Эндимион (сборник) - Дэн Симмонс

– Воздух хороший. Давление вполне подходящее.

Мы с Энеей стащили капюшоны, наслаждаясь возможностью подышать по-человечески.

У ног статуи лежали курительные палочки и коробка спичек. Опустившись на одно колено, Энея чиркнула спичкой и зажгла палочку. Комната тут же наполнилась крепким ароматом благовоний.

– Повелительница Лазурных Облаков, – улыбнулась Энея радушной золотой богине. – Богиня зари. Зажигая палочку, я совершила жертвоприношение и просила о рождении внуков.

Я уже почти улыбнулся, но улыбка застыла у меня на губах. «У нее есть ребенок. У моей любимой уже есть ребенок!» Горло перехватило, я отвел взгляд, но Энея подошла ко мне, взяла за руку и предложила:

– Может, перекусим?

Я и забыл о наших коричневых ленч-пакетах. Поесть в шлеме или осмотической маске было бы несколько затруднительно.

Мы уселись на пол в полумраке комнаты, среди клубящегося дымка и аромата благовоний, и набросились на сандвичи.

– Куда теперь? – спросил я, когда Энея взялась за штурвал шлюзовой камеры.

– Я слышал, что на восточном краю вершины есть обрыв под названием Скала Самоубийц, – сказал А.Беттик. – Там люди приносят себя в жертву. Прыгнувший в пропасть мгновенно оказывается перед ликом Нефритового Императора и, таким образом, получает гарантию, что его просьба будет удовлетворена. Если вам в самом деле нужна гарантия рождения внуков, можете прыгнуть.

Я вытаращился на андроида. Все-таки интересно, что это – специфическое чувство юмора или извращенная психика?

– Лучше заглянем сначала в храм Нефритового Императора, – рассмеялась Энея. – Посмотрим, есть ли кто дома.

До вершины оставалось метров пятьдесят, когда из непроницаемо черной тени, будто из угольного мешка, выступила, преградив нам путь, высокая фигура. «Шрайк!» – подумал я, зачем-то сжав кулаки. Присмотревшись, я понял, что ошибся.

Перед нами стоял человек – очень рослый, но все-таки человек в боевом скафандре высшей защиты, потрепанном в боях. Стандартное снаряжение имперских морпехов и швейцарских гвардейцев. За противоударным визором шлема – выразительное лицо чернокожего гиганта, обрамленное коротко подстриженными седыми волосами. На лице – свежие, незатянувшиеся раны. Во взгляде – ни капли дружелюбия. В руках – универсальная десантная винтовка. Направив ее на нас, гигант скомандовал на частоте наших ларингов:

– Стоять!

Мы остановились.

Как быть дальше, он не знал. Первое, что я подумал: «Наконец-то они до нас добрались».

И тут Энея шагнула вперед.

– Сержант Грегориус? – спросила она.

Гигант вскинул голову, но оружия не опустил. В глубоком вакууме его винтовка идеально справилась бы с любой задачей – она могла выпустить тучу игл, энергетический разряд, поток заряженных частиц, пулю или реактивную гранату. Ствол был направлен прямо в лицо моей любимой.

– Откуда вы знаете мое… – начал сержант и вдруг резко отшатнулся. – Вы она. Та самая. Девочка, которую мы искали так долго, на множестве планет. Энея.

– Да. Кто-нибудь еще уцелел?

– Трое. – Грегориус указал куда-то вправо, и я с трудом разглядел черный шрам на черной скале, с обугленным остовом чего-то вроде спасательной капсулы.

– Есть ли среди них отец капитан де Сойя?

Это имя я помнил. Помнил голос де Сойи, звучавший из комлога, когда он нашел нас, спас от Немез, а затем отпустил на Роще Богов почти десять лет назад.

– Так точно, – доложил сержант Грегориус. – Капитан жив, но долго не протянет. Он жутко обгорел на бедном старичке «Рафаиле». Капитан распался бы с ним на атомы, кабы не сомлел, дав мне шанс утащить его на шлюпку. Другие двое тоже ранены, но отец капитан при смерти. – Опустив винтовку на камни, он устало оперся на нее. – Умирает истинной смертью… Саркофага нет, а наш любимый капитан заставил меня поклясться, что я лучше распылю его на атомы, чем дам воскреснуть полоумным придурком.

Энея понимающе наклонила голову.

– Можете отвести меня к нему? Мне надо поговорить с ним.

Взвалив тяжелую винтовку на плечо, Грегориус опасливо покосился на нас с А.Беттиком.

– А эти двое?..

– Это мой лучший друг. – Энея притронулась к локтю андроида и взяла меня за руку. – А это мой возлюбленный.

Сержант кивнул и, повернувшись, повел нас к вершине, к храму Нефритового Императора.

Часть третья

22

На Гиперионе, в сотнях световых лет от людей и событий Тянь-Шаня, древний старик восстал ото сна в долгой криогенной фуге и постепенно начал сознавать, где находится. Системы жизнеобеспечения присосались к нему, как полчища пиявок, бесчисленными проводами и трубками для питания, вывода токсинов, стимулирования почечной деятельности, подачи антибиотиков и отслеживания показателей жизнедеятельности, они полностью захватили его тело, чтобы оживить и поддержать в нем жизнь.

– Мать вашу! – просипел старик. – При неизлечимой старости, пробуждение – проклятущий кошмар, похуже, чем жрать дерьмо или трахать труп в задницу. Я бы дал миллион марок, только бы выбраться из кровати и помочиться.

– С добрым утром, месье Силен, – сказала андроид, наблюдая за биометрией на плавающем биомониторе. – А у вас сегодня хорошее настроение.

– Дрючить всех этих синих телок в зад, – прошамкал Мартин Силен. – Где мои зубы?!

– Вы их еще не отрастили, месье Силен, – сказала андроид. Ее звали А.Раддик, и ей было чуть больше трех веков от роду… то есть она была по крайней мере втрое младше этой живой мумии.

– Обойдусь, – буркнул старик. – Я на хрен столько все равно не прободрствую. Долго я был в отключке?

– Два года, три месяца и восемь дней.

Мартин Силен устремил взгляд в небеса над своей башней. Парусиновая кровля верхней площадки башни была отодвинута. Синее-синее небо. Солнце стоит низко – раннее утро или конец дня. Радужные паутинники еще не расцветили свои полуметровые крылья всеми цветами радуги.

– Какое время года? – выдавил Силен.

– Поздняя весна, – сказала женщина-андроид. Остальные синекожие слуги старого поэта деловито сновали туда-сюда, то появляясь в круглой комнате, то снова исчезая. За последними этапами воскрешения надзирала только А.Раддик.

– Давно они отвалили? – Он не счел нужным пояснять, кто такие «они». А.Раддик знала, что имеется в виду не только Рауль Эндимион, последний гость их покинутого университетского города, но и девочка Энея, с которой Силен расстался три века назад и все еще надеется когда-нибудь встретиться.