Ночная смена - Dok

— А ты ключи оставила, дура!

— Ой, ну да, Витенька, милый, прости. Я ей колесо прострелила, она в лес удрала.

— Вот клево! Теперь она этих предупредит!

— Нет, она их боится как огня, она от них удирала!

— Один черт! УАЗ-то не на ходу! Что разбилось?

— Не знаю. Дорогой, я не посмотрела.

— Дура и дура! Теперь все, теперь без вариантов — я лежачий, так что давай — собирай орду — и вперед, в засаду. С пулеметом справишься?

Ирка осторожно поглядела на мужа и опасливо сказала:

— Не получится орды. Кроме меня еще одна бабенка годится — и все.

— А остальные? Тут же мужики еще были?

— Мужиков двое — один алкаш, а другой — трусливый до обморока. Он так из сарая не вылез, боится, что приедут — накажут. Так что две бабенки — вся наличная мощь.

Виктор длинно и страдальчески вздохнул.

— Ладно, Витя, делать больше нечего. Что про засаду скажешь?

Витя собрался с мыслями, сосредоточился.

— Значит — берешь коврики, пару простыней, пулемет и диски. Заляжете на холмике — тут с километр поле будет — неподалеку от деревни, там и холмик. А дальше — шей начиная с водителя, патроны береги — всего два диска у тебя. И постарайся технику особо не ломать, пригодится еще. Не подпускай этих уродов близко и постарайся, чтоб и не ушел никто. Бей, когда они будут метрах в трехстах — двухстах. И спроси у местных — еще такие карабины у тех были? Если нет — то тебе никто не сможет повредить…

За окном опять пошел какой-то мутный беспорядок — визг в несколько голосов и суета. Ирина живым духом опять скатилась по лестнице, осторожно выглянула.

— Вот прошмандовка неугомонная — вырвалось у Иринки совершенно непроизвольно, когда совсем близко она увидела колченого и косолапо ковыляющую вдоль улицы бабу-мотоциклистку. Явилась, значит, не запылилась.

Выскочила за дверь, направилась было к зомбачке, потом притормозила, ругнулась, полезла в карман и набила пару патронов. Потом, вызывающе вихляя бедрами развязнейшей походкой подошла к мертвячихе, оглядела ее внимательно. Витька хорошо продырявил покойницу, но дело стоило закончить.

— Гоу ту хелл, сука! — сказала Ирина чеканную фразу, вскинула ружье, к которому уже успела приноровиться и с удовольствием долбанула в лицо недавней знакомой. Ту мотануло, но, вытянув лапы в сторону Ирки, она дернулась под выстрелом и поспешила навстречу, мерзко и тонко застенав.

Ирка совсем не героически пискнув, шарахнулась в сторону и, перезарядив повторно грохнула в морду, уже страшную, искромсанную, со свернутой в сторону половинкой нижней челюсти. На этот раз — проняло, зомби свалилась как бревнышко, на всю длину.

Ирка подняла гильзы и присвистнула — каким-то непонятным образом в картечную кучу взятых с собой патронов затесалось что-то для мелкопташечной охоты, вот дробинки и не одолели, только рожу растворожили.

Перевернула труп, постаралась аккуратно стянуть висевшее за спиной у покойницы ружье, измазала все же ремень в кровище, потому отстегнула карабинчики и брезгливо ремешок отбросила. Двустволка-вертикалка была не новой, но целой, пулеметные очереди ее не покалечили. Тяжесть ствола в руке навела на мысль — и горестно глянув на сиротливо уткнувшийся в стенку дома джип, Ирина вприпрыжку побежала к выезду из деревни.

К ее радости застрявший в снегу и кустах мотоцикл тут же завелся и она триумфально докатила до каменного особняка, отметив, что пули счастливо миновали важные узлы, разбив зато фару, пробив руль, вспоров в двух местах седло — и закончив сбитым видно для симметрии стоп-сигналом.

Напарница уже поджидала в прихожей. Всучив ей двустволку, Ирка потащила спутницу наверх — на инструктаж.

Выслушав еще раз то, о чем уже слышала и, забрав пулемет с диском, парочка воительниц спустилась к мотоциклу, потом захватила принадлежности — и, виляя на заснеженной улице, покатила на битву. Ехать без фары было уже темновато, зато маскировка.

Мне не удается дослушать лекцию до конца, надо и в медпункт заглянуть.

Маслом по сердцу, что дела идут спокойно и в рабочем режиме. Сложных случаев пара всего, советы у меня спросили скорее из вежливости. То ли такой начальник как я тут и нафиг не нужен, то ли я так все организовал, что любо-дорого. Приняв за рабочую гипотезу именно второе объяснение, добираюсь до нашей казармы-салона.

И собрав на завтра сумку — валюсь дрыхать…

Ребята возятся еще, звякают, переговариваются, но мне это уже не мешает.

А вот заявившийся Дункан — мешает. Он возбужден, шумлив и совершенно не обращает внимания на то, что тут вообще-то некоторые труженики тыла героически пытаются поспать. Он восторжен до неприличия, словно ребенок на елке с Дедом Морозом.

Я думал, что наши не будут участвовать в рубке, отслужив службу стрелков. Ан нет, лихорадка охватила и Серегу и Вовку. Ильяса с нами нет, оказывается, ему жена запретила в доспехах на топорах драться. Сейчас он ей вкручивает, что, разумеется, как всегда будет сугубо стрелком с самой дальней дистанции.

Уснуть при таком тарараме, который устроил тут чертов омоновец невозможно и я, приподнявшись на локте, удивляюсь:

— А как же это получается, что властелин и показатель кто в доме хозяин так перед женой трепещет? Он же тут, было дело, рассказывал, как у него в доме все по струнке ходят?

— Так все правильно! Все по струнке и ходят. Вот и он сам — тоже по струнке. И вообще, кто спорит с женщиной — укорачивает себе жизнь. Старая восточная мудрость, между прочим — вразумительно отвечает Вовка. Он крутит в руках какую-то железяку с ремешками, регулирует что-то — и я готов о заклад побиться, что это скорее всего деталь брони. А этой брони у нас навалено много — шлемы, кирасы, наплечники, кольчуги.

— Он видишь, даже свой доспех сюда не приволок — у Павла Алисаныча оставил.

— Похоже, Павел инфаркт чудом не схватил — в основном-то оружие и доспех взяли из экспозиции средневекового оружия, а нашему батыру зачесалось, чтоб обязательно у него восточное было. Надыбали ему какой-то сбродный персидско — китайский наряд. Просил по-дружески — чтоб мы при чужих над ним не смеялись, стесняется, похоже, слышь, Вовик!

— Ага, командирскую честь блюдет.

— Парни, вы что всерьез все это натеяли? Ну ладно Дункан — ему фатум такой, но вы же стрелки!

Дункан даже как-то обижается.

— А что я? Ваша же богадельня, сам же знаешь — чтобы оборудование оставить целым — стрелять нельзя. Для вас же стараюсь, живорезы.

— Ну ладно, ладно. Не хотел обидеть, просто удивило, с чего это вам резню захотелось устроить…

— Кто б про резню говорил, а кто б и помолчал, видывали, знаем, как оно руки к жопе пришивают…