Избранное - Кира Алиевна Измайлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы не знаем, что именно она потеряла, – обронила Идда. – Ведь я не говорила, что нам непременно перережут глотки на алтаре, о нет!
– Да уж, исчезновение стольких девушек замолчать сложно…
– Враг действует не так, – не слушая, продолжала она. – Он не забирает жизнь – зачем она ему? Он отбирает то, что составляет твою суть, пускай даже это умение лгать не краснея… Та старая женщина прожила долгую, ничем не примечательную жизнь. У нее были дети и внуки, она похоронила мужа и, я знаю, уже в преклонном возрасте нашла друга сердца, но…
Она перевела дыхание и продолжила:
– Бабушка говорила – ее сестра после Испытания сделалась иной. Словно бы потускнела, утратила блеск, стала… обыкновенной. Я не сумела дознаться, чем именно она прежде выделялась среди других, но, очевидно, что-то все-таки было, раз по ней сходили с ума мужчины и ненавидели женщины? И это вовсе не красота, о нет!
– Знаете, – произнесла я и сглотнула, потому что в горле неожиданно пересохло. – Моя кормилица говорит: в каждом человеке есть словно бы особое зернышко, как в праздничной булочке. Оно может быть сладким, соленым, острым или даже горьким, но без него вкус не тот.
– Как точно подмечено, – без улыбки сказала Идда. – Зернышки… Враг выколупывает их, оставляя обычное пресное тесто. Или сдобное, без разницы.
– Но зачем?
– Откуда же мне знать? Может быть, развлекается, а может, питается.
– Чего ради маскировать это под Испытание? – не отступалась я. – Что мешает ему заниматься тем же самым где угодно и с кем угодно? Неужели все дело в том, что в замке девушки собраны вместе, как… как булочки на блюде, напоказ? Не приходится далеко ходить и тщательно выискивать? Нигде больше не получится узнать, как принцесса относится к чистке конюшен, проверить ее в деле, верно?
– Скорее всего, так и есть, – обронила Идда. – Наверно, он способен устроить испытания одной-единственной избранной, но это долго, сложно и…
– Вовсе не обязательно в итоге он получит желаемое? – закончила я. – Девушка может оказаться самой обыкновенной, и добыча не будет соответствовать затраченным усилиям. А здесь – выбирай не хочу! Хоть несколько да окажутся подходящими! Вы это имеете в виду?
– Я в самом деле не знаю, Тесса, – покачала головой Идда. – Это… это лишь легенды. Но они вдруг обрели плоть, и теперь я не представляю, что с этим делать. Быть может, стоит просто завершить Испытание в свой срок и спокойно дожить отпущенный век, не вспоминая ни о чем?
– Вас ли я слышу! – не удержалась я. – Не вы ли мечтали раскрыть тайну?
– Иногда тайна оказывается больше, чем может вынести человек, – тихо сказала она. – Я не Старая Птица, хотя мои предки и вышли из ее гнезда, и мне не по силам встретиться лицом к лицу с Врагом.
– Трусость! – сказала я. – За нее, по вашим же словам, должны были забрать еще на первом этапе. Только не говорите, будто это разумная осторожность!
– Какая уж тут осторожность, если каждое наше слово наверняка становится известным… кому-то, – усмехнулась Идда и облизнула пересохшие губы.
– Полагаете, Врагу и его присным, если это действительно они, больше нечем заняться, кроме как слушать болтовню девушек перед сном?
– Надеюсь, у них есть дела поважнее, – признала она. – Но что вы предлагаете, Тесса? Я признаю – я схватила загадку себе не по зубам, и теперь мне остается или выпустить ее, сделать вид, будто я промахнулась по ошибке, или же…
– Погибнуть? – тихо спросила я.
– Исход все равно один.
– Но почему вы думаете, будто вас уничтожат, если вы продолжите доискиваться правды?
– Не меня, но мою личность, – напомнила Идда. – Впрочем, всех нас ждет та же участь, и вас в том числе. Просто с некоторыми это случится раньше, а с другими прежде как следует позабавятся… Должно быть, Врагу по нраву, когда жертва на пределе, – это все равно что острая приправа!
– Ну а раз исход один, тогда тем более нет смысла опускать руки, – сказала я, сама себе удивляясь. – Пускай мы обо всем забудем, но хотя бы какое-то время будем знать… ну ладно, не правду, но хоть что-то! Мы можем строить догадки, предполагать, искать доказательства…
– Жить, – сказала она и улыбнулась. – В самом деле, я что-то раскисла, а вы возвращаете мне веру в себя, Тесса! Что бы я делала без вас?
Я промолчала – никогда не могу найтись с ответом в такие минуты. Может, оно и к лучшему, иначе сказала бы что-нибудь глупое и нелепое и все испортила.
– Кто вообще такой этот Враг? – спросила я, чтобы не молчать. – У нас толком не рассказывают…
– У нас тоже, – ответила Идда, – но, насколько мне удалось понять, он – средоточие всего дурного, что только есть в людях. Скажем, если кто-то любит бахвалиться или сплетничать – еще не страшно, многие из нас поддаются желанию приукрасить себя и свои поступки или обсудить знакомых за их спинами. Но Враг всегда рядом. Если человек податлив, тот найдет лазейку и начнет подталкивать: ври больше, еще больше… Займи денег, обещай вернуть, когда разбогатеешь, скажи, что выгодно женишься или найдешь сокровище, и тогда всех озолотишь, а пока гуляй напропалую!
– А и правда, – сказала я, подумав, – иногда с людьми случается такое: будто их кто-то подзуживает и заставляет делать гадости. Раньше были обычными, ну, пускай не самыми приятными, а потом… Это Враг виноват?
– Нет, – сказала Идда. – Враг – это… Он как холодный ветер. Кто виноват в том, что он выстудил дом? Ветер – потому что дует, как ему вздумается, или человек, потому что не закрыл двери и ставни и не разжег очаг?
– Не вполне понимаю, – призналась я, а она ответила:
– Все просто. В каждом из нас есть хорошее и дурное, одного больше, другого меньше, и это дается не от рождения. Неразумные дети не отличают зло от добра, да и взрослые не всегда на это способны…
Идда помолчала, потом продолжила:
– Вам наверняка приходилось и лгать, и злословить, и желать дурного, пускай даже в мелочах, верно?
Я пристыженно кивнула.
– И со всеми так. Это все равно что сквозняк в доме: наглухо законопатить все щели можно, но тогда ведь задохнешься у жаркого огня, – сказала Идда. – Но есть те, кто намеренно гасит огонь и распахивает окна навстречу ветру. Им кажется, так жить легче. Не нужно собирать хворост, подбрасывать его в очаг, не нужно следить, чтобы не погасло пламя, – ветер дует сам по себе…
