Принц с опасной родословной - Мария Жукова-Гладкова

С легким поклоном Виталя сказал на прощание:

– Жду вашего звонка, хозяйка.

Я царственно кивнула, с трудом сдерживая истерический смех, пожалела, что рядом нет Пашки с телекамерой, и приблизилась к дверям клуба, у которых паслись четверо молодцев в строгих черных костюмах. Под костюмами, правда, просматривались бугорки вполне определенного происхождения. «Никогда не надо жалеть денег на хорошего портного, если собираешься носить оружие», – сказал мне один интервьюируемый. У мальчиков на него явно денег не было или не считали нужным скрыть, что вооружены. Скорее последнее.

Я царственно извлекла из сумочки приглашение и протянула им. Парни мельком взглянули и раскрыли передо мною дверь.

В холле паслись еще четверо молодцев, я отметила, что у них довольно приятные лица, по крайней мере, кирпича не просило ни одно. Ребята были достойны оптического прицела, используемого для избранных. Все были вежливы и корректны. В холле также стояла очаровательная девушка лет девятнадцати, которая при виде меня повесила на лицо восторженную улыбку и воскликнула:

– Добрый вечер! Мы рады видеть вас в нашем клубе. Проходите, пожалуйста. – Всем своим видом девушка изображала восхищение моей скромной персоной.

– Добрый вечер, – ответила я и прошла. Плащ у меня забрал один из молодцев.

Я оказалась в просторном зале, погруженном в полумрак. Самым освещенным местом была сцена, на которую выставили покрытые пылью и паутиной бутылки. На двух столах перед сценой стояли чистые. Еще один стол был заполнен перевернутыми вверх дном бокалами. У стойки бара, как и предупреждал меня Димка, сидели девушки. Я насчитала восемь, правда, еще имелись свободные места. Мужчины в строгих костюмах стояли или сидели группами и тихо переговаривались. Женщин было мало, все – модельного типа. Их платья, по всей вероятности, покупались в бутиках – подобных тому, где Сухоруков приобрел мне «змеиную шкурку», или даже в том же самом.

Но я не успела рассмотреть всех, кто собрался в зале: народ стал прибывать пачками, и вскоре я, можно сказать, затерялась в толпе. Никто не изъявлял желания со мной познакомиться – ни в лучшем, ни в худшем смысле этого слова. «Может, я как-то не так выгляжу? – забеспокоилась я. – Не смотрюсь блондинкой? Потом поняла: народ пришел сюда исключительно по делу и в этом месте с женщинами не знакомятся».

Презентация началась в одиннадцать тридцать. Появился представитель французской фирмы с переводчиком мужского пола. У столов с бутылками и пустыми стаканами выстроились в ряд модельки – или участницы конкурса красоты, правда, не в купальниках, а длинных платьях с декольте и разрезами снизу – такими, что имеющие склонность в вуайеризму могли без особого труда удовлетворить свои потребности.

Француз толканул речь. Я с большим интересом послушала про принятую во Франции четырехступенчатую классификацию качества вин. Нижняя ступень – это недорогие столовые вина, потом идут так называемые «вина земли», далее – марочные вина высшей категории. Эти уже производятся в ограниченном количестве и на российском рынке встречаются нечасто. И, наконец, высший разряд – это вина, «контролируемые по происхождению». Национальный институт вин Франции начинает контроль за их изготовлением на стадии ухода за виноградной лозой – и следит до момента укладывания бутылки в погреб, где поддерживается постоянная температура (для каждой марки своя). Потом девушки стали разливать вино и предлагать его собравшимся, после чего объявили аукцион, о котором Сухоруков меня не предупреждал.

И вот тут-то я и начала узнавать собравшихся. Многих видела раньше по телевизору или на газетных снимках. Кое с кем встречалась лично… Правда, не все собравшиеся еще удостаивались сюжетов «Криминальной хроники». Хотя моими потенциальными героями являлись все.

В аукционе участвовали немногие. Ряд граждан просто тихо переговаривался друг с другом. На некотором удалении от сцены я вдруг заметила депутата Ефимова, большого любителя выступать перед заключенными. Я сама несколько раз снимала его в «Крестах». Но его, единственного из всех депутатов, там принимали на ура: он обычно приходил с бабами, в смысле с девочками, выплясывающими на сцене в коротких юбочках после рассказа Ефимова о себе, любимом. Ефимов за французское вино не торговался и вообще посасывал красную жидкость с выражением презрения и брезгливости на лице. Или предпочитает отечественную водочку? Потом к нему подошел коммунист Ковальчук, правда, без дочери. Так-так-так. И этот здесь. Собирает материал для борьбы с коррупцией? Выглядывает потенциальных жертв будущих разоблачений? Депутаты стали что-то обсуждать, склонившись головами друг к другу. После одной фразы коммуниста-антикоррупционера, которую я, к сожалению, не слышала, Ефимов скорчил такую мину, будто бы ему предложили безвозмездно перечислить все накопленное богатство в доход государства.

Я решила продвинуться к господам и постараться подслушать, о чем они беседуют.

Как раз когда я к ним подошла, очередную бутыль купил некий коренастенький невысокий мужичок, галстук которого был слегка сбит набок. Мужичок поднялся на сцену.

– Ишь ты, вина отхватил, – хмыкнул Ковальчук. – Раньше всегда только водяру жрал, а теперь интеллигентом заделался.

Коммунист следил за мужичком ненавидящим взглядом. Знакомы с советских времен? Водку вместе жрали после партийных собраний? Надо бы с ним побеседовать. Может, расскажет что-то интересное про антикоррупционера? Я проследила взглядом, куда он направился. А не познакомиться ли мне с ним прямо сейчас? Я развернулась и увидела, что сквозь толпу пробирается личность, костюм на которой сидел как на корове седло. Галстук отсутствовал, рубашка на груди была расстегнута довольно низко, и виднелась обильная растительность. По-моему, в одной родной шерсти он выглядел бы куда презентабельнее, чем в костюме, с его-то рожей да и с такими ручищами надо в каменоломне работать, но уж никак не по элитным ночным клубам шляться. Надбровные дуги – точно неандертальские, как я помнила по рисунку из какого-то учебника. Хотя, с другой стороны, говорят же, что мужик должен быть немного красивее обезьяны. Правда, на темной улочке я предпочла бы встретиться с самцом орангутана, а не с этой личностью.

Неандерталец что-то быстро шепнул Ефимову, развернулся и стал пробираться сквозь толпу по направлению к мужичку с вином. И двигался прямо на меня, остановившуюся на полпути, чтобы рассматривать одновременно всех участников событий. Взгляд Неандертальца уперся в мое декольте, остановился там, потом пошел вниз и только в конце бегло скользнул по лицу. Но, по всей вероятности, он предпочитал более пышные формы: на его физиономии отразилось разочарование. На моделей, как я успела заметить, он тоже не обращал внимания.

Одним глазом я теперь косила на депутатов, другим пыталась уследить за Неандертальцем и мужичком, с которым Неандерталец уже о чем-то переговаривался. Да я тут окривею с этими заданиями Сухорукова! Будет мне потом оплачивать пластические операции. Неужели придется в Швейцарию ехать? А кто тогда сюжеты снимать будет? Статьи строчить?

Затем Неандерталец с мужичком стали продвигаться в направлении двери, расположенной у барной стойки. Она, как я помнила из представленного Лопоухим плана, вела в коридор, где находилась часть комнат для уединения. И еще каких-то комнат… Про их предназначение Лопоухий не сказал, Димон считал, что там, наверное, играют… Но Сухорукова, как я поняла, если и интересовали помещения за дверью, то только для уединения. Пока я размышляла, куда мне податься, в толпе разглядела знакомую рыжую шевелюру. Батюшки! Не только папочка, но и доченька пришла отведать коллекционного французского винца. Рыжая была облачена в платье, которое расцветкой напомнило мне трупные пятна. Видимо, очень дорогое. Интересно, речи толкать будет? Агитировать за родную партию? А вообще ее-то как сюда пустили, если клуб принадлежит Ящеру? Или Вячеслав Николаевич плевать на нее хотел с высокой колокольни? Дело превыше всего? А тут аукцион, доход клубу…

Чтобы случайно не встретиться с рыжей (которая пока вела себя тихо), я проскользнула к двери, за которой скрылись Неандерталец с мужичком, и оказалась в пустом коридоре. Надо посмотреть, что тут есть. Может пригодиться. Да и не хотелось, чтобы рыжая меня узнала: она же все-таки – женщина… Это мужикам другим прикидом и цветом волос пыль в глаза пустить можно, но не Светочке…

На мой выбор предлагалось десять дверей и выход на лестницу. Женский туалет, как я помнила из плана, был последней комнатой слева.

Внезапно я услышала, как по лестнице спускаются двое.

– Значит, сделаем так, что вроде сам повесился. В камере все притворятся, что спали и ничего не видели и не слышали. Ну как всегда в таких случаях.

– Его же вроде перевели в одиночку, – заметил второй голос.