Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Погонин Иван

Слушатели взорвались аплодисментами. Всем пришлись по нраву изобретательность и смелость юного Лутковского.

Тут прокашлялся Максим и повел долгий рассказ, о том как цукали гардемаринов в Морском корпусе, как он окончил корпус и корабельным гардемарином целый год ходил на корабле вокруг Скандинавии по маршрутам викингов, не преминул даже рассказать одну из древнеисландских саг про бога-проказника Локи, который подшутил над могучим Тором, превратив мирового змея Ёрмунганда в кошку и предложив силачу ее поднять. То-то хохотали все боги, когда Тор смог оторвать от пола лишь одну лапку.

Дита восторженно смотрела на мичмана и, кажется, даже не моргала. Впрочем, надо признать, что бравый моряк на всех девушек действовал примерно одинаково: с первого взгляда он мог слегка оттолкнуть их горячностью и бравадой, но уже через несколько минут они таяли под напором его истинно русского жизнелюбия, открытости и непередаваемого очарования. К тому же Максим, выросший в дворянской семье, мог быть обходительным и деликатным. Его манеры не были столь показательно утонченными, как у некоторых представителей высшего общества, да и флиртовать, как тот же Гленерван-младший, моряк не любил. Но тем сильнее проявлялась его мужественность. «Как за каменной стеной» – говорят о таких.

Пришла очередь Родина делиться своими историями, публика начала упрашивать рассказать что-нибудь занятное, про Англо-бурскую или греко-турецкую войну, но веселье прервали старшие.

– Пора бы уже и честь знать, – сурово сказал Лутковский, обращаясь больше к своему сыну, но остальные тоже засобирались.

Время клонилось к утру, и усталость, которую до этого молодые люди не замечали, вдруг навалилась на них в одночасье. Полинька сонно потерла глаза, Юленька зевнула. Душевно попрощавшись и пожелав друг другу спокойной ночи, гости разбрелись по своим номерам.

Уже в комнате, умывшись и даже улегшись в кровать, Георгий осознал, что весь сон как рукой сняло. У него отчего-то было гаденькое предчувствие. Чтобы отогнать гнетущие мысли, он сел за книгу. Была у него привычка принимать «литературное снотворное» – такие сочинения, от которых волей-неволей глаза слипаются. На этот раз под рукой оказался какой-то средненький романчик, купленный в лавке на вокзале по случаю. Автор был местный, польский, а история про очередного злодея, пытавшего воскресить злобное «страшило», хоть и заявлялась как «авантюрная», была полна штампов и нудных конструкций. Через три главы Родин начал клевать носом, окончательно потеряв нить повествования, и вдруг ему почудилось, что за стеной раздается какой-то шум. Он встрепенулся, прислушался, нет, показалось. Доктор встал, чтобы налить себе стакан воды, но неожиданно раздался явственный звук разбивающегося стекла.

Бабах!

Из комнаты Полиньки!

Родин поспешил в коридор и постучал в дверь возлюбленной. Нет ответа. Может, девушке стало плохо? Недолго думая, Георгий аккуратно надавил плечом, и хлипкая дверь отворилась. Выключатель нашел не сразу, но еще до того, как лампа осветила небольшой уютный номер, мужчина понял – беда. Легкие занавески развевались на ветру так, будто окно не закрыто, да и среди вещей был беспорядок. Все осветилось: так и есть, одеяло на полу, тумбочка сдвинута, ночник повален, разбит, оконное стекло выбито. И Полинушки нет. Похищена! Родин тут же выглянул на улицу, но преступники оказались проворнее: двор был пуст, и ничто не нарушало тишину теплой летней ночи.

Что же делать? Георгий несколько секунд растерянно метался по комнате, но осознав, что просто тратит драгоценные секунды, взял себя в руки, присел на стул возле небольшого письменного столика, на котором лежала раскрытая папка для рисования. Мужчина собирался с мыслями, рассматривая рисунки. Карандашные портреты гостей пансионата мелькали перед глазами, всего лишь наброски, но какие точные… Да, конечно, чего же он, надо всех срочно разбудить!

Родин быстро и бесшумно, чтобы не создавать паники, постучал сначала к Максиму, который показался на пороге уже в тельняшке, было заметно, что он проснулся раньше и уже собирался выйти сам. Пока моряк будил отца, Родин побежал в коттедж хозяев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сонный, перепуганный Урбанович ничего не понимал, весть о пропаже постояльца, да еще и девушки, привела его в панику. Международный скандал! Он тут же кинулся на конюшню, проверять, нет ли там следов злоумышленников, а Родин с хозяйкой побежали опрашивать остальных. Сначала – злосчастных британцев. Сын и отец, поднятые по тревоге, как старые вояки, были собраны и отвечали на вопросы четко, без суеты: спали, ничего не слышали. Георгий, махнув рукой, побежал в гостиницу. В холле столкнулся с трясущимся от нервного потрясения профессором Савостьяновым, он никак не мог взять себя в руки, только, схватившись за лацканы домашней куртки жениха дочери, запинаясь, твердил, что Лутковские не открывают.

– Почему они не открывают, Еня? Почему?

В холл выбежал Максим, доложил, будто он на войне: немка с дочерью и художник со слугой на месте, напуганы новостью, но точно не в курсе произошедшего. Было странно, что даже в такой ситуации, растрепанный, бледный, в тельняшке, как простой матрос, он все равно сохранял какое-то внутреннее достоинство. Пани Урбанович между тем вернулась от слуг.

– Кочегар Лешик! – вскричала она, запыхавшись. – Каморка! То есть он живет в каморке под комнатой Полиньки. Он слышал шум и голоса и будто бы что-то спускали сверху, видел лестницу, прислоненную к стене, но решил, что это пани на свидание сбежала.

– Допросим, но сначала нужно разбудить Лутковских, – быстро и деловито отдавал распоряжения Родин, – они спят крепко, не открывают. У вас есть ключ?

– Да, – растерянно кивнула хозяйка.

Поисковая группа поднялась наверх. Хозяйка, хоть и выбежала в исподнем, прикрывшись лишь шалью, связку ключей с собой прихватила машинально. Отворив дверь большого, в несколько комнат номера, она застыла на пороге, не давая остальным проходу. Максим, не церемонясь, оттолкнул ее и тоже замер. Даже в темноте было ясно: номер пуст, ни постояльцев, ни их вещей.

– Ах, собаки польские! Пшеки сраные! – вскричал Савостьянов-младший в запале, но тут же осекся и уже тише промолвил, обращаясь к хозяйке пансионата: – Простите, пани… Я… Сердечно простите.

Урбанович лишь коротко кивнула. О, как она понимала чувства этого молодого русского: вот из-за таких людей, как проклятые Лутковские, и случаются в мире несчастья! Как можно опуститься так низко, чтобы похитить беззащитного ребенка под покровом темноты?! Кто же дерется с женщинами? Воевать должны мужчины, открыто, на дуэлях… А эта низость запятнала весь польский народ. Ведь потом разбираться не будут, кто прав, скажут, что все потомки славных витязей в этом повинны.

Максим по лицу женщины будто прочел ее мысли.

– Вы – добрые и честные люди, – ласково прошептал он и, снова растолкав всех, кто стоял в дверях, бросился вон, не разбирая дороги, но на лестнице столкнулся с Урбановичем, и они вместе кубарем покатились вниз, зашибив по пути и кочегара Лешика.

– Отставить панику! – проревел Родин, оказавшись в холле. – Надо отправляться в погоню. Хозяин, вы выделите нам лошадей?

– Нет, угнали. Сволочи! Лучшую тройку и самую быстроходную рессорную карету. Остался наш старенький рысак, но вы быстрее своим ходом добежите.

– Да, вот еще… – Лешик, про которого все забыли, протянул Георгию перепачканную в земле ленту, такую Полинька носила в волосах. – Нашел возле лестницы под окном.

Родин забрал ленту, прижал ее к груди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Да хватит болтать! – вновь повысил голос Максим, на этот раз раздосадованный сентиментальностью Георгия. – Что делать-то будем?!

Повисло молчание, которое прервало деликатное покашливание. Все повернулись на звук: в дверях стоял Джордж Гленерван, полностью одетый в дорожный костюм.

– Я могу предложить вам свой автомобиль. Я джентльмен и моряк. Хоть мы немного не поладили вчера – джентльмен всегда поможет другому, тем более моряку. Наш шестицилиндровый «Нэпир» точно обгонит самых быстрых лошадей.