Полая игла - Морис Леблан

«Горячо! Горячо!» — как в детской игре, приговаривал молодой человек, пошатываясь от многопудовой ноши вдруг свалившейся на него истины.

Неудачи первых дней ничуть не поколебали Ботреле. Он глубоко и нерушимо верил в руководившую его действиями гипотезу. Смелая гипотеза, скажете вы? Неправдоподобная? Пусть! Она была достойна врага, которого пустился преследовать молодой человек. Она была такая же немыслимо отчаянная, как и тот, кто назывался Люпеном. Воюя с ним, следовало искать за пределами привычного, где-то в области фантастики, сверхчеловеческих возможностей! Жюмьеж, Ла Майерэ, Сен-Вандриль, Кодебек, Танкарвиль, Кильбеф — все эти городки еще как помнили Люпена! Сколько раз он, быть может, любовался их готическими башнями и древними развалинами!

И все же именно Гавр, окрестности Гавра манили Ботреле, как свет маяка в ночи.

«Короли Франции обладают секретами, влияющими на судьбу городов».

Загадочная фраза стала сейчас такой понятной Изидору! Вот она, истинная причина закладки города именно на этом месте, а сама судьба Гавра, не связана ли она напрямую с тайной «Полой иглы»?

— Так… так… — в каком-то опьянении бормотал Ботреле. — Старинный нормандский лиман, одно из основных мест, главный узел, вокруг которого начала формироваться французская нация, местность эта приобретает все большее значение в силу двух причин. Одна из них — в закладке нового, всем известного живого, солнечного города, выхода в океан, важного порта, а другая — скрытая под сумраком ночи, неизвестная, невидимая и неосязаемая, а оттого особенно мрачная и таинственная. Целый отрезок истории Франции и королевского дома подчинен Игле, ей же подчиняется и жизнь Люпена. Одни и те же источники богатства и власти питают королей и обеспечивают победу великому искателю приключений.

От селения к селению, от реки до моря идет Ботреле. Он как бы внюхивается, вслушивается в окружающие предметы, будто задумал вырвать у них ответ на мучающий его вопрос. Может, спросить у этого пригорка? Или у того леса? А может быть, у домиков вон в той деревне? В простой беседе с крестьянином не вспыхнет ли вдруг магическое слово?

Онфлер, старинный город лимана. Как-то утром, завтракая там в трактире, он заметил за столом напротив типичного нормандского барышника, краснощекого здоровенного детину, из тех, кто в долгополой блузе, всегда с кнутом в руках шатаются по местным ярмаркам, перепродавая лошадей. В какой-то момент Ботреле показалось, что тот смотрит на него с неким особенным интересом, как будто они знакомы или, по крайней мере, словно старался узнать юношу.

«Да нет, не может быть, — подумалось ему, — я никогда не видел этого лошадника, и он не мог меня видеть».

Вскоре тот и правда отвернулся от Ботреле, зажег трубку, спросил кофе и коньяку, закурил и принялся пить из чашки. Позавтракав, Изидор расплатился и встал. По дороге к выходу ему пришлось на секунду остановиться у столика барышника, чтобы пропустить входивших в это время людей. И вдруг тот тихо проговорил:

— Здравствуйте, господин Ботреле.

Изидор не колеблясь сразу же сел к нему за столик и ответил:

— Да, это я… но кто вы такой? Как вы меня узнали?

— Это было нетрудно. И, однако, я видел вас лишь на фотографиях в газетах. Но ведь у вас такой… как бы это сказать по-французски?.. Такой плохой грим.

Ясно чувствовался иностранный акцент, и Ботреле почудилось при более пристальном взгляде на незнакомца, что тот тоже пытается изменить свое лицо.

— Кто вы такой? — повторял он. — Кто вы такой?

Иностранец улыбнулся:

— А вы не узнаете?

— Нет, мы с вами никогда не встречались.

— Никогда. Однако вспомните… мои фотографии тоже часто печатаются в газетах… Ну, как, узнали?

— Нет.

— Херлок Шолмс.

Удивительная встреча. Но и вполне закономерная. Ботреле сразу понял, что она означает. И после обмена любезностями сказал Шолмсу:

— Полагаю, что раз вы здесь… Это из-за него?

— Да.

— Значит, и вы тоже думаете, что в этих краях нам может повезти?

— Уверен.

Со смешанным чувством Ботреле воспринял слова англичанина. Хорошо, конечно, что мнение Шолмса совпадает с его собственным. Но если тот тоже придет к победе, лавры достанутся не только одному Ботреле. Да и к тому же английский сыщик вполне может опередить его, Изидора.

— У вас есть какие-нибудь доказательства? Улики?

— Не беспокойтесь, — догадался о его опасениях англичанин, — я не пойду по вашим стопам. Занимайтесь себе брошюрой, документом… все это не вызывает у меня особого доверия.

— Тогда как вы…

— Я занят другим.

— Не будет ли нескромностью…

— Нисколько. Помните дело о диадеме, ну, историю этого герцога де Шармераса?[6]

— Да.

— Не забыли, там фигурировала Виктория, старая кормилица Люпена, ну, ее еще упустил мой добрый друг Ганимар, она сбежала в тюремном фургоне?

— Поню.

— Так вот, я нашел Викторию. Она проживает на ферме, неподалеку от национальной дороги № 25, то есть от дороги из Гавра в Лилль. Через Викторию я легко выйду на Люпена.

— Долго придется ждать.

— Неважно! Я бросил все свои дела. Лишь одно это владеет мной. Наша с Люпеном борьба… не на жизнь, а на смерть.

Эти слова были сказаны с такой яростью и силой, что за ними чувствовалась жгучая обида за все унижения, лютая ненависть к заклятому врагу, жестоко расправившемуся с сыщиком.

— Ладно, идите, — шепнул он, — на нас смотрят… опасно сидеть тут вместе… Но запомните: в тот день, когда я встречусь с Люпеном лицом к лицу… произойдет что-то страшное.

Успокоенный Ботреле покидал Шолмса: опасаться нечего, англичанин его не обгонит.

Случайная встреча еще раз подтвердила предположения Изидора. Дорога из Гавра в Лилль проходит через Дьеп. Прибрежная дорога находилась как раз в Ко и шла от моря вдоль ла-маншских скал. Значит, Виктория решила поселиться неподалеку от этой дороги? Виктория и Люпен, они не могли друг без друга, хозяин и слепо преданная ему служанка.

— Горячо! Горячо! — твердил молодой человек. — Стоит только появиться какому-нибудь новому факту, как моя гипотеза подтверждается еще и еще раз. С одной стороны, место поисков ограничено берегами Сены, а с другой — национальной дорогой. И оба эти пути ведут в Гавр, город Франциска I, город, в котором он говорил о тайне. Круг сужается. Ко — местность и так небольшая, к тому же искать нужно лишь в западной ее части.

И он с новым энтузиазмом пошел по следу.

— Нет никаких причин, чтобы то, что открылось Люпену, не открылось бы и мне, — беспрестанно повторял Ботреле. У Люпена, конечно, были свои преимущества, может быть, он досконально изучил этот район, знал наизусть местные легенды, помнил, как выглядит то или иное место, все это преимущества бесспорные, тогда как Ботреле не было известно ничего об этом крае, и впервые он попал сюда во время своего расследования по делу в Амбрюмези, успев лишь мельком оглядеться, проезжая по селениям.

Но какое все это имело значение!

Даже если потребуется положить десять лет жизни, он все равно не остановится, пойдет до конца. Здесь был Люпен. Он словно видел его, догадывался о его близости. Вот сейчас грабитель этот покажется за поворотом дороги или выйдет из леса вон на ту опушку, а может быть, он поджидает Ботреле у выхода из деревни? И с каждым постигавшим его разочарованием юноша все яростней стремился к цели.

Порой он, опустившись на придорожную траву, с головой погружался в изучение документа, копию которого всегда носил с собой, переписав его с нужными гласными вместо цифр:

И часто по своей привычке ложился на спину в высокой траве и, глядя в небо, часами размышлял. Торопиться было некуда. Будущее за ним.

С завидным долготерпением шагал он от Сены к морю, от моря к Сене и обратно под небольшим углом, отступая лишь тогда, когда становилось совершенно ясно, что из обследуемого участка больше ничего не выжмешь.

Он облазил, исходил Монтивилье, Сен-Ромен, Октевиль, и Гонневиль, и Крикето.

Вечерами стучался в крестьянские дома и просился на ночлег. Покуривая после ужина, болтал с хозяевами, надеясь вызнать у них, о чем рассказывают старики в этом краю долгими зимними вечерами.

И вдруг, словно мимоходом, спрашивал:

— А про иглу вы знаете? Легенда о «Полой игле»? Не слыхали?

— Что-то нет… Не припоминаю, — следовал ответ.

— А вы подумайте… может, какая-нибудь старушка рассказывала? Ну что-нибудь об игле? Волшебной игле, не помните?

Но нет. Ни легенды, ни воспоминания. И на следующий день он снова весело пускался в путь.

Как-то раз, проходя по раскинувшемуся над морем селеньицу Сен-Жуэн, Ботреле спустился вниз вдоль нагромождения камней, скатившихся со скал.

А потом снова вскарабкался на плато и зашагал в сторону висячей долины Брюневаль, к Антиферскому мысу и бухточке Бель-Пляж. Идти было легко и радостно. Пусть он устал, но зато как хорошо жить! Так хорошо, что Ботреле позабыл и о Люпене, и о тайне «Полой иглы», и о Виктории с Шолмсом. Перед ним был лишь дивный пейзаж под голубым небом у изумрудного моря, сверкающего в солнечных лучах.