ЖИЗНЕОПИСАНИЯ НАИБОЛЕЕ ЗНАМЕНИТЫХ ЖИВОПИСЦЕВ, ВАЯТЕЛЕЙ И ЗОДЧИХ - ДЖОРДЖО ВАЗАРИ

Итак, Джованн'Антонио, горевший желанием учиться и побуждаемый названными выше причинами, в продолжение многих месяцев срисовывал и копировал произведения Якопо Понтормо, которые были так прекрасно исполнены, так хороши и красивы, что если бы он продолжал следовать своей натуре, ему помогавшей, и желанию достичь совершенства, а также, соревнуясь, хорошей манере своего учителя, он достиг бы высшей степени превосходства, о чем могут свидетельствовать некоторые собственноручные его рисунки красным карандашом в нашей Книге. Но удовольствия, как это часто приходится наблюдать, становятся для юношей в большинстве случаев врагами их способностей и сбивают разум с истинного пути. И потому следовало бы изучающим любую науку, ремесло или искусство общаться лишь с товарищами по профессии и с людьми хорошими и порядочными. Джованн'Антонио же, поселившийся в доме и находясь на попечении некоего сера Раффаэлло ди Сандро, хромого капеллана в Сан Лоренцо, которому он платил сколько-то ежегодно, стал все больше пренебрегать занятиями живописью, ибо священник этот был человеком обходительным и любил живопись, музыку и другие развлечения, и в его доме при Сан Лоренцо бывали многие талантливые люди, и среди прочих мессер Антонио из Лукки, музыкант и превосходнейший исполнитель на лютне, который тогда был еще молодым и у которого научился играть на лютне и Джованн'Антонио. И хотя бывали там и Россо, и кое-какие еще живописцы, Лапполи держался ближе к другим, чем к людям своего искусства, с которыми мог бы не только провести время, но и многому от них научиться. Вот из-за этих препятствий стремление к живописи, проявлявшееся в Джованн'Антонио, сильно охладело. Однако, так как он был другом Пьер Франческо, сына Якопо ди Сандро, который был учеником Андреа дель Сарто, он иногда ходил с ним в Скальцо рисовать с натуры и фрески, и обнаженные тела и вскоре, перейдя к живописи, он уже дописывал картины Якопо и написал самостоятельно несколько Мадонн и портретов с натуры, среди которых очень хороши портреты упоминавшегося мессера Антонио из Лукки и сера Раффаэлло.

Когда затем в 1523 году в Риме началась чума, во Флоренцию приехал Перино дель Вага, где и он познакомился с хромым сером Раффаэлло и очень подружился с Джованн'Антонио, которому, когда он увидел талант Перино, снова запала в душу мысль заняться живописью, бросив все остальные свои удовольствия, когда же кончится чума, уехать с Перино в Рим. Но этого не случилось, так как чума дошла и до Флоренции, как раз когда Перино закончил для сера Раффаэлло светотенью бронзового цвета историю гибели фараона в Красном море, при работе над которой всегда присутствовал Лапполи, и пришлось и тому, и другому для спасения жизни бежать из Флоренции.

Джованн'Антонио возвратился в Ареццо, где, чтобы провести время, он принялся за изображение на холсте смерти Орфея, растерзанного вакханками, принялся, говорю я, писать эту историю светотенью бронзового цвета, на манер вышеупомянутой, которую, как он видел, писал Перино; закончив эту работу, он получил большое за нее одобрение. После этого он начал дописывать образ на дереве, который начал Доменико Пекори, бывший его учитель, для монахинь св. Маргариты; на образе этом, находящемся в монастыре и ныне, он изобразил Благовещение, а кроме того, он заготовил два картона для двух отменнейших поясных портретов с натуры: один изображал Лоренцо д'Антонио ди Джорджо, который тогда еще учился и был очень красивым юношей, другой – сера Пьеро Гуаццези, человека в цветущем возрасте.

Когда, наконец, чума несколько утихла, богатый аретинец Чиприано д'Ангиари, только что построивший в аббатстве Санта Фьоре в Ареццо капеллу с украшениями и колоннами из светлого камня, заказал Джованн'Антонио для нее образ за сто скудо.

В это время через Ареццо по пути в Рим проезжал Россо, который остановился у своего приятеля Джованн'Антонио и, прослышав про полученный им заказ, по желанию Лапполи, сделал ему весьма прекрасный небольшой набросок с обнаженными фигурами. Когда же к работе приступил Джованн'Антонио, он, подражая рисунку Россо, писал на названном образе Встречу св. Елизаветы, наверху же в полукруге Бога Отца с несколькими путтами, причем одежды и все остальное он написал с натуры. Законченную эту работу сильно хвалили и превозносили ее, в особенности за некоторые головы, написанные с натуры в хорошей и весьма полезной манере.

После этого Джованн'Антонио, понимавший, что для того, чтобы добиться больших успехов в искусстве, следовало из Ареццо уехать, а в Риме чума прекратилась совершенно, порешил отправиться туда, куда, как ему уже было известно, возвратились Перино, Россо и многие другие его друзья, которые выполняли там многочисленные и большие работы. Когда он пребывал в подобных мыслях, ему представился случай отправиться туда с удобствами, так как в Ареццо прибыл мессер Паоло Вальдамбрини, секретарь папы Климента VII, который, возвращаясь из Франции на почтовых, заехал в Ареццо, чтобы повидать братьев и племянников. И когда Джованн'Антонио к нему явился, мессер Паоло, которому хотелось, чтобы уроженцы его родного города, обладающие всяческими способностями, могли проявить свои таланты, даруемые тамошним воздухом и небом тем, кто там родится, приободрил Джованн'Антонио, хотя особенно в нем и не нуждался, обещанием взять его с собой в Рим и предоставить ему там всякие возможности для занятий искусством.

Итак, прибыв вместе с мессером Паоло в Рим, он разыскал там Перино, Россо и других своих друзей. И более того, через посредство мессера Паоло познакомился он и с Джулио Романо, Бастьяно Венециано и Франческо Маццуоли из Пармы, находившимися в то время в Риме. Франческо этот любил играть на лютне и через это возгорелся величайшей любовью к Джованн'Антонио, который по той причине, что они проводили все время вместе, принялся с большим рвением рисовать и писать красками, пользуясь случаем, что был другом лучших живописцев, какие только были тогда в Риме. И он уже заканчивал Мадонну во весь человеческий рост, которую мессер Паоло собирался поднести в дар папе Клименту, дабы познакомить его с Лапполи, как по повелению судьбы, противостоящей часто человеческим намерениям, шестого мая 1527 года начался злосчастнейший разгром Рима. По этому случаю мессер Паоло, а с ним и Джованн'Антонио поскакали на конях к воротам Санто Спирито, что в Затибрье, чтобы хотя бы на время предотвратить вторжение солдат Бурбона в этом направлении, но сам мессер Паоло был там убит, а Лапполи взят в плен испанцами. И вскоре, так как все было разгромлено, погибли и картины и рисунки, сделанные для капеллы, и все имущество бедняжки Джованн'Антонио. Сам же он после многих мучений, вынесенных от испанцев, требовавших выкупа, убежал ночью в одной сорочке, вместе с другими пленниками, и с большим трудом и в отчаянии, с постоянной угрозой для жизни, ибо дороги были небезопасны, добрался, наконец, до Ареццо, где его принял его дядя мессер Джованни Поластра, человек ученейший, у которого он с трудом стал приходить в себя, так был изнурен страхом и лишениями.

А после этого началась в Ареццо чума такая, что ежедневно умирало по четыреста человек, и пришлось Джованн'Антонио поневоле и в полном отчаянии снова бежать на несколько месяцев. Однако в конце концов прекратилась и эта напасть, так что можно было друг с другом встречаться, и тогда некий фра Гуаспарри, конвентуал св. Франциска, который был тогда настоятелем городского монастыря, заказал Джованн'Антонио за сто скудо образ на дереве для главного алтаря монастырской церкви с Поклонением волхвов. А так как Лапполи прослышал, что Россо находился в Борго Сан Сеполькро (он тоже бежал из Рима) и работал над образом на дереве для сообщества св. Креста, он отправился его навестить. И, осыпав его любезностями, а так же прихватив из Ареццо кое-какие вещи, в которых, как ему было известно, тот нуждался, так как при разгроме Рима лишился всего, он выпросил у него прекраснейший рисунок для названного образа, который ему заказал фра Гуаспарри. По возвращении в Ареццо он принялся за работу и выполнил ее согласно договору в течение года со дня получения заказа, и так удачно, что заслужил высшей похвалы. Рисунок этот Россо принадлежал позднее Джорджо Вазари, от него же перешел к достойнейшему дону Винченцио Боргини, начальнику флорентийского Воспитательного дома, и находится в одной из его книг с рисунками разных живописцев.

Вскоре после этого Джованн'Антонио, поручившийся в трехстах скудо на живописные работы, которые упоминавшийся Россо обязался выполнять в Мадонне делле Лакриме, имел из-за этого большую докуку. Ибо Россо уехал, как рассказано в его жизнеописании, не закончив работу, и пришлось бы Джованн'Антонио возместить деньги, и если бы не помогли друзья и в особенности Джордже Вазари, оценивший в триста скудо сделанное Россо, был бы Джованн'Антонио ради чести и пользы родины почти что разорен.