в женское крыло, уткнувшись носом в рыжие волосики Асада и продолжая поглаживать его по спинке, пока все внутри медленно замораживается в состоянии, которое раньше пугало меня до смерти, а сейчас дарит лишь облегчение, ведь так мои эмоции надежно заперты внутри и не прорываются наружу.

* * *

Через два дня, как и обещал, Саша вывозит меня вместе с Асадом из страны. Мы снова летим на частном самолете, в Лондон, как он сказал, и львенок просто отвратительно ведет себя во время перелета.

– Почему он никак не успокаивается? – раздраженно рычит на меня Макаров, когда плач бедного малыша продолжается добрых полчаса.

– Не знаю, может у него колики, – не менее раздраженно отвечаю я.

Но в отличие от него, я злюсь не на бедного беспомощного ребенка, который не успокаивается, несмотря на мои попытки накормить или укачать его, а на взрослого мужика, который так реагирует, словно от меня что-то зависит.

– Ну все, не плачь, мой хороший, я с тобой, – нежно шепчу на ушко своему рыжику, ходя с ним по салону взад-вперед. – Мама рядом, львеночек.

Я поглаживаю его по животику, греша на колики, но он продолжает жалобно всхлипывать, цепляясь пальчиками за мою блузку. Проходит еще немало времени, прежде чем Асад устало засыпает и я могу, наконец, сесть и сама немного передохнуть.

– Вот, выпей, – протягивает мне чашку с чаем Саша. – Это тебя немного успокоит. Очень редкий сбор из Китая, я его всегда беру с собой, куда бы не поехал.

Не подумала бы, что Саша – фанат чая, но от чашки так приятно пахнет, что я беру и прихлебываю, наслаждаясь реально великолепным вкусом. Никогда такой вкусный чай не пила, впрочем, я вообще редко его пью, предпочитая кофе.

Когда чашка пустеет, откидываюсь на спинку кресла и прикрываю глаза. Усталость берет верх и я засыпаю, забывшись глубоким сном, а проснувшись, растерянно оглядываюсь кругом, потому что я больше не в самолете.

Я лежу в незнакомой маленькой комнате с голыми стенами, на узкой и твердой койке, и, кроме туалета в углу, здесь ничего больше нет. Все это подозрительно напоминает тюремную камеру, а что пугает меня даже больше неизвестности, так это то, что Асада со мной нет. Я здесь совершенно одна, а мой малыш… Его просто нет.

– Наконец проснулись, госпожа Тагирова? – раздается голос из динамика на потолке, пугая меня до смерти, прежде чем я нахожу его взглядом, понимая, откуда идет звук, а потом уши режет ужасающий детский плач, который я тут же узнаю, потому что так плачет только мой львенок.

Глава 17

– Разве я не говорил, что расколю тебя? – ухмыляется Салман Ахметов, держа на руках моего сына.

К счастью для него, держит он его бережно, иначе я зубами этому уроду горло бы перегрыз. Асад не переставая плачет и этот звук режет слух.

– Будешь мучить ребенка? – спокойно спрашиваю я, хотя внутри все стянуло от страха. Дикого и всепоглощающего. – А как же хваленые принципы Ахметовых?

– Я не придерживаюсь устаревших взглядов отца, – ведет плечом старший сын Ахметова. – Но ты прав, мучить ребенка такое себе, поэтому я пока отдам его в руки какой-нибудь няньки. Пока. Ведь у меня в соседней камере томится твой друг Макаров и эта русская прошмандовка, которую ты сделал женой. Посмотрим, как ты отреагируешь на их