Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Александр Дмитриевич Прозоров

– Это хорошо, что здесь стройка… – остановивших у мощных стен церкви, негромко протянул Тимофей. – Это хорошо.

Крутя головою, Ондрей осторожно погладил ладонью снова начавшие появляться прыщи, поглазел на идущих мимо храма смешливых девчонок с корзинами и в забавных войлочных шапках – как видно, служанок, потом хотел было спросить у патрона, почему затянувшийся ремонт – это хорошо? Да раздумал – патрон пояснял, когда хотел, а когда не хотел, и слова из него клещами не вытянешь, лишь отмахивается, да кривит надменно губы.

Впрочем, на этот раз главарь оказался весьма снисходителен, а, может, просто надо уже было кое-кто пояснить.

– Зайдем-ка, друг мой, в корчму. Выпьем по кружке пива.

Вот это предложение прыщавого убивца очень даже устроило, надоело уже по улицам шастать, идти, неведомо куда, словно нищий, никому не надобный шпынь. Корчма. Пиво – это другое дело! Совсем!

Хозяин небольшой забегаловки, неизвестно по какой причине именовавшейся «Старая тыква» и имевшей соответствующую вывеску, – толстый, но весьма проворный мужик с бритым лицом и крючковатым носом – обслужил ранних посетителей самолично, притащил в больших деревянных кружках пивко да квашеную капусточку со свиной рулькой, поставив все на стол, извинился за вчерашний хлеб:

– Свежие булочки, господа мои, доставят с минуты на минуту! Колокол и четверть не успеет отбить.

О чем говорил трактирщик, прыщавый убивец не понимал, а патрон переводить не считал нужным, молча выдул на раз огромную кружку, капустой с рулькой заел, а уж потом и продолжил:

– Времени у нас мало, а потому слушай внимательно, мой новгородский друг. Слушай и запоминай, на улице я ничего показывать не буду.

Ондрей молча кивнул и, поставив на стол еще не допитую до конца кружку, выразил полную готовность к вниманию.

– Контора нашего приятеля, герра Якоба Штермеера, находится как раз напротив церкви, – понизил голос главарь. – Сразу за ней – маленький дворик со складом, двор тоже виден, и герр Якоб туда частенько выходит. Дальше ты, я надеюсь, понял?

– Понял, – потянувшись к рульке, шильник прищурил глаза. – С башни и будем стрелять. Самострел?

– Арбалет купим в мастерской одного человека, мастера Клауса Ван… впрочем, как его зовут, тебе совершенно незачем знать. У него есть на продажу… всегда было.

– А если сейчас нет? – осмелился возразить тать.

Тимофей повел плечом:

– Если нет, тогда и будем думать. Все! Доедай и пошли. Нам еще нужно договориться со шкипером – вернемся в Ригу.

– В Ригу?!

– Или Ревель, все равно – после твоего меткого выстрела в Любеке станет оставаться опасно. Ну? Допил?

– Угу! – Ондрей поспешно опрокинул кружку.

Расплатившись за пиво и рульки, приезжие лиходеи покинули корчму и направились вдоль длинной, усаженной липами улицы.

Провожавший их кабатчик задержался в дверях и, чуточку выждав, обернулся, подозвав служку:

– Эй, Фриц! Я тебе говорю, Фридрих!

– Да, господин? – из глубины корчмы послышался тоненький голосок.

– Бросай, говорю, тряпку, орясина, да живо сюда!

– Ага!

Подбежав к хозяину, Фриц – смешной лопоухий мальчишка с копною соломенно-желтых волос и удивленными голубыми глазами – поклонился… И трактирщик тут же схватил его за ухо, притянул к себе:

– Вон тех двоих видишь? Что только что у нас были.

– Каких? Ой, ой! Вижу, вижу, мой господин.

– Беги живо за ними, проследи. Куда пойдут, да с кем встретятся. Потом доложишь в подробностях.

– А… как же корчма, господин? Тут еще работы…

– Управимся без тебя как-нибудь… А ну, пшел! Живо!

Прочтя про себя молитву, старший дьяк Федор одернул камзол и, глянув на синее небо, поспешно сошел по сходням «Святой Софии» – крупного трехмачтового когга, принадлежащего почтенному новгородскому негоцианту Михаилу Острожцу, «заморскому» гостю, старосте гильдии самых богатых купцов при церкви Иоанна на Опорках – «ивановского ста» и давнему другу великого князя Егора.

Острожец предложил помощь, и дьяк с удовольствием воспользовался его судном, но дальше, здесь, в Любеке, предпочитал действовать сам. Он любил этот город, и когда-то, по поручению князя, провел в нем пару лет, что несколько осложняло дело. Хоть и прошло уже с тех пор больше трех лет, но что это за срок? Оставались знакомые, старые связи и, хуже того, некоторые, имеющие особый статус, люди из тайной городской стражи, что в свое время присматривали за Федором… Не помешали бы сейчас!

Впрочем, мало кто из старых знакомцев признал бы сейчас в этом статном, уверенном себе человеке со светлой бородкой того тщедушного юношу, что четыре года назад так любил любоваться изящной громадой городского собора, шпилями и аркадами ратуши, Голштинским воротами с забавными башенками, чем-то напоминавшими юноше далекую родину.

– Йоханнес Гульд, негоциант из Нарвы, – представился старший дьяк на таможне.

Под этим именем его и записали, а цель поездки «достопочтенный герр Гульд» указал расплывчато, как «расширение торговых связей» – перегруженным любекским таможенникам было вполне достаточно и этого.

Здесь же, на таможне, Федор узнал и адрес фрахтовой конторы господина Якоба Штермеера…

– Больничный переулок, герр Гульд, – охотно подсказал стоявший у таможни стражник. – Как раз возле церкви Святого Якоба, так что не ошибетесь.

Отблагодарив стража серебряным пфеннигом – «о, вы так добры, любезнейший господин, дай вам Бог удачи!» – дьяк быстро зашагал к ратушной площади, стараясь не отвлекаться на знакомые виды.

– Господин!

Черт! Неужели все-таки узнали?

– Купите чеснок, господин! Дешево. А с укропом так и вообще отдам за пфенниг!

Нет, не узнали. Всего-то – навязчивый зеленщик с тележкою. Новый. Молодой совсем, лет пятнадцати. А до парня, в прежние времена, был такой веселый тип… Генрих… Генрих Майер, вот.

– Спасибо, мне не нужен чеснок… А что герр Майер? Он раньше здесь торговал.

– Торговал! – улыбнулся юноша. – А теперь у него дом и лавка.

– Быстро!

– Так он еще и кредит взял. Теперь отдает потихоньку.

Понятно – кредит.

Быстро миновав ратушу – даже не задержавшись, чтоб полюбоваться аркадами – «герр Гульд» дошел до площади перед церковью Святого Якоба, послушал разговоры, смешавшись с толпой мелких торговцев и покупателей, и даже заглянул во фрахтовую контору, поинтересовался, сколько будет стоить нанять добрый когг до Стокгольма и обратно.

– А это, смотря как будут обстоять дела с обратным грузом, – оторвавшись от груды пергаментных и бумажных грамот, поднял глаза приказчик – чахоточного вида юноша в коричневом камзоле с нарукавниками.

Этакий деловой стиль – ничего лишнего, никаких кружев и украшений, однако ткань добротная, вовсе недешевая, да и в ухе у приказчика – изящная золотая сережка. Видать, доходы позволяли… ну да, грамотный конторский зарабатывал в год как минимум тридцать-сорок гульденов, это не считая комиссионных от каждой сделки.