Том 14. Дневник писателя 1877, 1880, 1881 - Федор Михайлович Достоевский

пить мы станем… — Начальные строки стихотворения Пушкина 1833 г.

771

…не было бы Пушкина, не было бы и последовавших за ним талантов. — Эта мысль была высказана Достоевским уже в «Дневнике писателя» за 1877 г. В главке, посвященной характеристике «Анны Карениной», он утверждал: «Бесспорных гениев, с бесспорным „новым словом“ во всей литературе нашей было всего только три: Ломоносов, Пушкин и частию Гоголь. Вся плеяда эта (и автор „Анны Карениной“ в том числе) вышла прямо из Пушкина…».

772

Но укажите хоть на одного из этих великих гениев, который бы обладал такою способностью всемирной отзывчивости, как наш Пушкин. См. также стр. 145–146: Пушкин лишь один изо всех мировых поэтов обладает свойством перевоплощаться вполне в чужую национальность. — Идея Достоевского о «всеотзывчивости» Пушкина представляет переосмысление идей Белинского и Гоголя о «протеизме» Пушкина. (Ср.: Белинский В. Г. Полн. собр. соч. М., 1955. Т. VII. С. 333; Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. М., 1949. Т. VIII. С. 384).

773

И эту-то способность — он именно разделяет с народом нашим, и тем, главнейше, он и народный поэт. — Эта получившая законченное выражение в речи о Пушкине идея развивалась Достоевским с начала 60-х годов. Первая часть статьи «Книжность и грамотность» (1861) была посвящена горячей полемике по вопросу о народности Пушкина с ее отрицателями — М. Н. Катковым, С. С. Дудышкиным и отчасти с Белинским. В ней выявился и особый аспект в понимании писателем существа народности великого поэта: Пушкин народен как провозвестник «общечеловеческих начал», свойственных русскому народу (см. наст. изд. Т. 11). В декабрьском выпуске «Дневника писателя» за 1877 г., в главке «Пушкин, Лермонтов и Некрасов», Достоевский еще более определенно связывает народность Пушкина с преклонением «перед правдой народа русского», состоящей из всечеловечности, всемирной отзывчивости, стремления к всеединению (см. С. 397–404).

774

…сцены из «Фауста»… — Имеется в виду пушкинская «Сцена из Фауста (1825).

775

…баллада «Жил на свете рыцарь бедный». — Эту балладу, с образом героя которой соотнесен Мышкин, читает Аглая в романе «Идиот» (см. наст. изд., т. 6).

776

Перечтите «Дон-Жуана»… — Имеется в виду «Каменный гость» (1830).

777

Какие глубокие, фантастические образы в поэме «Пир во время чумы» — страдальческое предчувствие своего грядущего. — «Маленькая трагедия» «Пир во время чумы» (1830) навеяна сценой из драмы английского поэта Дж. Вильсона (1755–1854) «Чумный город» (1816).

778

Однажды, странствуя среди долины дикой ~ в то, во что они поверили. — Достоевский имеет в виду стихотворение Пушкина «Странник» («Однажды, странствуя среди долины дикой…», 1835) — переложение отрывка из книги английского поэта и пуританского проповедника Джона Беньяна (1628–1688) «Путь паломника» (1678–1684. Первый русский прозаический перевод 1782 г.). В библиотеке Достоевского было это сочинение Беньяна, — вероятно, русский перевод 1878 г. под заглавием: «Путешествие пилигрима в небесную страну и духовная война». См.: Благой Д. Джон Беньян. Пушкин и Лев Толстой. // Благой Д. От Кантемира до наших дней. М., 1972. Т. 1. С. 334–365. Достоевский читал пушкинского «Странника» в салоне Е. А. Штакеншнейдер. «Ересиархом» и «сектатором» Достоевский называет Беньяна как фанатического приверженца учения пуританской церкви.

779

…религиозные же строфы из Корана или «Подражания Корану» — грозная кровавая сила ее? — Речь идет о цикле стихотворений Пушкина «Подражания Корану» (1824). Мотивы и образы «Подражаний Корану» были использованы Достоевским в романе «Преступление и наказание», «Подросток» и «Братья Карамазовы». Характеризуя «Подражания Корану» как «религиозные» строфы (как и усматривая в «Страннике» отражение «религиозного мистицизма»), Достоевский переосмыслял эти произведения в духе своего мировоззрения: на самом деле Пушкина в Коране, как и в книге Беньяна, привлекали в первую очередь их яркая образность и поэтическое содержание, которые давали поэту широкий простор для лирико-философских и биографических ассоциаций.

780

А вот и древний мир, вот «Египетские ночи» ~ съедающей своего самца. — В этих словах кратко изложено то понимание поэмы о Клеопатре из повести Пушкина «Египетские ночи» (1835), которое было развито Достоевским в статье «Ответ „Русскому вестнику“» (Время. 1861. № 3; см. наст. изд. Т. 11). Эта статья, как и две предшествовавшие ей, — «Образцы чистосердечия» и «„Свисток“ и „Русский вестник“» — были посвящены полемике Достоевского с журналом М. Н. Каткова «Русский вестник» по поводу женского вопроса в связи с выступлением на литературном вечере в Перми Е. Э. Толмачевой с чтением импровизации итальянца из повести Пушкина. Достоевский обращался к «Египетским ночам» и ранее — в «Неточке Незвановой», «Преступлении и наказании» и «Идиоте».

781

В самом деле, что такое для нас петровская реформа ~ Ведь не была же она только для нас усвоением европейских костюмов ~Петр несомненно повиновался некоторому затаенному чутью, которое влекло его, в его деле, к целям будущим… — Ср. со статьей 1861 г. «Книжность и грамотность»: «В деле Петра (мы уже об этом теперь не спорим) было много истины. Сознательно ли он угадывал общечеловеческое назначение русского племени, или бессознательно шел вперед, по одному чувству, стремившему его, но дело в том, что он шел верно» (наст. изд. Т. 11. С. 102–103). См. также: Кийко Е. И. Белинский и Достоевский о книге Кюстина «Россия в 1839» // Достоевский. Материалы и исследования. Л., 1974. Т. 1.С. 189–200; Кайгородов В. И. Об историзме Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. Л., 1980. Т. 4. С. 27–40.

782

Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени ~ стремления нашего к воссоединению людей. — Взаимоотношения России и Европы, историческое предназначение России — вопрос, постоянно возникавший перед Достоевским в романах и письмах, — главнейшие темы «Дневника писателя» за предшествующие годы. В «Дневнике писателя» за 1877 г. утверждалось: «Европа нам почти так же всем дорога, как Россия; в ней все Афетово племя, а наша идея — объединение всех наций этого племени…» (наст. изд. Т. 14. С. 26). Так же определенно сформулировал Достоевский сходную мысль и позже — в «Дневнике писателя» за 1881 г. («Европа нам тоже мать, как и Россия, вторая мать наша; мы много взяли от нее, и опять возьмем, и не захотим быть перед нею неблагодарными»), напомнив о сказанном им в речи о Пушкине.

783