Сильная и независимая для котика (СИ) - Вада Маричка

— Так, — сглотнула Мурси и придвинулась ближе, не сводя глаз с учителя. — Что? Что произошло?

— Пришёл ко мне как-то сам не свой. Хмурый, какой-то напуганный, ходит из угла в угол по келье и молчит. Я уже испугался, что с тобой опять какая-то проблема. Это не новость. Вечно в неприятности влипала. Аккуратно поинтересовался, что произошло. А он мне так и говорит: «Я ошибся. Я глубоко ошибся!» — и глаза, полные неподдельного ужаса. Я его попытался успокоить, начал спрашивать, что да как. С трудом удалось выяснить. В общем, оказывается, у тебя случилась первая… первая… Как это у людей называется?

— Я понятия не имею, что у меня должно было случиться, что бы Христова перемкнуло.

— Хм, точно, перемкнуло. В общем, тебе тогда лет двенадцать как раз стукнуло, может, чуть больше. Ты не явилась на занятия, а когда Джес пошёл узнавать, в чём проблема, то застал тебя в слезах на кровати. Ну, ты вечно нюни распускала по всякому поводу, очень плаксивая девчонка была. Мы-то все привыкли. Вечно придумаешь проблему и давай заливаться слезами. Помню, как неделю ходила за бедным Христовым и завывала, что у него будет самая безобразная в Галактике жена. Сколько трудов ему стоило сохранять лицо и не глумиться над твоими идиотскими фантазиями….

— Ой, проехали, — поморщилась Мурси. — Вы меня до слёз сами доводили вашими показательными порками. Плач — единственное, что из эмоций мне было доступно. Я не имела права гневаться, злиться, даже унывать. А за слёзы Христов никогда не наказывал, говорил, конечно, грубости и гадости, но хотя бы молниями не бил. Знаешь, что он ответил на страдания по моей собственной уродливости? Охотно согласился и добавил: «Ещё и с соплями!» А теперь все негодуют, почему это у меня раздавленная самооценка! Удивительно, правда? Столько денег улетает на психотерапию, шоб ты знал, ты б заплакал!

— У Джеса были веские причины так говорить! Не суди да не судима будешь!

— А то! В любом случае, что бы со мной ни случалось, именно через слёзы я проживала негативные эмоции. С такими учителями, поверьте, Гидрос, их было ой как много.

— Может быть. Никогда на этот счёт не думал. Я не йонгей, мне разрешено гневаться. Возможно, в твоих словах есть частица истины. В общем, возвращаясь. Ты, как я уже и сказал, рыдала на кровати и отказывалась её покидать, а когда Христов потребовал объясниться, то ответила, что настал твой конец. И вот сейчас прямо помрёшь. Будто у тебя внутренние органы из-за ослушания принялись вываливаться.

— А, менструация! — усмехнулась, вспомнив эпизод из детства, Мурси. — Ну, Христов, вообще-то, мог и заранее рассказать, как происходит становление девушки. Конечно, я невесть чего понапридумывала, особенно если учесть, сколько страшных баек вы мне понарассказывали, что со мной приключится, когда я не буду его слушаться. А я его не слушалась никогда.

— Ну да, он признавался сам, что упустил этот момент. Думал, Бет тебе расскажет. Но Бет — неберианка, у нас не так всё происходит.

— Ладно, это тоже неинтересно. Так его настолько взбудоражила работа моего организма, что крыша потекла? Как же он с чужими жёнами-то развлекался?

— Нет, сам факт никак не отразился. Это нормальное взросление организма. Но то, что ты ему шепнула на ухо! Христов говорил, что моментально почувствовал то, чего совершенно не должен был. То, что вызвало в нём очень противоречивые мысли, которых он раньше и не допускал в своём воображении.

— Я ему шепнула на ухо что-то? И что же это было?

— А я откуда знаю, со мной он не поделился. Просто испугался собственной реакции. А я посмеялся тогда над ним, говорю, всё так и должно быть. Это нормально, желать свою наречённую. Пришло время воспринимать тебя по-иному, уже как маленькую женщину.

— Капец! Только не говори мне, что от моих слов у него там всё… О, Разум, мне было двенадцать!

— Вот и Христов, слово в слово сказал то же самое. «Ги, ей двенадцать, о чём ты?» Пришлось ему немного о психологии девочек поведать. Как именно в этом возрасте вы начинаете вертеть задом, как…

— Не продолжай, эту лекцию я слышала из его уст собственнолично и меня до сих пор тошнит только при упоминании об этом. Дальше!

— Христов в итоге согласился с моими доводами, но как-то неуверенно. Ещё два дня хмурый ходил, а потом и признался, что, вообще-то, ты никогда не станешь ему женой и он даже не знает, имеет ли право к тебе прикасаться с такими целями.

— То есть до этого ему было всё равно на мою судьбу, а вот как встал вопрос с моей фертильностью, так и у него там всё встало? Прикольный наставник. Я херею. А если бы я его не вспотрошила, то пофигу было бы на меня? Мужчины, как же я вас ненавижу!

— Ты хоть думай, что говоришь! Да, Джес действительно тогда не знал, какое будущее задумал для тебя Дуку. Но этот вопрос рано или поздно всё равно бы всплыл. Я ему посоветовал поговорить с наставником начистоту. Спросить дозволения. Тогда и выяснилось, что тебе в принципе не суждено стать ничьей женой, хотя развлекаться с тобой разрешалось. Но с условием, что Христов не привяжется и сможет с лёгкостью отпустить, когда настанет время.

— А он не отступил. А почему не развлекался? — не поняла Мурси.

— Мы же говорим о Джесе! Понимаешь? Он же всё возводит в абсолют. Ему требовалась взаимная любовь и всё, что к ней прилагается. Боялся испортить отношения между вами, покалечить твою и без того неуравновешенную психику. Христов для начала принялся раздумывать, как переубедить Дуку, как уговорить его отказаться от планов на тебя. Ну и всё завертелось.

— Хорошо, допустим. Дальше что было?

— Да ничего. Тему мы как-то больше не поднимали. Я стал замечать, что он и впрямь к тебе будто охладел. Ни слова больше. То поток неиссякаемый, а тут как отрубили. Я подшучивал, спрашивал, как там у вас успехи с «этим делом», а он только вскользь скажет что-то общее и молчит. Видел, что таит он от меня свои чувства, но и не мог не заметить, как украдкой любуется тобой, как ему всё сложней наказывать тебя, как стремится больше времени рядом быть, отказывается от командировок. Познал Джес и ревность. Ух, когда Локич и Бакич пришли к нему с вопросом, можно ли уже приступать к половому воспитанию и всё тебе рассказывать и показывать, он впал в такую ярость, что те еле ноги унесли. Я ему тогда так и сказал: «До добра не доведёт тебя этот Путь», а он ответил коротко: «Не властен я больше над душою своей, не мучь меня».

— Офигеть! Так и сказал? — прошептала Мурси. Она подвинула стул, всё так же смотря на учителя во все глаза, и не глядя села. — А дальше, дальше что?

— Я смекнул, что произошло. Как я уже говорил твоей названной сестре, мы все совершаем эту ошибку и влюбляемся в первых жен. Но, как ни пытался вывести его на разговор, Джес уходил от темы. Пока однажды не пришёл ко мне после очередной командировки со своим наставником на какую-то планету, где отстраивали храм. Кстати! Они, скорее всего, на Зиост и ездили тогда. Получается, это уже тогда всё задумывалось?

— Да похеру на Зиост. Что там приключилось-то? Не останавливайся, интересно жи!

— Ну, пришёл ко мне сам не свой. Волосы готов на голове рвать. Говорит, что узнал истину, узнал, какую участь подготовил для тебя Дуку. Об эксперименте, который позволит вывести новую форму жизни. Я вначале не очень понял, но, когда увидел, что Джес не отступится, согласился ему помочь. Думал, может, удастся остановить его, вразумить. Однажды даже предпринял попытку в элитный бордель на Зарексе сводить. Но Христову это было неинтересно. Всё, что занимало его голову, — ты и твоя любовь. Вот, в общем-то, и конец истории. Потом мы организовали побег. Про Ванно я уже рассказывал.

— То есть ты включился в игру, когда мой наставник побывал на Зиосте, да? — пробормотала Мурси и надавила в задумчивости на кончик своего носа, а потом усмехнулась. — Гидрос, вот знаешь, я всегда думала, что самая доверчивая персона, которая встречалась мне в жизни, это Морган. Но ты даже его переплюнул.

— Что ты имеешь в виду? — выпрямился Гидрос. — Кстати, да. Насчёт этих твоих ухажёров. Ладно катар, Джес его раздавит пальцем, но Жовани и Кавот? Серьёзно? Ты хоть понимаешь, что не имеешь права с ними связываться? Ты представляешь, что станет с тобой и с ними, когда до Христова дойдёт хоть малейший слух о ваших «крашах по самые помидоры».