Кривич - Александр Забусов

— Нету боярина. В походе он. Узнаешь меня?

— Кто ж сотника Олексу не знает.

— Вот я за боярина остался. Говори, с чем прибыл.

— Так, это, кочевники узкоглазые, на печенегов совсем не похожи, через брод прошли. Заставу окружили, уже наверно на приступ пошли.

Ставр запинаясь, рассказывал все, о чем знал, что сам испытал в Диком поле.

— Сколько этих кочевников?

— Мыслю, тысячи.

— Значит, орда на наши земли пожаловала.

— Нам то, что делать сейчас? — задал вопрос один из караульных.

— Ну, до рассвета часа два осталось. Народ поднимать, смысла большого нет. Да застава этих орлов, хоть слегка, а придержит. Погост поднимем с рассветом.

Сашка положил руку Ставру на плечо.

— Идем герой. Выспаться тебе нужно.

Остатки сожженной крепости, неподалеку от которой хан собрал верхушку своего воинства, розвальнями завалов ласкали взгляд, нет-нет, да и брошенный в ту сторону. Куренные, хмурясь, не поднимали прямого взгляда, не смотрели в глаза хану. Старейшины притихли, сами ждали, что скажет, куда хан повернет орду. Начало набега было победоносным. За день уничтожили форпост славян на переходе через пограничную реку, а радости победы небыло. Вот и выходило, что победа была, а радость украли погибшие в пожаре враги. Для племени, цена победы оказалась слишком высока.

Весь большой пятачок песчаной земли с примыкающими к нему тремя дорогами, на восход и закат, на полночь, был окружен непролазным для всадников лесом. Благодатная степь, степь кормилица кочевого народа, осталась за речкой, манила к себе. Через брошенный взгляд на полдень, заглядывала каждому в душу, звала:

— Вернись. Что ты забыл в землях поросших лесом, покрытых зеленым мхом болот? Чего ты хочешь от людей населяющих эти злые места? Вернись ко мне, дурашка. Здесь хорошо и привольно, здесь ты оставил семью!

Жажда наживы, обогащение за счет славянского племени, перекликаясь со степью, твердила:

— Ты воин, ты достоин быстро обогатиться, взять на копье все, что пожелаешь. Богатым, удачливым и сильным, ты вернешься в степь, и семья встретит тебя как героя, добытчика приносящего в дом благосостояние.

Тысячи воинов заполонивших временный стан и оставшихся после победы без добычи, пока не испытывающие голода, бросали в котлы, взятые с собой запасы тертого в муку сушеного мяса, расположились у костров. Многие прислушивались к разговору хана со старейшинами, но охранная сотня, вставшая в каре, не давала подойти к совещающимся на близкое расстояние.

На ковре, подшитом мехом степного волка, по-походному облокотившись локтем на свое же седло, хан холодным взглядом смотрел на стоявших полукругом перед ним куренных. Своим затылком он ощущал направленный на него взгляд шаманки, сидевшей за спиной, прямо на траве, подвернув ноги калачом.

— Ваши воины слишком долго провозились у этих деревянных построек. Слишком много потерь, — тихим голосом вещал хан. — Вы плохо учите воевать своих людей. Выходит так, что урусы сильнее нас.

— Хан!..

Поднятая Селюком рука, заставила замолчать, открывшего было рот, старейшину.

— Пожар уничтожил добычу. Он же лишил нас большого количества стрел. Сколько сейчас стрел приходится на одного воина?

— По полному колчану имеем, — отозвался Соглук.

— И вы хотите продвигаться дальше? — с усмешкой спросил присутствующих хан. — Печенеги говорили, что вверх по реке, в трех переходах отсюда, стоит город, стены которого закованы в камень. Город небольшой, но очень богатый. Вы, старики, хотите лишить меня победы, лишить добычи своих воинов? Мы упремся в стены, при этом, не имея достаточно воинского припаса.

Селюк сделал паузу, раздумывая над своими мыслями, окидывал взглядом по отдельности каждого из присутствующих, принимал решение, как распорядится людьми.

— Олуглы, я не могу сломя голову вести орду дальше. Поступим так. Ты Исси-оба, поведешь свой курень вверх по реке. И смотри мне, в лес с дороги сойдешь не раньше, чем свершишь один дневной переход. Понял?

— Слушаюсь, мой хан!

— Пойдешь на разведку. Близко к городу, чтоб твои коши не подходили. Не спугни мне добычу.

— Я понял.

— Посылаю тебя туда потому, что знаю, ты молодой, сильный волк. К тому же, ты утрюк-хитрый, а хитрец в этом деле мне сейчас ох как нужен. Твоя тысяча воинов почистит округу у самого города, там ждешь орду.

— Я все понял, мой хан.

— Всем старейшинам приказываю отсыпать каждому воину куреня Исси еще по колчану стрел.

— Но, у нас же…

Под тяжелым взглядом хана, открывший рот куренной замолчал.

Хан продолжил:

— Соглук. Твоих людей больше всего полегло в бою.

— Да, мой хан.

— Даю тебе возможность отвезти тела воинов в стойбище. Вернешься через два дня. Буду ждать тебя здесь. Через два дня, ты привезешь сюда двадцать подвод нагруженных стрелами.

— Благодарю, повелитель.

— Остальные курени разошлют коши по округе, по урусским селищам находящимся отсюда не далее половины дневного перехода. Между собой разберетесь, кому куда двигаться. Войско нуждается в продовольствии. Захваченных в полон рабов, можете пока пригнать сюда же.

— Великий хан, — за спиной раздался скрипучий голос шаманки. — Позволь мне пойти с куренем старейшины Исси-оба, думаю, что понадоблюсь ему. Перед твоим приходом, своим оком окину город, который хы хочешь взять приступом.

— Езжай, — не поворачивая головы, разрешил хан.

При первых лучах рассветного солнца, Гордеев городок зашумел растревоженным ульем. Толпы горожан подошли к воротам боярского терема, запрудив собою большую часть улицы. Поднявшийся галдеж, слышался даже у южных ворот. В пришедшей к терему толпе можно было разглядеть и самих жителей городка, и пришлых из деревень. Отдельной кучей народа, стояли печенеги, одетые в стеганые халаты и шапки-колпаки. Накал страстей повысился до предельного градуса, когда с боярского крыльца спустился Лобан, дворовый распорядитель. Легкой походкой проследовал к открывшимся перед ним воротам, чуть выставив ладони перед собой, поднял руки, повышая голос, закричал:

— Тихо, родовичи! Боярыня, с сотником Горбылем и погостной старшиной думу думают.

Народ разом притих, присмирел, приученный к дисциплине. Толпа, молча уставилась на бородатого людина, наделенного боярином полномочиями следить за его личным хозяйством в тереме.

— Боярыня просит вас маленько обождать, не кричать под окнами. Всем, обо всем объявят.

Высказавшись и добившись желательного результата, Лобан горделиво окинув взглядом притихший народ, спокойно развернулся и двинулся назад.