Страх Мудреца - Патрик Ротфусс

- Имеет ли это смысл для тебя?

- Думаю, да, - ответил я.

- И женщины берут ярость у мужчин во время секса?

Она улыбнулась и кивнула.

- Вот почему мужчины потом так устают.

Они отдают кусочек себя.

Они сильно ослабевают.

Они засыпают. - Она взглянула вниз.

- Или часть их засыпает.

- Ненадолго, - сказал я.

- Это потому, что у тебя прекрасная, сильная ярость, - сказала она гордо.

- Как я уже говорила.

Я могу сказать, потому что я взяла кусочек этого.

Я могу сказать, что это может обождать.

- Так и есть, - подтвердил я.

- Но что же женщинам делать с яростью?

- Мы используем ее, - просто сказала Пенти.

- Вот почему, после этого женщина не всегда спит, как мужчина.

Она чувствует себя более бодрой.

Полная желания двигаться.

Часто полная желания больше того, кто принес ей ярость в первую очередь. - Она опустила голову на мою грудь и игриво укусила меня, извиваясь своим обнаженным телом напротив меня.

Это было приятно отвлекающим.

- Означает ли это, что женщины не имеют своей собственной ярости?

Она опять рассмеялась.

- Нет. Все существа имеют ярость.

Но женщины имеют больше способов использовать эту ярость.

И у мужчин больше ярости, чем они могут использовать, слишком много для их собственного здоровья.

- Как можно иметь слишком много желания жить, расти и делать? - спросил я.

- Кажется, больше было бы лучше.

Пенти покачала головой, одной рукой забирая назад свои волосы.

- Нет. Это как пища.

Один раз поесть хорошо.

Два раза поесть не лучше. - Она снова нахмурилась.

- Нет. Это больше как вино.

Один бокал вина хорошо, два иногда лучше, но десять...

- Она серьезно кивнула.

- Это намного больше похоже на ярость.

Мужчина, который наполнен ею, как ядом.

Он желает очень многих вещей.

Он желает все.

Он становится странным и повреждается в мозгах, обретая насильственный характер.

Она кивнула сама себе.

- Да.

Вот почему ярость правильное слово, я думаю.

Ты можешь сказать это о человеке, который держит ярость в себе.

Она кисло бродит в нем.

Она оборачивается против него самого и заставляет разрушать, а не созидать.

- Я думаю, что мужчинам нравится это, - сказал я.

- Но думаю, что и женщинам тоже.

- Все существа имеют ярость, - повторила она, пожав плечами.

- Камень не намного больше пробивающегося дерева.

Так же и с людьми.

У кого-то этого больше, у кого-то меньше.

Некоторые используют ее с умом.

Некоторые нет. - Она широко улыбнулась мне.

- У меня ее много. Потому я так люблю секс и жестока в бою. - Она укусила мою грудь уже не так игриво и стала подбираться к шее.

- Но если ты берешь ярость у мужчины во время секса, - сказал я, пытаясь сосредоточиться, - это значит, что чем больше у тебя секса, тем больше ты его хочешь?

- Это как с водой, для накачивания которой нужен насос, - она горячо прошептала мне в ухо.

- И я собираюсь получить все, полностью... даже если это у нас займет весь день и половину ночи.

***

В конце концов мы перебрались в бани, а потом и в дом Пенти, состоящий из двух уютных комнат, встроенных прямо в скалу.

Луна наблюдала за нами с небес через окно, хотя я сомневаюсь что мы показали ей что-то, чего она раньше не видела.

- Этого достаточно? - мое дыхание еще не восстановилось.

Мы лежали рядом в ее удобной просторной кровати, пот высыхал на телах.

- Если ты возьмешь чуть больше, у меня возможно не останется достаточно ярости чтобы говорить или дышать.

Моя рука лежала на ее плоском животе.

Ее кожа была мягкой и гладкой, но когда она смеялась, я мог чувствовать как ее мускулы напрягались и становились жесткими как стальные листы.

- Пока хватит, - сказала она, с изнеможением в голосе.

- Вашет очень расстроится, если я выжму тебя полностью, как фрукт.

Несмотря на долгий день, я был странно бодр. Мысли были четкими и яркими.

Я вспомнил кое-что, что она сказала раньше.

- Ты упомянула, что женщина имеет множество применений для ее ярости.

Что делает женщина с ней, чего не делает мужчина?

- Мы учим, - сказала она.

- Мы даем имена.

Мы отслеживаем дни и заботимся о смягчении внезапных трудностей.

Мы сеем.

Мы делаем детей. - Она пожала плечами.

- Многие вещи.

- Мужчины могут делать все эти вещи также хорошо, - сказал я.

Пенти хихикнула.

- Ты применил неправильное слово, - сказала она, терясь о мой подбородок.

- Бороду - вот что делает мужчина.

Ребенок - это кое-что другое, а у вас нет для этого соответствующей части.

- Мы не вынашиваем ребенка, - сказал я, немного обидевшись.

- Тем не менее, мы играем свою роль в их создании.

Пенти повернулась и посмотрела на меня, улыбаясь, как будто я сказал шутку.

Затем ее улыбка померкла.

Она приподнялась на локте и посмотрел на меня долгим взглядом.

- Так ты серьезно?

Видя мое недоумение выражение, ее глаза расширились от изумления и она села прямо на кровати.

- Так это правда! - сказала она.

- Вы верите в мужчин-матерей! - Она хихикнула, прикрыв нижнюю часть лица обеими руками.

- Я никогда не верила, что это правда! - Она опустила левую руку, показывая возбужденную усмешку, когда она показала жестом [пораженный восторг.]

Я чувствовал, что должен быть раздражен, но никак не мог набраться энергии.

Возможно, некоторое из того, что она говорит о мужчинах, отдающих свою ярость, содержалась некоторая правда.

- Что за мужчины-матери? - спросил я.

- Так ты не шутил? - спросила она, все еще прикрывая одной рукой свою улыбку.

- Вы действительно верите, что мужчина помещает ребенка в женщину?

- Хорошо...

да, - сказал я с небольшим опасением.

- Так обычно говорят.

Требуется мужчина и женщина, чтобы сделать ребенка.

Мать и отец.

- У вас даже есть слово для этого! - сказала она в восторге.

- Они тоже говорили мне об этом.

С историей про грязный суп.

Но я никогда не верила, что это реальная история!

В этот момент я приподнялся, заинтересовавшись.

- Ты же знаешь, как делают детей, не так ли? - спросил я, жестикулируя [серьезную вдумчивость.]

- То, чем мы занимались в течение большей части дня и есть то, как делают ребенка.

На мгновение она посмотрела на меня в ошеломленной тишине, затем растворив ее беспомощным смехом, пытаясь заговорить несколько раз, только для того, чтобы он сокрушал ее снова, когда она смотрела на выражение моего лица.

Пенти положила руки на живот, толкая его, как будто была озадачена.