Его благородная невеста - Шайла Блэк

Нет уж, раз Стивен хочет стать лордом Нортуэлла, то пусть он свои обязанности и выполняет.

Между прочим, Арик не мог отрицать: несколько мгновений он так надеялся, что посланец привез ему весточку от Гилфорда, или даже Кирана, или Дрейка. В последнее время он все больше скучал по ним, к тому же Гвинет несколько дней назад напомнила ему о том, что он не видит своих друзей, и это еще больше подогрело его тоску.

Горько усмехнувшись, Арик бросил послание на землю и с мрачным удовлетворением следил за тем, как крупные капли дождя оставляют на листе темные пятна, отчего написанные чернилами буквы туг же стали размываться.

Охнув от ужаса, посланец хотел было поднять письмо, но Арик остановил его, властно подняв руку вверх.

– Но, милорд… – заговорил молодой человек, умоляюще глядя на Арика своими светлыми честными глазами.

– Оставь это!

– И что же мне передать милорду Стивену? – упавшим голосом спросил посланец.

Арик опустил глаза на мокнущее под дождем письмо – дождь размыл буквы настолько, что от них остались лишь темные подтеки.

– Скажи ему, что от меня нет ответа, – помолчав, ответил Арик.

Внезапно Арик ощутил на себе прямой вопросительный взгляд Гвинет, наблюдавшей за происходящим от окна. Он взмолился про себя, чтобы посланцу не пришло в голову попроситься в дом передохнуть с дороги. Если это случится, надежды на то, что ему удастся скрыть от жены свое прошлое, не останется. Ливрея молодого человека, его настойчивое обращение к нему как к “милорду” тут же подскажут Гвинет, что он от нее скрывает.

Наступила долгая томительная пауза. Наконец, тяжело вздохнув, посланец повернулся к своему жеребцу.

– Как вам будет угодно, милорд, – промолвил он.

– Именно это мне и будет угодно, – сказал Арик, почувствовав, что ему внезапно стало чуть легче дышать. – А теперь прочь отсюда.

Удивленно приподняв брови, посланец потянул за поводья, развернул скакуна и вскоре исчез в потоках дождя. Раздражение и страх терзали Арика с такой же яростью, с какой стервятник треплет свою окровавленную жертву. Он медленно побрел к дому. Как он и предполагал, Гвинет стояла в дверях, ее ясные голубые глаза были устремлены на него.

– Не сейчас, Гвинет, – проговорил Арик, шагая к дому большими шагами и надеясь, что он сможет проскользнуть мимо жены, не сказав ей больше ни слова.

Нелепая надежда!

– Не сейчас? – переспросила Гвинет. – Да что ты такое говоришь, тупоголовая свинья, шут гороховый?! Ты же ничего мне не сказал!

– Да мне и нечего сказать, – солгал Арик.

Гвинет уставилась на него, сложив руки под грудью, ее щеки запылали от гнева. Честно говоря, в это мгновение она была больше всего похожа на обольстительницу, которая пытается подействовать на него своими чарами. Но это еще больше разозлило Арика. Ну почему он так сильно хочет ее? И это несмотря на то, что она поносит его последними словами и предпринимает постоянные попытки докопаться до его бесславного прошлого.

– Кто это был? – спросила Гвинет, всем своим видом показывая, что она все равно добьется от него ответа. С такой решимостью собака демонстрирует, что она, и только она, будет грызть лежащую рядом с ней кость. – И что было написано в письме?

– Он приехал, чтобы я заплатил налоги, но я отказался платить, – сказал Арик первое, что пришло ему в голову.

– Ничего подобного, – уверенно заявила Гвинет. – Я отлично знаю всех слуг и управляющих дяди Бардрика. Этот человек ему не служит, к тому же я не увидела дядиного герба.

– Но почему ты не считаешь, что этот человек был послан королем?

Взгляд, который бросила на него Гвинет, раз и навсегда сказал Арику, что с Гвинет нельзя обращаться так, будто она дитя неразумное.

– На нем не было ни единого знака отличия, которые носят королевские слуги, – промолвила Гвинет. – Кстати, он тебе поклонился. Интересно, почему?

Арик вздохнул. Надо отдать Гвинет должное. От нее ничего не скроешь.

– Этот человек принял меня за кого-то другого. Я не смог помочь ему и предложил уехать отсюда, – сказал Арик.

Нежные щеки Гвинет запылали еще сильнее.

– Если бы это было правдой, ты бы не посмел так безрассудно уничтожить чужое письмо, – проговорила она. – Но раз ты не хочешь что-то рассказывать мне о себе, я не соглашусь жить здесь и признать тебя своим настоящим мужем.

– Это что? Угроза? – прошептал Арик. Его стала охватывать паника, с которой он усиленно пытался справиться. Однако, вспомнив о том, что Гвинет некуда пойти, он немного успокоился.

– Нет, это мое заявление, – отозвалась Гвинет. – Ас чего бы это мне жить с человеком, который отказывается вести честный разговор со мной, ничего не говорит мне о своем прошлом?

Несмотря на то, что слова Гвинет разозлили Арика, он понял ее логику. Но все равно это ничего не меняло.

– Ты знаешь меня таким, какой я есть в настоящее время, – промолвил он. – И не важно, кем я был в последний месяц или год. Того человека больше нет, он ушел и никогда не вернется.

– Жаль, – мгновенно парировала Гвинет. – Уверена, что он был более прямолинеен и более разговорчив, чем высохшее дерево. Мне бы он понравился больше. – Резко повернувшись, она ушла в дом, захлопнув дверь перед самым носом Арика.

Он уж хотел было рвануть ручку двери, ворваться в дом и напомнить ей, что еще на прошлой неделе он нравился ей настолько, что она нагой лежала в его постели, но в последнее мгновение остановился. Искушенный в сексе человек вроде него всегда может соблазнить такую невинную овечку, как Гвинет. Он едва не овладел ею, но это никак не связано с тем, нравится он Гвинет или нет.

Почему-то это раздражало Арика. Ну почему эта упрямая особа не желает получать удовольствие от их несомненного взаимного влечения, не пытаясь при этом докопаться до его прошлого? И что, черт возьми, ему с ней теперь делать?

Прошла неделя. Солнце, полускрытое легким туманом, не стало как-то тихо и почти незаметно. Арик наблюдал за рассветом со склона того самого холма, на котором они с Гвинет как-то разговаривали о своих семьях и надеждах, о прошлом и настоящем. А вот о будущем не было сказано ни слова.

Между тем очень скоро ему придется решить, каким оно будет – его будущее.

Пес крутился вокруг Арика, тяжело дыша и жалобно подвывая оттого, что хозяин не обращает на него внимания. Арик рассеянно погладил его по жесткой серо-коричневой шерсти. Пес наконец-то уселся, положив голову ему на бедро.

Арик, вздохнув, оглядел окрестности. Свежая и влажная трава, благоухавшая весной, стелилась под вековыми дубами, которые раскачивали свои ветви на фоне свинцово-серого неба, отяжелевшего от дождевых туч. Арик изучил эти места так же хорошо, как в свое время изучил эфес собственного меча, на котором он знал каждую ложбинку, каждую выпуклость.