Время для жизни - taramans

Она довольно спокойно повернулась и улыбнулась.

- Как-то ты спокойно отнеслась… к объятиям? – шутливо рассердился он чуть слышно.

- Ну так, а кто это еще может быть? Только ты. И… может я уже давно этого ждала? – Кира чуть принюхалась и очень удивилась! – Ты что, пил? Совсем уже, что ли? Вам на сцену сейчас выходить! Вы с Калошиным совсем белены объелись?

- Кирочка! Все хорошо! Выйдем, споем! Настроение – чудное, настрой – рабочий!

- Ага! Теперь понятно, почему это ты осмелился меня обнять!

Сзади к ним беззвучно подошел Елкин:

- Чего это Вы тут шушукаетесь?

- Да вот, Савелий, смотрим, когда же товарищи из президиума начнут сцену покидать.

Косов чуть повернулся к Елкину, закрыв собой Киру, но руки с ее талии не убрал. Даже чуть стиснул ладонь.

«Ого! Ну и пресс у нее! Х-м-м… у меня, пожалуй, не такой будет!».

- Ну все! Встают…

В президиуме сидели человек семь-восемь всех официальных товарищей, которые сейчас вставали и спускались в зал, на подготовленные для них места.

«Ага! Это – директор завода. Это, похоже, его замы – вон как они свитой вместе пошли. Вот этих… не знаю. Этот… похоже из обкома. Вроде бы мельком видел его на генеральной. А это кто?».

Из-за стола президиума выходили двое. Один, высокий, представительного вида седовласый мужик; второй – летчик, с петлицами полковника.

«Че-т молод он для полковника! Хотя сейчас в авиации карьеру делают – просто ой как! Но и обратно, вниз, слететь очень даже просто! Даже… еще ниже! Ага… Знамя и Звезда на кителе. Боевой товарищ! Хотя… был не прав! Не так уж он и молод – седина на висках, прихрамывает изрядно. Лет под сорок ему. Может – тридцать пять. Тогда – помотала жизнь мужика!».

- А кто этот летчик? – шепнул он Савелию.

- Полковник Красовский. Товарищ из Наркомата авиапромышленности. Сюда и с проверкой, и с поздравлениями. Второй – оттуда же.

«Ну да… несмотря на меры секретности, кто из местных не знает, что на базе «Сибкомбайна» построены два цеха по выпуску боевых самолетов. И еще вроде бы два строятся. А снаряды и бомбы на заводе выпускают уже как бы не лет шесть! Потом на базе этих авиацехов будет отдельный авиазавод построен. Ну – так, по крайней мере в моем мире, там – было!».

- Ну все! С Богом, Кирочка! – Савелий подошел и чмокнул девушку в щеку, - Все хорошо, не волнуйся!

Кира несколько раз глубоко вздохнула, встряхнулась. Иван не преминул погладить ее по попе! Чуть удивленно, с улыбкой она взглянула на него, кивнула сама себе и направилась к центру сцены.

- А мы с Вами, Иван, отойдем чуть дальше. Сейчас занавес поднимут. Вы же не хотите раньше времени оказаться перед зрителями? – Елкин увлек Косова на необходимое расстояние.

Иван чуть отвернулся, прикрыл глаза, постоял так покачиваясь с пятки на носок, выдохнул и тайком перекрестился. Но увидел, как удивленно поднялись брови Елкина.

Они «откатали» свои песни практически на автомате.

Первой шла «Песня о тревожной юности». Зрителям, и даже руководству все песни очень понравились! Их принимали здорово! И Косов иногда видел, как люди подпевают им. У него включилось какое-то «туннельное» зрение, когда он не видел зал в целом, а только выхватывал из массы людей отдельные лица, глаза… И странное оцепенение охватило его – вроде бы пел, а слова как будто шли не из него. Откуда-то рядом, словно пел кто-то другой.

«Человек же не может слышать себя? Не то что слышать… Просто для самого человека его речь слышится совсем по-другому, чем окружающим. Где-то я читал об этом… Что-то там со слуховым… или речевым аппаратом. Подчас люди, слышащие себя в записи, удивляются – «Это что – я говорю/пою?».

И Косову, надо сказать, вполне нравилось то, что он слышал.

«Неплохо поет, стервец! Не Магомаев, конечно… и не Кобзон. Но… вполне прилично! Ай да Пушкин, ай да сукин сын!».

Этими пятью песнями закрывалось первое отделение концерта.

И лишь зайдя в полумрак коридора, Иван почувствовал, что и сорочка у него… да, похоже, и пиджак – мокрые насквозь! Здесь их встречали. Все их встречали! Тут была и Лиза, и Лида, и Варя, и танцоры, еще какие-то люди…

Кто-то похлопывал по плечам, кто-то что-то говорил… А кто-то… вот кто это был, а? Очень ощутимо щипнул его за задницу!

- Очень достойно выступили! Очень достойно! – повторял, тряся их руки, Елкин, - Особенно мне понравились именно Вы, Иван! У ребят что – опыт все-таки был! Выступали же вы уже, на разных сценах! Да? А Вы, Иван – молодец! Вот молодец – и все тут! И знаете, что я вам скажу, ребята? Илья! Иван! Песни Ваши… вот прямо – ух! Даже я, старый больной циник, и то… Очень, очень тронут! Прямо вот… от души говорю! От души!

- Ну все, товарищи… Не толпимся! У нас очень мало времени, чтобы передохнуть! Перерыв-то – все ничего! Так… все по гримеркам! Отдыхаем, чуть расслабляемся, а потом – снова настрой, настрой и Настрой! – это уже снова Илья со своей «накачкой», - Девочки! Настраиваемся! Все будет – хорошо!

Первыми во втором отделении концерта – отплясали ребятишки. Стоя за кулисами, Иван видел, как замерев, прижав руки к подбородку, переживая за своих подопечных, стояла Тоня. И как Илья обнимал ее сзади за плечи, поддерживая.

«Не-е-е-т! Ну его на хрен, всю эту концертную, эстрадную деятельность! Это какие же нервы сгорают, вот так, а? Лучше уж из зала за всем этим наблюдать!».

Потом – пошла Лиза. Она успокоилась, настроилась, была весела и задорна.

«Молодец! Какая же она – молодец!».

А как ее принимал зал – это же песня! Косов поглядывал в щелку занавеса – хорошо принимают! Только вот… этот… авиатор сраный! Чего-то он так… завелся-то? Прямо на месте сидеть не может!

Не добавил Ивану настроения и подслушанный мельком диалог Лизы и Лиды, после выступления.

- Ну как, подруга? – пытаясь отдышаться, спросила Лиза.

- Здорово! Ты спела – просто здорово! – это Лида, - Я посматривала в зал, людям очень понравилось!

- Да? Хорошо… Только вот… не привычно мне перед таким залом стоять! И пялился все время кто-то… Я прямо всем телом чувствовала. Аж мурашки по коже!

— Это, наверное, этот… летчик! Я видела, как он на тебя глядел! Подруга! Он