Удмурт из Медельина - Александр Афанасьев

ним. Я помню его, когда была совсем маленькой. Мы были у него в гостях на даче, и не раз…

— А ты? Как ты тут оказалась?

— Я училась в Челтенхем ледис колледж. Английский язык знаю лучше, чем русский. Еще вопросы?

— Извини, если обидел.

— Просто задолбало.

Они прогуливались по местным окрестностям. Было тепло, пели птицы и казалось невероятно, что Лондон — менее чем в ста милях от этой сельской идиллии. Верный своему принципу «готов всегда», он сунул пистолет в кобуру, а автомат — в выглядящую гражданской сумку на плече.

Странно, но, несмотря на пропавший нож, она не пыталась его убить. Хотя он спал чутко, готовый ко всему. Может, просто не пришло время?

— Надолго я здесь? — спросила она.

— Я не знаю.

Он и правда не знал.

Она приняла ответ.

— Раз так, расскажи про себя.

Он покачал головой.

— Это слишком личный вопрос.

— Можешь наврать. Если хочешь.

Он прислушался к себе. По жестким правилам его работы, он должен был сохранять полную анонимность. В Полку, уходя на задание, они обыскивали друг друга, чтобы не оставалось ничего, по чему можно было бы установить личность. Задания в Полку были опасными, и после них оставалось много обиженных и желающих поквитаться. Последнее его задание было в Сирии — они работали по программе ликвидации, пытались убрать подданных Ее Величества до того, как они вернутся к себе на родину, готовые на всё. Как-то он видел одного типа в Ракке… приказа на него не было. А через три года он увидел его в Лондоне в толпе на станции метро…

Почему-то врать не хотелось, и он рассказал ей часть правды. Обычная британская семья. Отец работал на автомобильном заводе «Ровер» до того, как он накрылся — но там был сильный профсоюз и денег хватало на Испанию или Грецию каждое лето. После того, как все накрылось, отец работы так и не нашел, стал пить. Он ушел из семьи в армию, чтобы не видеть финал этой истории.

— А твой отец?

— О, он ничем не лучше твоего.

— Думаю, денег у него все же побольше.

И наткнулся на презрительный взгляд.

— Думаешь, в деньгах счастье?

Он вспомнил тот дикий загул, когда он первый раз вернулся из Афганистана и ему выплатили все положенное. Да, вряд ли…

— Вряд ли… По крайней мере он заботится о тебе, раз отправил учиться.

— Да, меня и брата он отправил учиться за границу, чтобы мы не мешали его счастью в новой семье.

— А твоя мать?

— Она тоже устраивала личную жизнь. И для нее мы были обузой.

Она прямо посмотрела на него.

— Вы вербуете моего отца?

Он пожал плечами.

— Может быть. Это не мое дело. Я — исполнитель, не более.

— Не делайте этого. Пожалеете.

— Почему? — заинтересовался он.

— Он вас обманет. Использует.

Он покачал головой.

— В британской разведке работают мастера своего дела. Их нелегко обмануть.

Но ее взгляд оставался предельно серьезным.

— Не нам. Не русским.

…

— Знаешь, мама и папа не любили друг друга. Я была умной девочкой и рано это поняла. Но они каждый день встречались утром в столовой и целовали друг друга, как будто… и так изо дня в день. Они приглашали гостей на вечер и при них были любящей парой. Они лгали двадцать четыре часа в сутки, всю жизнь. Ты бы это видел…

— Возможно, они не хотели причинять боли вам, — осторожно предположил он, — не хотели ссориться при вас.

— Нет, нет. Нет… знаешь, я правнучка одного известного большевика. Он отличался ненавистью к Богу, писал стихи про это, руководил разрушением церквей. А мой дедушка был специалистом по научному атеизму, то есть неверию в Бога. Но когда Советского союза не стало — он крестился… и папа тоже. Тебе не понять того что я говорю. Вы здесь живете совсем не так. Но поверь — мой отец найдет способ обмануть вас…

Картахена — Медельин, Колумбия. 03 августа 2019 года.

По крайней мере, Колумбия стала уже моей страной, и я знал, что делать, как раздобыть денег, как перемещаться по ней, и всё такое. Здесь во многих местах принято платить наличными и это хорошо. Наличные не отследить.

Заплатив, пересидев, — я с двумя пересадками добрался до Медельина, где оставил Слона.

Подходя к дому, я на всякий случай прикрепил на пояс кобуру с пистолетом и ослабил фиксирующий винт. Но по виду все было нормально, я даже услышал с улицы голос Слона.

— Гуляете… — обличительным тоном заявил я, входя в дом.

Как оказалось, Слон хоть и был ранен, но к моему возврату уже, по крайней мере, вставал с постели. Значит, доктор Бонилья знал свое дело. Хотя Медельин есть Медельин, тут врачи умеют лечить огнестрельные ранения.

— О. Какие люди. А у нас тут рыба как раз поспела

Рыба называлась «севиче», это местный вариант селедки в уксусной заливке. Сырая рыба, которой тут полно — маринуется в соке лайма, который тут заменяет лимон. Потом к нему подают нарезанный кольцами местный красный лук и иногда — местный перец. Блюдо получается острое, потому к нему обычно подают гарниром что-то типа каши или кукурузу. Блюдо это рыбацкое, так обычно готовили всякую мелкую рыбу, которую не взяли торговцы, и которая не ушла на рынке. Действительно вкусно.

— Я смотрю, — сказал я, — доктор ошибся с диагнозом.

Слон усмехнулся.

— «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла»…

Оно верно.

— Чужих не было?

— Не, тут тихо.

Я доел рыбу.

— Пошли, поговорим.

…

— Бабки разблокировали.

Слон удивился.

— Так быстро? Ничего себе у тебя тут позиции…

Здесь я проверял Слона — в теме ли он. Я все-таки не первый день замужем, и могу считывать реакции. Судя по реакциям Слона, — хотя и он не первый день замужем, — он понятия не имеет, что на самом деле происходит.

И это плохо.

— Только вот какая хня происходит, — сказал я, — сначала попытались завалить тебя. Причем, у них чуть не получилось. Я взялся за твои дела, — и в Панаме убили важного человека. Которого я попросил разобраться. А это тебе не меняла с улицы, за него спросят. И наконец, пытались убить меня.

— Тебя?

— Меня.

— Расскажи.

Я коротко и без подробностей рассказал о погоне.

— То есть, они тебя убить хотели?

— Не знаю. Может принять. Увидели, что я ухожу и стрелять начали Не знаешь, кто это мог быть?

— ЦРУ, — уверенно заявил Слон.

— Это с чего?

— А ты сам не видишь? Венесуэла —