Гнозис. Том третий. Эзотерический цикл. Опыт комментария к эзотерическому учению восточной церкви - Борис Муравьев

Мир, в котором мы живем и действуем, подвержен влияниям-«А» и пребывает под властью Абсолюта III. Влияния-«В» исходят от Абсолюта П. Первые — это Царство мира сего: Царство Кесаря. Вторые — Царство, которое не от мира сего, Царство Божье. Абсолют II — это Христос, Сын Божий, воплотившийся в Сыне Человеческом, Бен-Адам. Следовательно, Абсолют I — это Бог-Отец.

Здесь-то и таятся трудности и опасности в истолковании.

Однако повторим еще раз, что доступ к Знанию на мезотерическом уровне требует от читателя мужества и особого внутреннего усилия: он должен хотя бы на время принять изложенное в виде постулатов, удерживаясь от собственных суждений. Критикой, как мы уже сказали, он займется после.

ГЛАВА IX

(1)

Чтобы облегчить уяснение идеи трех Абсолютов, попытаемся составить подробную классификацию общепринятых на этот счет представлений, сообразуясь с Ветхим и Новым Заветом и нашим собственным толкованием в первом томе данной работы, посвященном эзотерическому циклу Учения.

Мы постараемся сделать это в строго канонических рамках, не забывая о системе трех космических октав, описанной в предыдущей главе.

Начнем с Абсолюта II. Мы уже сказали, что Он — Христос, Сын Божий, рожденный, но не сотворенный, т. е. вечный и единосущный Отцу.

Как мы знаем, нота СОЛЬ Большой Октавы, соответствующая в этом пункте Дейтерокосму, или Абсолюту II, вызывает резонанс ноты ДО второй космической октавы. Мы уже констатировали, что употребление термина Дейтерокосм вполне оправдано: несмотря на то, что он занимает только четвертое место в Большой Октаве ив системе Космосов, между ним иПротокосмом, т. е. между Абсолютом II и Абсолютом I нет никаких посредников, обладающих принципиально иной природой (т. I, гл. XI, § 2; гл. XII, § 7).

Уместно привести здесь указание, данное Христом в недавно обнаруженном Евангелии от Фомы, где Христос определяет Свое положение во Вселенной. Он говорит: «Язанял место посреди Космоса». Фактически нота СОЛЬ, соответствующая Дейтерокосму, находится посредине Большой Октавы и Макрокосма.

Если представить Дейтерокосм в виде Интеграла всех солнц звездного мира с их планетарными системами и спутниками, то это будет точный образ совокупности, содержащей все Творение подобно Телу космического Христа — Сына Божьего. В таком случае становятся более понятными Его изречения: «Все, что имеет Отец, есть Мое» (Ин 16: 15); «Я и Отец одно» (Ин 10: 30).

Рискнем сделать вывод, что здесь указана, в наших терминах, истинная природа космического Христа, Сына Бога Живого, который и СамЖмеой, поскольку живет Отцом (Ин 6: 57).

Система трех космических Октав также позволяет глубже уяснить подлинный смысл многих утверждений Христа о Боге-Отце. Анализируя отношения Отца и Сына, описанные в Евангелии, в свете учения о трех космических Октавах, читатель извлечет большую пользу. Это, в частности, поможет ему узнать в Абсолюте II Христа, Сына Божьего, Господа Второй космической Октавы, или Дейтерокосма, в котором, как уже было сказано, содержится и получает жизнь все тело сотворенной Вселенной.

Солярная природа космического тела Христа была продемонстрирована трем апостолам во время Преображения1 на горе Фавор (Мф 17: 2).

Теперь мы можем считать непреложной истиной тождество Абсолюта II и Христа, и этот пункт больше не нуждается в комментариях.

(2)

Идентифицировать Абсолют I не выходя из рамок церковного канона несколько сложнее, хотя в конечном счете это не составляет большого труда. Фактически Абсолют I, Творец Великой Вселенной, не может быть никем иным, кроме как Богом-Отцом. Это утверждение кажется столь же простым, сколь самоочевидным. Однако при более тщательном рассмотрении проблемы возникает масса вопросов. Прежде всего мы должны констатировать, что идея Бога-Отца в том виде, в каком она освещена в Евангелии, отсутствует в Ветхом Завете, где Он фигурирует главным образом как «Бог Израиля», — при том, что в Новом Завете Его имя как «Бога-Отца», согласно подсчетам специалистов, упомянуто девяносто шесть раз. Это не просто случайность; но это не может служить и свидетельством того, что Христос не говорил о Боге-Отце как о Боге Израиля. Ветхий Завет вообще дает очень неопределенный образ Бога, что объясняется отчасти уровнем аудитории, к которой обращался Моисей и пророки, отчасти умышленной иносказательностью, а также тем фактом, что словом «божество» обозначались различные понятия. Но христианская теология (в лице прежде всего Христа, а за Ним — апостола Павла) не только отождествила Бога-Отца с неопределенным понятием ветхозаветного Бога, но и выделила из него фигуры Сына и Святого Духа. Однако даже наряду с этим осталось множество упоминаний о Боге, не согласующихся с христианским пониманием Его природы, — например, рассказ о раскаянии Господа в том, что создал человека (Быт 6: 6—7)... В подтверждение того, что Сын упоминается еще в Ветхом Завете, христианские теологи часто приводят 109-й Псалом Царя Давида:

1 Читателям, знакомым с индуистской Традицией, напомним описание преображения Кришны, который явился в виде множества солнц, пребывающих в постоянном движении (« Бхагав ат-Гита»).

Сказал Господь Господу моему:

Седи одесную Меня,

Доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих.

Здесь мы под первым упоминанием Господа понимаем Отца, а под вторым — Сына. Этот вопрос обсуждали, выдвигая различные толкования, на протяжении всех девятнадцати столетий христианской эры, пытаясь примирить более высокое понятие Святой Троицы с традиционным монотеизмом; дело в том, что на Троицу ясно указывает только Новый Завет, а между тем утверждение Ее абсолютного бытия составляет один из важнейших догматов христианства. В поисках такого примирения христианская теология ссылалась в частности на множественное число древнееврейского слова Элохим, а также на то место из книги Бытия, где говорится: «Вот, Адам стал как один из Нас, зная Добро и Зло» (Быт 3: 22).

В богатейшей литературе первых веков христианства четко установлено, что понятие Троицы существовало уже в Ветхом Завете — правда, в скрытой форме, — и что это понятие, основанное на признании единосущной и неделимой природы Троицы, не противоречит ни идее, ни практике монотеизма.

(3)

I I остаточно показательно, что понятие Божественной Троицы существовало J I ужр в некоторых дохристианских религиях. Индуистская Троица — Брахма, Вишну и Шива — столь широко известна, что здесь не нужны комментарии. Гораздо менее известна славянская дохристианская религия, признающая Троицу вполне единосущной и неделимой. Единый Бог, Творец Вселенной и человека, которого звали Трибог, или Триглав, изображался в виде человека с одним туловищем и тремя головами1.

Бога также называли Сварогом; этимология этого слова все еще не установлена. По некоторым свойствам этот верховный Бог строго монотеистической славянской религии весьма напоминает христианского. Мы еще вернемся к ним; а пока отметим лишь, что славянской теогонии также был известен Сын Божий, которого называли Сварожичем (Сыном Сварога) или Святовитом (Излучающим Свет), указывая тем самым, что он сын Трибога-Сварога.

1 В Индии существуют скульптуры Тримурти—трехглавого Бога, а в одном из монастырей на горе Афон есть фреска XVIII столетия с наивным изображением Троицы в виде человека с тремя головами и шестью руками.

II

(1)

Возникает закономерный вопрос: Кто же Отец Иисуса Христа? Кто Тот Отец, о Котором Христос сказал Марии Магдалине после Своего воскресения: «Иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему» (Ин 20: 17)?

Если мы обратимся к тексту Евангелия, то получим ответ, не оставляющий, казалось бы, места для разнотолков: Иисус родился от Девы Марии и Святого Духа, Который в таком случае и есть Его истинный Отец (Мф 1: 18; Лк 1:27—35).

Кроме того, св. Лука, повествуя о крещении Христа, говорит:

«Когда же крестился весь народ, и Иисус крестившись молился, — отверзлось небо, и Дух Святып нисшел на него в телесном виде, как голубь, и был глас с небес, глаголющий: Ты Сын Мой возлюбленный; в Тебе Мое благоволение!» (ЛкЗ: 21—22; Мф 3: 16—17; Мк 1: 11).

Сцена Преображения на Горе Фавор также дает нам указание, на котором следует остановить внимание. Петр, поднявшись на Гору вместе с Иаковом и Иоанном, обратился к Христу с такими словами: