Случайно беременна, или Позволь тебя любить (СИ) - Касс Вероника

— Понял, Руслан Сергеевич. Все сделаем в лучшем виде.

И он действительно меня не подвел. Собрал быстро людей, которые прибыли в дом родителей позже меня всего на десять минут. Олег позвонил мне, когда я как раз подъезжал к дому родителей.

— Опасности для его жизни больше нет.

— Будь с ним, — отбил я вызов и вдавил сильнее педаль газа.

Во дворе дома стояла слишком пугающая тишина. Даже ворота мне пришлось открывать самому, благо у Олега был свой ключ в машине. Охранников я встретил только на лестнице. Один из них нес Аврору. Невестка была без сознания. Следом за ними шел отец, пытающийся отцепить от себя маму.

Я быстро преградил парням дорогу и попытался забрать девушку. Она дышала, и это не могло не радовать. Потому что на долю секунды я подумал о худшем.

— Отдайте. Ее. Мне.

— Руслан, не лезь, — зло проговорил отец и, все же оттолкнув от себя маму, продолжил спускаться по ступенькам. Я впервые видел, чтобы он был по отношению к ней настолько груб.

— Руслан, — всхлипнула мама, — мальчик мой, Рори… а папа… а Богдан.

— Мама, иди к Ульяне. Вы могли ее разбудить всем этим шумом.

— Но…

— Мама, иди к Уляше.

Она всхлипнула, обняла себя за плечи и поспешила в обратную сторону на второй этаж.

— А теперь ты иди отсюда. Эта девка у меня уже в печенках сидит.

Я все еще стоял на пути у личных папиных охранников и пытался прикинуть, смогу ли я что-то сделать. Если бы у меня и получилось справиться с ними, то в доме были ещё люди. Об этом я знал абсолютно точно.

— Отец. У меня есть для тебя важная информация. Поэтому тебе стоит отпустить Аврору и вызвать ей врача.

— Сын, уйди. Я уже все решил. Яна все равно знает правду о Вострове. Так что хуже уже не будет.

— Будет. — Я мотнул головой в сторону Рори. — Если с ней сейчас что-то случится, так же как и с братом, то хуже будет. И поверь мне, отец, — я специально выделил последнее слово интонацией, — я подготовился к тому, чтобы было хуже, и значительно. За тебя никто не вступится из твоих подельников и союзников. Они все давно перешли на мою сторону.

— Не говори глупостей и уйди с дороги.

— Отдайте мне девушку.

Отец все еще не верил в мои слова. И неудивительно, он был очень зол и, скорее всего, впервые в жизни делал что-то спонтанно, пойдя на поводу у своих эмоций. Я примерно догадывался, чего такого могла ему и маме наговорить Аврора. И радовался, что на ней даже видимых побоев не было, лишь налившаяся кровью скула и губа.

— Руслан.

Я ему не ответил, именно в этот момент появился мой начальник охраны вместе со своими ребятами. Они быстро скрутили парней отца, аккуратно отдав мне Аврору, а затем и ругающегося на всех матами отца.

— Да вы в своем уме? Да как вы… да вы…

— Остальные? — быстро спросил я, оглядывая Аврору. Еще и под глазом у нее наливался синяк.

— Все обезврежены.

— Отлично. Работаем дальше по плану. Везите его в клинику Середина. Ты договорился? — Мужчина кивнул. — Хорошо. Я еду сразу за вами.

Мне опять кивнули в ответ и, заломив отцу руки за спину, потащили его на выход. Там его уже ждала карета скорой помощи. Сам же я поднялся к матери с Ульяной. Племяшка уже не спала.

— Дедушке стало плохо. А у твоей мамы закружилась голова, и она неудачно приложилась ей, падая. — Я положил Аврору на Улину кровать.

— Мам, вызови ей врача, мне надо ехать.

— Я с вами. Ты же к… — Она осторожно глянула на племяшку. — К брату?

— Нет, я с отцом. Но поехали, я тебя докину. Здесь разберутся тогда. — Повернулся к Уле. — Родная, присмотришь за мамой, пока врач не приедет?  — Она быстро закивала, а я притянул к себе девочку за рыжую макушку и поцеловал ее в висок. — Тогда мы поехали с дедушкой.

Я приобнял маму и повёл ее на выход.

— Рус, мальчик мой, Рори говорила правду? — всхлипывая, спросила меня мама, когда мы уже сели в машину Олега.

— Да. Богдан жив, но не стараниями отца. И да, это папа причастен к гибели Виктора Залесского.

Почему-то эти слова дались мне слишком тяжело. Даже сейчас, когда мама уже знала об этом от Рори… я все равно не хотел разочаровывать маму. Не хотел делать ей больно. Ведь прекрасно знал и то, как она любила своего первого мужа уже после моего отца…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Маму я отвез в больницу и там, можно сказать, с рук на руки передал Олегу. Сейчас на нее было страшно смотреть. Всегда красивая и волевая, она словно за один вечер постарела на десяток лет и напоминала лишь серую копию самой себя. Раздавленную и жутко печальную копию.

— Как он? Можно мне к нему? — всхлипывая, спрашивала мама, уткнувшись в грудь брата. Олег же начал спокойно поглаживать ее по голове, перебирая длинные белые пряди, даже они сейчас почему-то казались выцветшими. Словно не в салоне окрашенный блонд, а обычная седина.

— Опасность миновала. Все будет хорошо, — серьезно произнес Олег, глядя на меня.

Я кивнул ему и направился на выход, быстро набрал Антона, рассказав о новой информации, что мама услышала от Авроры и поведала мне в дороге. Оказывается, невестка видела того мужчину, который, скорее всего, накачал Богдана. А я затем поехал к отцу. В одну из психиатрических клиник, с ее начальником у меня была договоренность, которой я надеялся никогда не воспользоваться, но вышло все именно так. Разговор с отцом прошел еще тяжелее, чем с Богданом и с Лией.

Сергей Востров никак не мог поверить, что его кто-либо когда-нибудь сможет прижать к стенке. Родной сын или нет — неважно. Но у меня было на него столько компромата, что можно было посадить его до конца жизни, и даже оставшиеся влиятельные друзья (а я далеко не всех смог переманить на свою сторону) ему бы не помогли. Только по делу Залесского не было никаких улик, да и срок давности истек.

— Ты же понимаешь, никто не хочет, чтобы ты сел, — я провел ладонями по лицу, — по крайней мере я.

— А потому ты предлагаешь мне провести остаток жизни в психушке? — усмехнулся он. — Да ты у нас добрый самаритянин просто! — Отец стукнул ладонью по ручке кресла и подорвался. Мы были в так называемой палате, которая скорее походила на люксовый номер в пятизвездочном отеле.

— Я предлагаю тебе по-тихому самоустраниться из нашей жизни. Успокоишься и осядешь здесь, не имея возможности вредить моим близким, и будешь дальше спокойно жизнью наслаждаться. Нет… — Я поднялся и жестко сквозь зубы проговорил: — Я тебя посажу. В последнюю очередь посмотрев на то, что ты мой отец.

В общем, разговор с ним почти ни к чему не привел. Мне проще было действительно признать его психически нездоровым, на этот случай уже была заготовлена и история болезни, чем упечь в тюрьму. Это и лишняя огласка, да и… Рисков больше.

Я давно собирал компромат на отца, почти с того дня, как смог отделить себе часть бизнеса. Тогда я не был уверен, что все это мне когда-либо пригодится, но когда наткнулся на зацепку по делу Залесского и лишь предположил, что это отец мог способствовать смерти Богдана, тогда я тоже начал искать более эффективные способы устранения собственного отца, как бы грубо это ни звучало. Но при всем при этом я все равно до последнего не верил. Не хотел верить. Но его покушение на Богдана, а потом и Рори было уже за чертой. Что бы он с ней сделал, если бы я не успел?

— А я, значит, тебе не близкий, нет? Всего-то родной отец!

— После сегодняшнего дня — уже нет. Я по привычки называю тебя отцом, но таковым, увы, больше не считаю, — я нагло соврал ему. Потому что нельзя в одночасье перестать чувствовать отца отцом, но ему это знать было не обязательно, ведь если он почувствует мою слабину, то все. — Надеюсь, ты выберешь правильный вариант и не будешь противиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А разве ты мне оставил выбор? — усмехнулся он и, показательно отвернувшись от меня, подхватил пульт от телевизора.

Конечно же, он не смирился и попытается при первом же удобном случае кого-нибудь подкупить и выбраться, только вот нечем ему будет кого-то подкупать. Не-чем.

Не успел я покинуть клинику, как мне позвонила Рори с Ульяшиного номера. Судя по всему, она очнулась до того, как до нее доехал врач.