Избранные циклы фантастических романов. Компляция.Книги 1-22 (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

— Я запрещаю так рисковать, — сразу же сказал Эрвин, отбросив письмо. — Устрице понятно, что до дома Селеста не доберется, а отцу ее либо предъявят фальшивку и тем самым окончательно убедят — верить мне и той, кто назвался ее именем, нельзя, — или же будет заявлено, что Селесту вновь похитила ведьма, фея, да хоть кто!..

— И нечего госпоже бултыхаться по осеннему морю, — добавила Берта. — Ее и на суше-то штормит, а уж на хор-рошей такой волне…

Видимо, Селеста представила эту самую волну, потому что зажала ладошкой рот и выбежала прочь.

— Я и говорю, — невозмутимо произнесла старая рыбачка.

— Словом, от Эймара помощи ждать не приходится, — проговорил Эрвин, привычным жестом взъерошив волосы. Они отросли ниже плеч, так что он собирал их в хвост, только челка падала на глаза, вот ее-то он и теребил в задумчивости. — На мое письмо он не ответил вовсе. Видимо, не счел возможным переписываться с самозванцем или, хуже того, подменышем.

— Может быть, его еще не доставили, — покачала я головой. — Стоял штиль, а ты писал намного позже, чем Селеста. Теперь же начались шторма, вот ответ и запаздывает.

— Я тоже был бы рад утешить себя этим, но предпочитаю думать о худшем, — вздохнул он. — Что ж… Выходит, нас будто бы и нет вовсе!

— А если так, зачем же нас пытаются атаковать снова и снова? — спросил Ганс. — Вон, доложили, сегодня с моря пытались зайти три баркаса, вроде как контрабандисты в бурю угодили, просили помочь с ремонтом. Только здешние-то живо чужаков опознали да угостили их как следует…

— И почему я слышу об этом только сейчас? — прищурился Эрвин. — Где пленные?

— Нету пленных, — буркнул тот. — Эти южане не сдаются, а их там под лавками порядочно лежало. Скрутили только парочку парней с ближнего берега, которые взялись этих головорезов к нам доставить, но что с них возьмешь? Им заплатили, а они и не спрашивали, кому и по какой надобности сюда понадобилось, не принято. Они ж так… не пришей акуле хвост, в наших делах толком не разбираются. Денег им посулили порядочно, вот и…

— Ловко проскользнули, — добавила Берта. — Под самым берегом, так что русалки и не заметили, поди, а и заметили — за своих приняли. Суденышки-то в точности, как наши, оснастка та же, поди различи! Если б не чайки, успели б они на сушу выбраться, а там и до резни недалеко…

— Постой, при чем тут чайки? — насторожился Эрвин.

— Чайки вдруг поднялись со скал всей стаей и такой гвалт подняли… — покачала она головой. — Так и кружили тучей над теми баркасами, на гребцов да рулевых бросались, норовили глаза выклевать. Это ведь вы, госпожа, им приказали следить?

Я кивнула. Поди ж ты, получилось! На чаек большой надежды не было: они как завидят добычу, так забывают о любом обещании, но тут не подвели, и славно!

— В покое нас не оставят, — задумчиво произнес Эрвин. — Зимой сюда не так-то просто добраться, но… кто знает? Деревья зимой спят, а море? Марлин?

— Море никогда не спит, — ответила я, — разве что дремлет. Но мы ведь говорили о том, когда все должно разрешиться… Если до тех пор удастся сдержать обычных людей, то мы сможем хотя бы попробовать противостоять феям. Если нет… это уже не будет иметь значения.

— Значит, мы продержимся, — сказал он и привычным жестом обнял меня за плечи. — Эта земля всегда заступится за меня.

— А море вступится за эту землю, — улыбнулась я, — хотя бы потому, что часть дна морского когда-то была здешней столицей.

— Эту историю ты мне еще не рассказывала, — нахмурился Эрвин.

— Как же нет — я говорила о взрыве огненной горы далеко в океане, о том, как дрожала земля, а этот город ушел под воду…

— А, верно! У меня в голове уже все спуталось, — вздохнул он. — И о месте Силы ты говорила тоже. Не будем повторяться лишний раз. Здесь все свои, но мало ли, кто может прокрасться и подслушать? Я скоро от собственной тени начну шарахаться!

Эрвин взглянул на эту самую тень, которую отбрасывал на стену, и передернул плечами. Я знала, чего он боится: посмотреть вот так однажды на собственный черный силуэт и увидеть сложенное крыло — оно будет выглядеть уродливым горбом…

22

Праздник осеннего равноденствия выдался тихим и ясным. Затишье это тянулось с самого рассвета, и Берта сразу сказала — быть буре. И не обманула — к закату небо уже затянуло, и солнце едва пробивалось сквозь темные тучи, почти касавшиеся воды тяжелыми тушами. По волнам тоже пошла опасная рябь: дело шло к шторму.

— Не самое лучшее предзнаменование, — сказала Берта, поглядывая в окно. — Вот-вот грянет, какие уж тут костры! Как польет, тьма будет кромешная, ни зги не увидишь… Хорошо, что те, кто в море выходил, вернуться успели. Шторм-то будет похуже зимних, верно вам говорю!

Эрвин, услышавший это, вдруг вздрогнул и замер.

— Говоришь, ни зги не увидишь? — повторил он. — И праздничных костров не будет?

— Конечно, господин, — кивнула она. — Это сейчас тихо, а как ветер подымется, так любой костер не то что задует — вовсе сдует! В такие ночи неба от моря не отличишь, а моря от суши, это уж мое вам верное слово!

— Вот как… — проговорил Эрвин и вдруг, схватив меня за руку, потащил за собой. — Ганс, седлай коней, немедленно!

— Господин, да куда вы…

— Седлай, тебе сказано!

Он втащил меня в свои покои, захлопнул дверь и, по-прежнему не выпуская моей руки, выговорил:

— Ты поняла, Марлин?

— О чем ты?

— На этом берегу не будет видно ни единого огонька. Как тогда…

— Сегодня особенная ночь, — произнесла я и, не говоря больше ни слова, принялась собираться. — Правда, тогда, когда я позвала тебя, она была самой обыкновенной, но не теперь…

— Что? Ты в самом деле думаешь, что то была обычная ночь? — удивленно спросил Эрвин, и я обернулась. — Или… ты просто не знала?

— Не знала о чем?

— Я родился той ночью, — улыбнулся он. — Точно такой же темной ночью, в лютую бурю, я появился на свет. Нет, ты в самом деле не знала?

— Нет… — медленно выговорила я. — Если ты и говорил, когда именно родился, я не запомнила, а может, не сообразила в ту минуту. Просто… погас маяк, и я поняла, что, если не позову тебя, ты потеряешься в этой страшной темноте и, скорее всего, навечно.

— А сегодня… — Эрвин замер на мгновение, потом встряхнул головой. — Я не знаю, что мы станем делать. Но знаю зато, чего мы не можем допустить!

— Маяк не должен погаснуть, — кивнула я. — Едем скорее, пока до него еще можно добраться!

Мы едва успели: если бы я не была в состоянии придержать волны, чтобы нас не смыло, подняться на маяк мы бы не смогли. Стоило мне дать волю стихии, как маяк захлестнуло до середины!

От ударов стихии он содрогался, я чувствовала это, когда поднималась по узкой лестнице на самый верх. Но он был выстроен на совесть и пережил не одну бурю, так что бояться было нечего.

— Господин Эрвин? — поразился смотритель, старый Юрген. — Неужто решили сами досмотреть? Я больше так не оплошаю, слово даю! У меня тут и фонарь запасной имеется, и топлива хватит, в тот-то раз все одно к одному сошлось…

— Я тебе верю, — оборвал мой муж. Я тоже помнила сбивчивые объяснения старика: он и сам не понимал, почему вдруг погас огонь, почему вымокло все топливо, отчего он никак не мог зажечь хотя бы обычную лампу, куда подевались бутыль с маслом и фитили. — Просто делай свое дело, а мы займемся своим.

— Так вы, может, внутрь зайдете, в мою комнатушку? — боязливо спросил тот. — Там и сухо, и не дует…

— Ничего, нам нужно быть наверху, — сказала я. — Только дай веревку покрепче — привязаться, чтобы не снесло ветром!

— Да, падать отсюда высоко, — серьезно подтвердил Эрвин и искоса взглянул на меня. — Тебя-то, может, волны подхватят, а я вот вряд ли взлечу.

— И слава Создателю, — не менее серьезно ответила я, затягивая веревку на талии. — Дай, привяжу тебя. Ты таких узлов не знаешь.

— Берта научила? Если она, то знаю.

— Не Берта, — улыбнулась я. — Под водой другие умельцы…