Гарри Поттер и методы рационального мышления - Элиезер Юдковский

— Я не поддавался! — заявил Гарри, как только они свернули за угол, удаляясь от кабинета профессора Квиррелла, и деревянная дверь скрылась из виду за каменными стенами. — Я не сдерживался, я никогда бы не позволил просто так кому-то из вас победить!

Она не ответила — она не могла ответить, она бы не выдержала, если бы попробовала произнести хотя бы слово.

— В самом деле? — спросил Драко. Генерала Драконов по-прежнему окутывала всё та же аура смирения. — Ведь Квиррелл прав, это подозрительно, что ты смог уничтожить обе наши армии, когда тебе захотелось устроить эту гонку на крыше. И разве ты не сказал тогда, Поттер, что мы должны разбить тебя, когда ты сражаешься всерьёз?

Комок подступал к горлу, и когда эмоции переполнят её, она разрыдается и после этого будет лишь маленькой плаксой в глазах обоих.

— Это... — быстро начал Гарри. Она не смотрела на него, но его голос звучал так, словно он повернулся к ней. — Это было... В тот раз я старался намного сильнее, у меня были серьёзные причины, мне было нужно, поэтому я использовал кучу трюков, которые ранее приберегал... и...

Она же всегда старалась изо всех сил, каждый раз.

— ...и я, я выпустил ту свою сторону, которую обычно не стал бы использовать для чего-то вроде занятий по Защите...

То есть, если бы она была совсем близко от победы над Гарри, когда это действительно имело значение, он мог просто использовать свою тёмную сторону и просто сокрушить её, так что ли?

...конечно так. Она не могла даже смотреть Гарри в глаза, когда он становился страшным. Как она вообще могла думать, что может действительно его победить?

Коридор разделился, Гарри Поттер и Драко Малфой повернули налево к лестнице, ведущей на второй этаж, а она, напротив, пошла направо. Она даже не знала, куда этот проход вёл, но прямо сейчас она предпочла бы заблудиться.

— Извини, Драко, — сказал голос Гарри, затем позади неё послышались шаги .

— Оставь меня в покое, — сказала она. Это прозвучало уверенно, но затем она была вынуждена закрыть рот, крепко сжать губы и вообще задержать дыхание, чтобы все её эмоции не выплеснулись наружу.

Этот мальчишка догнал её, обежал вокруг, встал у неё на пути (потому что он дурак!) и сказал высоким, полным отчаяния шёпотом:

— Я не убегал, когда ты обгоняла меня по всем предметам, кроме полётов на метле!

Он не понимал, да и не мог понять, Гарри Поттер никогда бы не понял, что, какое бы он соревнование не проиграл, он всё равно будет Мальчиком-Который-Выжил: если ты Гарри Поттер, и тебя побеждает Гермиона Грейнджер, то это значит, что все ждут, что ты примешь вызов, а если ты Гермиона Грейнджер, и Гарри Поттер побеждает тебя, то это значит, что ты всего лишь никто.

— Это нечестно, — сказала она, её голос дрожал, но она ещё не заплакала, ещё нет. — Я не должна соревноваться с твоей тёмной стороной, я всего лишь... я только... — «Мне всего лишь двенадцать лет», подумала она.

— Я использовал свою тёмную сторону только один раз, и это было вынужденной мерой!

— Значит, сегодня ты победил всю мою армию, будучи просто Гарри Поттером? — она ещё не плакала. Как сейчас выглядит её лицо? Сердито или печально?

— Я... — начал Гарри. Его голос немного притих. — Я... я на самом деле не рассчитывал победить. Знаю, я сказал, что непобедим, но я просто пытался вас напугать, думал, что мы лишь немного вас замедлим...

Она снова двинулась, прошла мимо него, и лицо Гарри напряглось, словно теперь уже он вот-вот расплачется.

— Может, профессор Квиррелл прав? — донёсся высокий, полный отчаяния шёпот позади. — Если мы друзья, то я буду всегда бояться тебя обогнать, так как знаю, что это заденет твои чувства? Это нечестно, Гермиона!

Она набрала воздух, задержала дыхание и побежала, её башмаки стучали по каменному полу так быстро, как она только могла. Она неслась по коридору, и её сдерживало только то, что перед глазами всё расплывалось. Она бежала туда, где её никто не услышит. И на этот раз Гарри не последовал за ней.

* * *

Минерва проверяла контрольные по трансфигурации, результаты которых она должна была объявить в понедельник. Только что она поставила минус двести баллов работе пятикурсника за ошибку, которая потенциально могла кого-нибудь убить. В первый год работы преподавателем её возмущала глупость старшекурсников. Теперь она уже смирилась. Некоторых людей не просто невозможно научить, они даже не замечают, насколько они безнадёжны, и с жизнерадостным усердием продолжают свои попытки. Иногда, перед тем, как они покинут Хогвартс, их можно убедить, чтобы они никогда не пробовали сделать что-нибудь необычное, забыли о свободной трансфигурации и использовали только общепринятые заклинания. А иногда... это не получается.

Минерва увязла в разборе особенно запутанного ответа, и тут её мысли прервал стук в дверь. Её приёмные часы были не в это время, но, став деканом Гриффиндора, она быстро научилась не торопиться с решениями. Всегда можно снять баллы с факультета потом.

— Войдите, — резко сказала она.

Девочка, вошедшая в кабинет, судя по всему, недавно плакала, а затем умылась, надеясь это скрыть...

— Мисс Грейнджер! — воскликнула профессор МакГонагалл. Ей потребовалась секунда, чтобы узнать это лицо с покрасневшими глазами и опухшими щеками. — Что случилось?

— Профессор, — сказала девочка дрожащим голосом, — вы говорили, что если меня что-то тревожит, мне следует сразу подойти к вам.

— Да, — ответила профессор МакГонагалл, — а теперь объясните, что случилось?

Девочка начала объяснять...

* * *

Гермиона стояла неподвижно на вращающейся лестнице. Спираль, которая по идее не должна была перемещать её вовсе, напротив, неумолимо несла её вверх. Гермиона подумала, что это похоже на заклинание Бесконечной лестницы, изобретённое в 1733 году волшебником Аррамом Сабети, который жил на вершине Эвереста, когда маглы ещё не могли её покорить. Но эта лестница не может быть той самой лестницей: Хогвартс намного старше. Может, заклинание было изобретено заново?

Она должна была бояться, должна была нервничать по поводу своей второй встречи с директором.

И она действительно боялась и нервничала по поводу своей второй встречи с директором.

Но Гермиона Грейнджер много размышляла, она очень много размышляла после того, как не смогла больше бежать и опустилась у стены, потому что у неё уже горели лёгкие. Свернувшись калачиком и прижавшись к холодному камню, она плакала и размышляла.

Даже если она проиграет Гарри Поттеру, она никогда, ни в коем случае не проиграет Драко Малфою, это абсолютно, совершенно неприемлемо. Профессор Квиррелл похвалил Генерала Малфоя за то, что он не проигнорировал свою тысячу возможностей. И, проплакавшись, она вспомнила ещё четырнадцать заклинаний, которые просто обязана была тогда попробовать против Гарри и Невилла, и затем задалась вопросом, не совершила ли она подобной ошибки в чём-нибудь ещё? В итоге она постучала в дверь профессора МакГонагалл. Она не собиралась просить помочь, сейчас Гермиона не представляла себе, с чем ей можно помочь, она просто хотела рассказать всё профессору МакГонагалл, так как на тот момент это показалось ей одной из той тысячи возможностей, о которых говорил профессор Квиррелл.