Удмурт из Медельина - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ты? Как ты тут оказалась?
— Я училась в Челтенхем ледис колледж. Английский язык знаю лучше, чем русский. Еще вопросы?
— Извини, если обидел.
— Просто задолбало.
Они прогуливались по местным окрестностям. Было тепло, пели птицы и казалось невероятно, что Лондон — менее чем в ста милях от этой сельской идиллии. Верный своему принципу «готов всегда», он сунул пистолет в кобуру, а автомат — в выглядящую гражданской сумку на плече.
Странно, но, несмотря на пропавший нож, она не пыталась его убить. Хотя он спал чутко, готовый ко всему. Может, просто не пришло время?
— Надолго я здесь? — спросила она.
— Я не знаю.
Он и правда не знал.
Она приняла ответ.
— Раз так, расскажи про себя.
Он покачал головой.
— Это слишком личный вопрос.
— Можешь наврать. Если хочешь.
Он прислушался к себе. По жестким правилам его работы, он должен был сохранять полную анонимность. В Полку, уходя на задание, они обыскивали друг друга, чтобы не оставалось ничего, по чему можно было бы установить личность. Задания в Полку были опасными, и после них оставалось много обиженных и желающих поквитаться. Последнее его задание было в Сирии — они работали по программе ликвидации, пытались убрать подданных Ее Величества до того, как они вернутся к себе на родину, готовые на всё. Как-то он видел одного типа в Ракке… приказа на него не было. А через три года он увидел его в Лондоне в толпе на станции метро…
Почему-то врать не хотелось, и он рассказал ей часть правды. Обычная британская семья. Отец работал на автомобильном заводе «Ровер» до того, как он накрылся — но там был сильный профсоюз и денег хватало на Испанию или Грецию каждое лето. После того, как все накрылось, отец работы так и не нашел, стал пить. Он ушел из семьи в армию, чтобы не видеть финал этой истории.
— А твой отец?
— О, он ничем не лучше твоего.
— Думаю, денег у него все же побольше.
И наткнулся на презрительный взгляд.
— Думаешь, в деньгах счастье?
Он вспомнил тот дикий загул, когда он первый раз вернулся из Афганистана и ему выплатили все положенное. Да, вряд ли…
— Вряд ли… По крайней мере он заботится о тебе, раз отправил учиться.
— Да, меня и брата он отправил учиться за границу, чтобы мы не мешали его счастью в новой семье.
— А твоя мать?
— Она тоже устраивала личную жизнь. И для нее мы были обузой.
Она прямо посмотрела на него.
— Вы вербуете моего отца?
Он пожал плечами.
— Может быть. Это не мое дело. Я — исполнитель, не более.
— Не делайте этого. Пожалеете.
— Почему? — заинтересовался он.
— Он вас обманет. Использует.
Он покачал головой.
— В британской разведке работают мастера своего дела. Их нелегко обмануть.
Но ее взгляд оставался предельно серьезным.
— Не нам. Не русским.
…
— Знаешь, мама и папа не любили друг друга. Я была умной девочкой и рано это поняла. Но они каждый день встречались утром в столовой и целовали друг друга, как будто… и так изо дня в день. Они приглашали гостей на вечер и при них были любящей парой. Они лгали двадцать четыре часа в сутки, всю жизнь. Ты бы это видел…
— Возможно, они не хотели причинять боли вам, — осторожно предположил он, — не хотели ссориться при вас.
— Нет, нет. Нет… знаешь, я правнучка одного известного большевика. Он отличался ненавистью к Богу, писал стихи про это, руководил разрушением церквей. А мой дедушка был специалистом по научному атеизму, то есть неверию в Бога. Но когда Советского союза не стало — он крестился… и папа тоже. Тебе не понять того что я говорю. Вы здесь живете совсем не так. Но поверь — мой отец найдет способ обмануть вас…
Картахена — Медельин, Колумбия. 03 августа 2019 года.
По крайней мере, Колумбия стала уже моей страной, и я знал, что делать, как раздобыть денег, как перемещаться по ней, и всё такое. Здесь во многих местах принято платить наличными и это хорошо. Наличные не отследить.
Заплатив, пересидев, — я с двумя пересадками добрался до Медельина, где оставил Слона.
Подходя к дому, я на всякий случай прикрепил на пояс кобуру с пистолетом и ослабил фиксирующий винт. Но по виду все было нормально, я даже услышал с улицы голос Слона.
— Гуляете… — обличительным тоном заявил я, входя в дом.
Как оказалось, Слон хоть и был ранен, но к моему возврату уже, по крайней мере, вставал с постели. Значит, доктор Бонилья знал свое дело. Хотя Медельин есть Медельин, тут врачи умеют лечить огнестрельные ранения.
— О. Какие люди. А у нас тут рыба как раз поспела
Рыба называлась «севиче», это местный вариант селедки в уксусной заливке. Сырая рыба, которой тут полно — маринуется в соке лайма, который тут заменяет лимон. Потом к нему подают нарезанный кольцами местный красный лук и иногда — местный перец. Блюдо получается острое, потому к нему обычно подают гарниром что-то типа каши или кукурузу. Блюдо это рыбацкое, так обычно готовили всякую мелкую рыбу, которую не взяли торговцы, и которая не ушла на рынке. Действительно вкусно.
— Я смотрю, — сказал я, — доктор ошибся с диагнозом.
Слон усмехнулся.
— «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла»…
Оно верно.
— Чужих не было?
— Не, тут тихо.
Я доел рыбу.
— Пошли, поговорим.
…
— Бабки разблокировали.
Слон удивился.
— Так быстро? Ничего себе у тебя тут позиции…
Здесь я проверял Слона — в теме ли он. Я все-таки не первый день замужем, и могу считывать реакции. Судя по реакциям Слона, — хотя и он не первый день замужем, — он понятия не имеет, что на самом деле происходит.
И это плохо.
— Только вот какая хня происходит, — сказал я, — сначала попытались завалить тебя. Причем, у них чуть не получилось. Я взялся за твои дела, — и в Панаме убили важного человека. Которого я попросил разобраться. А это тебе не меняла с улицы, за него спросят. И наконец, пытались убить меня.
— Тебя?
— Меня.
— Расскажи.
Я коротко и без подробностей рассказал о погоне.
— То есть, они тебя убить хотели?
— Не знаю. Может принять. Увидели, что я ухожу и стрелять начали Не знаешь, кто это мог быть?
— ЦРУ, — уверенно заявил Слон.
— Это с чего?
— А ты сам не видишь? Венесуэла —
