Мятежная дочь Рима - Уильям Дитрих

Квинт просиял.

— А вы согласны, моя госпожа?

Валерия осторожно сделала маленький глоток. И хотя вкус вина показался ей немного странным, ей польстило то внимание, с которым хозяева ожидали ее ответа.

— Ваше вино великолепно, дорогой Квинт!

— Как я счастлив это слышать! Особенно от вас — вы ведь только что приехали из Рима! — Он повернулся к Гальбе: — А вы что молчите, старший трибун?

— Разве вам еще недостаточно мнений? — невозмутимо пожал плечами тот.

— О боги, кто же упустит случай услышать мнение такого прославленного воина, как вы?! Ну не томите же!

— Вы серьезно? Мнение человека, привыкшего спать на голой земле и вдыхать дым походного костра?

— Конечно! Но при этом опытного, честного и прямодушного!

Гальба послушно поднес к губам чашу с вином, поверх нее бросив на любезного хозяина слегка раздосадованный взгляд, и губы его сомкнулись над ней. Мгновение всем казалось, что он намеревается осушить ее до дна, и на лице Квинта Макса появилась растерянность. И вдруг чаша непонятно как оказалась на столе. Никто даже не успел заметить, как это произошло. Все растерянно захлопали глазами. Этот великан двигался с быстротой и грацией дикого зверя.

Все молча ждали.

— Местное, бриттское, — пробормотал Гальба. Потом нетерпеливо забарабанил по чаше кончиками пальцев, и подскочившая к нему хорошенькая рабыня проворно наполнила чашу до краев. Он позволил себе слегка коснуться локтем ее бедра, и рабыня, почувствовав прикосновение чего-то горячего, обернулась и бросила на солдата взгляд, в котором мелькнула искорка неприкрытого интереса.

Лицо Квинта заметно вытянулось.

— Неужели так очевидно? — Он заметно расстроился.

— Я вовсе не хотел вас обидеть. Но ни один человек — если он честен, конечно, — не сможет спутать это вино с тем, что привозят из Италии. — Гальба, выразительно усмехнувшись, поднял глаза на смущенного Клодия.

Лицо хозяина омрачилось.

— Ну еще бы! С этой вечной сыростью… сыростью и жуткими холодами! Но если вы сможете немного задержаться, я был бы счастлив показать вам свои виноградники. Мучнистая роса…

— Извините, я солдат, а не крестьянин.

— Так это вино из ваших собственных виноградников? — вклинился в разговор Клодий. — Нет, это действительно превосходное вино, любезный Квинт! Ничуть не уступает итальянскому!

На лице Квинта отразилось сомнение.

— Вы и в самом деле так считаете?

— Конечно! И в доказательство выпил бы еще одну чашу!

Та же вертлявая хорошенькая рабыня поспешила к нему с кувшином. Улучив момент, пока она наливала ему вино, Клодий что-то шепнул ей на ухо, и полная грудь девушки взволнованно заходила под короткой туникой. Украдкой улыбнувшись, она бесшумно ускользнула.

Юный римлянин поднес к губам чашу и сделал большой глоток.

— Я просто потрясен!

Их хозяин покачал головой:

— Мы стараемся делать все, что в наших силах, но жизнь в Британии бывает порой нелегка. Климат тут ужасный, а налоги растут с каждым днем. Да вот хотя бы… незадолго до вашего приезда я поймал за руку сборщика налогов, плутовавшего, когда он взвешивал зерно. Мера, которой он пользовался, была с фальшивыми делениями. Мошенник ничуть не смутился — тут же отыскал нормальную меру и продолжал делать свое дело, даже не извинившись! А закончив, еще имел наглость намекнуть на плату «за труды»! Он просто смеялся надо мной — над Квинтом Максом!

— Нужно было подать жалобу властям.

— Я так и сделал! Я пожаловался в городской магистрат, а в ответ — ничего! Тогда я написал губернатору — по-прежнему никакого ответа. После этого я попытался получить аудиенцию у герцога, но мне передали, что у герцога, мол, нет для меня времени. Клянусь честью, никто из государственных чиновников в ус не дует! Хорошее вино, конечно, может заставить человека забыть о многих неприятностях… но мы, оказывается, даже не в состоянии делать хорошее вино! — Он повернулся к своему другу: — Глидас, кажется, ты взялся строить христианскую церковь?

— Так и есть, — признался торговец.

— Считаете, молитвы христианскому богу быстрее доходят до небес? — вежливо осведомилась Валерия.

— Нет, зато нахожу, что наш государственный строй слегка устарел. Меня хотели назначить консулом, но тогда бы мне пришлось взвалить на свои плечи труд по ремонту дорог. А мне это надо? Один из моих друзей взялся за постройку церкви, чтобы избежать официальных назначений. Вот и мне пришла в голову та же самая мысль.

— Ну, не все же чиновники в провинции мошенники? — запротестовала Кальпурния.

— Нет, — неохотно согласился Квинт, — но что-то здесь, в Британии, явно неладно… как на наших виноградниках, где вино получается кислым. Чувство гражданственности постепенно исчезает. А Рим кажется слишком уж далеким.

— Вы преувеличиваете. На самом деле все не так плохо, любезный Квинт, — вежливо вмешалась Валерия.

— Вы хотите сказать, в Британии?

— Нет, я имела в виду ваше вино.

Раздался смех. Валерия вспыхнула.

— От него воняет, как от бриттского пса, — презрительно сморщился хозяин, явно рассчитывая, что все сейчас наперебой кинутся ему возражать. — А на вкус и того хуже — точно вареная капуста. Такая бурда, что и свинья бы пить отказалась — предпочла бы напиться из лужи.

— Ерунда! — поспешно вмешался Клодий. — Не стоит обращать внимания на то, что сказал наш строгий критик из Фракии.

— Что ж, надо отдать честь старшему трибуну — у него по крайней мере хватило мужества откровенно сказать, что он думает.

— Или же он просто не разобрал вкус вашего вина. Пусть он попробует еще раз. — Юноша ободряюще улыбнулся.

— Нет никакой нужды пробовать это вино еще раз, — рыкнул Гальба. — Я просто сказал то, что думаю!

— Но я настаиваю на том, чтобы вы попробовали его более внимательно! — вцепился в него Клодий. — Докажите, что высказанное вами мнение не было чересчур поспешным.

Старший трибун нахмурился, но остальные выжидающе уставились на него, и он, почувствовав на себе их взгляды, повелительно махнул рукой рабыне, которая уже вернулась. Она снова наполнила его чашу, успев соблазнительно прислониться к нему крутым бедром. На этот раз Гальба, вместо того чтобы разом осушить чашу до дна, осторожно сделал несколько маленьких глотков, покатал вино во рту, потом поставил чашу на стол и вежливо улыбнулся:

— Послушайте, Квинт, я ведь не говорил, что вино плохое. Однако местное вино есть местное вино…

— Я сожгу свои винодельни! — плаксиво объявил хозяин. — И прикажу порубить виноградные лозы!