Очерки истории российской внешней разведки. Том 4 - Евгений Примаков

А бойцам, борющимся в тылу врага, операция по ликвидации Кубе вселила уверенность в то, что для них нет ничего невозможного.

8. Операция «Монастырь»

Начало 1942 года. Немецкие войска отброшены от Москвы. 17 февраля. Временное затишье. Снежная поземка гуляет между немецкими и советскими позициями. Фашисты изредка пускают осветительные ракеты. Светает. На нейтральную полосу из-за кустов выскочил человек на лыжах и побежал в сторону немецких позиций. Немцы открыли было стрельбу, но тут же прекратили ее с криками: «Halt! Міпеп!» Но лыжник уже добрался до немецких окопов.

Так началась операция «Монастырь». Первоначально ее организаторы ставили перед собой только цель проникнуть в агентурную сеть абвера, действовавшую на территории Советского Союза. Но затем она переросла в нечто большее.

Но обо всем — по порядку. Человек, который 17 февраля 1942 года перебежал к немцам, был агентом органов государственной безопасности «Гейне». Настоящее его имя — Александр Петрович Демьянов. Принадлежал он к дворянскому роду. Его прадед — Антон Головатый — был первым атаманом кубанского казачества. Отец — офицер царской армии, умер в 1915 году от ран, полученных на фронте в Первую мировую войну. Младший брат отца был начальником контрразведки белогвардейцев на Северном Кавказе. После взятия Анапы частями Красной Армии он был арестован чекистами и отправлен в Москву, но по дороге умер от тифа.

Мать «Гейне» была известна в дворянских кругах Санкт-Петербурга. Она окончила Бестужевские курсы в Смольном институте благородных девиц. Эта красивая женщина свободно владела французским и немецким языками. Ее принимали в домах петербургской знати. Во время Гражданской войны она оказалась с малолетним сыном Александром в Анапе. Ей предлагали эмигрировать во Францию. Она отказалась.

Демьянов остался по эту сторону в то время, когда его дядя сражался с частями Красной Армии под командой генерала Улагая.

Из-за дворянского происхождения Александр не мог получить высшее образование и, переехав вместе с матерью в 1920 году в Петроград, начал работать электромонтажником.

В 1929 году он был арестован ГПУ по обвинению в незаконном хранении оружия (пистолет был подброшен). В результате Александр был принужден к негласному сотрудничеству, где он и получил свой псевдоним. Его нацеливали на разработку связей оставшихся в СССР дворян с зарубежной эмиграцией.

Вскоре он был переведен в Москву, где начал работать в Главкинопрокате и был знаком со многими известными актерами. Он часто бывал на бегах, держал в Манеже свою лошадь. Одним словом, стал человеком, широко известным в Москве.

Ему повезло в том, что по приезде в Москву с ним начали работать опытные и творческие оперативные работники НКВД Виктор Ильин и Михаил Маклярский. Они не нацеливали «Гейне» на мелкое доносительство, а готовили из него умелого и преданного сотрудника органов государственной безопасности. Первоначально вынужденное сотрудничество постепенно переросло в дело всей его жизни.

Почему в операции «Монастырь» выбор пал на «Гейне»? Во-первых, к тому времени это был надежный, способный и абсолютно честный во взаимоотношениях с органами госбезопасности работник. Он научился концентрировать волю, отличался активным восприятием жизни, умением глубоко проникать в психологию. Великолепная память, молниеносная реакция, способность самостоятельно принимать решения — все эти качества были присущи Александру Демьянову — «Гейне». И — безграничная любовь к Родине. Во-вторых, биографические данные «Гейне». Он происходил из семьи потомственных военных. В семье не было ни одного штатского.

По архивным данным, еще до начала войны «Гейне» вышел на контакт с представителем германской торговой миссии в Москве, и тот в разговоре назвал ряд фамилий русских эмигрантов, поддерживавших отношения с семьей «Гейне» до революции. Этот контакт показал, что немецкая разведка интересовалась им и искала подходы с целью вербовки. На этом этапе он получил в картотеке абвера в Берлине кличку «Макс».

Биографические данные «Гейне»-«Макса» послужили хорошей основой для разработки легенды советского разведчика, намеченного для заброски к немцам через линию фронта. Началась активная проработка операции.

В поле зрения органов государственной безопасности в то время были некоторые представители русской аристократии — бывший предводитель Дворянского собрания Нижнего Новгорода Глебов, поэт Садовский, член-корреспондент Академии наук Сидоров и некоторые другие. В свое время они учились в Германии и, по имевшимся сведениям, были известны немецким спецслужбам.

Жили они в Москве на территории Новодевичьего монастыря, где нашли прибежище потомки некогда именитых дворян.

Особое внимание органов госбезопасности привлекал бывший придворный поэт Садовский и его сожительница — бывшая фрейлина императрицы. Их посещали жены некоторых членов Политбюро ЦК КПСС (например, жена А.И. Микояна) и других руководящих работников. Посещая монастырь, жены руководящих работников занимались спиритизмом, гадали на картах. С их помощью Садовский был прикреплен на продовольственное снабжение к Союзу писателей СССР. Как поэт Садовский в Советском Союзе не издавался, хотя писал много, среди прочих произведений у него была написана большая ода в честь «немецких войск — освободителей Европы», о чем немцы знали.

В июле 1941 года из этих и других лиц с помощью агентуры и была создана прогерманская подпольная церковно-монархическая организация «Престол». Она в чем-то напоминала известную легендирован-ную организацию 20-х годов «Трест». В эту организацию и был внедрен Гейне, а сама операция получила название «Монастырь».

Сам «Гейне» о переходе границы писал так: «Меня доставили на фронт за Можайск. Войсковая разведка определила наиболее безопасный путь следования и проводила меня в нейтральную зону. (Именно здесь была допущена ошибка, которая только по счастливой случайности не стоила Александру Петровичу жизни, — нейтральная полоса была немцами заминирована.) Я залег, так как немцы стреляли трассирующими пулями над моей головой и освещали местность осветительными ракетами. Как только стало светать, я встал на лыжи и отправился к немцам. Немцы открыли стрельбу, но скоро прекратили. С криком «Не стреляйте!» я побежал к ним, размахивая белым полотенцем. В этот момент лыжная палка скользнула по металлу… Я понял, что это мина и больше палками не пользовался. Когда я добежал до бруствера, немцы помогли мне перебраться, и один из них, отведя в укрытие, просил по-русски немного подождать. Лыжи и палки куда-то унесли.

Последовала серия непрерывных допросов, днем и ночью. Я находился под неустанным наблюдением. Меня привели в блиндаж к майору. Тот по-русски спросил меня, почему я предал Родину. Остро резанул его взгляд, полный холодного презрения, взгляд кадрового офицера, типичного тевтонца, гордого своим превосходством. Он демонстративно встал из-за стола, когда капитан усадил меня пить чай, брезгливо бросил реплику «предатель Родины» и вышел. Затем меня увезли в штаб, который помещался в большой избе».

«Гейне» рассказал немцам о существовании в Москве монархической организации, связанной с враждебно настроенными к советской власти лицами, ведущими антисоветскую деятельность и желающи-ми проводить работу по указанию германского командования. Далее «Гейне» писал: «При вторичном допросе, на котором присутствовало много офицеров разных рангов, меня засыпали вопросами: кто послал, кто члены организации, как я добрался, когда ходят поезда на Можайск, кто моя жена, отец, их адреса. (Тут надо добавить, что перед уходом на задание «Гейне» зашел к тестю, чтобы предупредить, как себя вести, если кто-нибудь явится от него. Тесть был профессором медицины, практикующим на дому. Прощаясь, тесть достал крестик жены «Гейне» и, несмотря на сопротивление Александра, надел ему на шею, сказав: «Крест спасет вас». Благословил, обнял на прощание, как сына.) Я утверждал версию, что идеологические противники советской власти объединены в организацию «Престол». Их цель — борьба с коммунизмом. Мне был поставлен ультиматум: если я скажу правду, то сохраню жизнь и буду находиться до окончания войны в концлагере. Дали полчаса на размышление. Пригрозили «третьей степенью» пыток. Меня вывели в другую комнату, где стояло несколько коек, по стенам висело оружие».

Прошло полчаса. О чем он думал в ожидании пыток? Нет, страха не было. Была одна мысль — выдержать, выполнить задание. Тикание ходиков отдавалось в висках. Не сорваться бы. Над головой висело оружие. Значит, еще проверка. Можно покончить с собой, не ожидая пыток. Но это сорвет операцию. Прошло еще полчаса. Часы продолжали свой ход, но казалось, время остановилось. Он лег и заснул с верой в свою счастливую звезду. Разбудил стук сапог и удары прикладов. Три солдата с винтовками вывели его на крыльцо во двор и поставили к стене сарая. Был тихий пасмурный вечер. Прожектора прорезали небо и вспыхивали осветительные ракеты.