Вячеслав Молотов. Сталинский рыцарь «холодной войны» - Джеффри Робертс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Задача о том, как при выделении сфер влияния не допустить конфликта сверхдержав, составляла основную тему размышлений Литвинова о послевоенном мире. Литвинов предлагал не смешивать интересы сверхдержав и откровенно обсудить решения по поводу сфер влияния, или, как он их называл, «зон контроля». «Цементным раствором», который скрепит все эти проекты, станет общий для всех сверхдержав интерес по поддержанию мира и безопасности44.
Нет причины полагать, что Сталин и Молотов были не согласны с грандиозными замыслами Литвинова. Однако их взгляд на вещи был в большей степени определен соответствующей идеологией и опирался на ожидания, что в послевоенное время в западной сфере произойдут внутренние политические перемены, поскольку усилится влияние коммунистов и их союзников левого крыла. Иными словами, Сталин и Молотов рассчитывали, что характер Коалиции в мирное время сложится в политическом контексте, который будет весьма благоприятен для Советского Союза.
Недостатком концепций Литвинова являлось отсутствие практического дипломатического пространства, в котором можно было бы воплотить в жизнь трехсторонний раздел послевоенного мира. Ни англичане, ни тем более американцы не были готовы к открытым торгам по поводу сфер влияния. Похожая проблема возникала в отношении проекта по разделу Германии, который предложила литвиновская Комиссия по мирному договору и послевоенному порядку. В «Большой тройке» уже в общих чертах договорились, что раздел Германии – это мысль хорошая. Но каким образом реализовать его на практике, дипломаты во время войны никак не обсуждали. Тогда перед дипломатами стояла куда более узкая задача: подготовка союзнической оккупации Германии. Ее должен была решить ЕОС, в которой советскую сторону представлял Федор Гусев, сменивший Майского на должности посла в Лондоне. EОC исходила из того, что союзники войдут в Германию и оккупируют ее, заставив в одностороннем порядке принять условия безоговорочной капитуляции. К концу 1944 г. эти условия были обговорены, равно как решен вопрос о разделе Германии на американскую, британскую и советскую зоны оккупации (позже от американской зоны отделили французскую). Следить за оккупацией станет Контрольный совет, который будет координировать действия в разных зонах до тех пор, пока не будет принято решение о политическом будущем Германии45.
Куда более проблематичными оказались дискуссии между СССР и Западом об учреждении новой международной организации безопасности вместо дискредитировавшей себя и практически умершей Лиги Наций. Советы были бы рады окончательно похоронить Лигу. В декабре 1939 г. СССР, после того как он напал на Финляндию, приобрел позорное звание единственного государства, которого исключили из Лиги за агрессию (Япония, Италия и Германия покинули ее по своей воле). Создание союзниками новой организации – которую решили назвать ООН – не только стало сладкой местью, но и возвращало СССР статус мировой державы первого ранга.
Трехсторонние переговоры с англичанами и американцами открылись в начале 1944 г. Их кульминацией стала конференция союзников в Думбартон-Оксе, состоявшаяся в августе–сентябре того же года46. С советской стороны большую часть работы по подготовке встречи провел Литвинов, и он наметил три основных вопроса: во-первых, проследить, что все решения, принятые руководящим органом новой организации – Советом Безопасности, – были поддержаны всеми сверхдержавами. Во-вторых, следовало принять меры по гарантии послевоенной безопасности через ряд двусторонних и многосторонних соглашений между сверхдержавами, принятых независимо от структур ООН. Литвинов говорил, что опыт Лиги Наций показал, что сверхдержавы больше «любят» соглашения, заключенные между ними лично, и не всегда склонны придерживаться общих обязательств по коллективной безопасности. В-третьих, следовало учредить региональные суборганизации по типу ООН, которые послужат инфраструктурой для сверхдержав при разделе мира на сферы влияния.
Судя по жалобам Литвинова на то, что его ноты и меморандумы игнорируются, Молотов не сильно интересовался его идеями. О взглядах самого наркома можно судить по тому, что сказал на внутренних обсуждениях советский посол в Японии Яков Малик. Малик сделал два предупреждающих замечания. Первое – хотя мысль о ведущей роли сверхдержав в новой организации имеет право на существование, СССР не стоило бы взваливать на себя чрезмерную инициативу в данном вопросе, помня о вероятных возражениях со стороны небольших стран. Малик предлагал сначала дать американцам и англичанам озвучить их позицию. Второе, создание региональной организации, что разделит мир на большие зоны ответственности сопряжено с одной проблемой: может получиться так, что СССР окажется исключен из областей (либо займет там маргинальное положение), где он имеет жизненно важные интересы, например на Дальнем Востоке. Анализ Малика предполагал, что отношения между сверхдержавами будут более свободными, нежели чем те, что рисовал Литвинов, а новая международная организация будет создаваться постепенно.
Последнее слово было конечно же за Сталиным. И 20 июля Молотов принес ему черновой вариант директив для советской делегации на конференцию в Думбартон-Оксе. Туда не вошла концепция об сепаратных соглашениях между сверхдержавами, которую так усердно продвигал Литвинов, а по поводу региональной организации говорилось, что у сверхдержав должно быть право на участие во всех подразделениях нового международного органа безопасности. В начале августа инструкции были скорректированы в свете материалов, представленных англичанами и американцами, и переданы Сталину на финальное утверждение. Молотов обратил внимание генсека на два пункта. Во-первых, в соответствии с пожеланием Штатов, Франция теперь входила в постоянные члены Совета Безопасности (вместе с Британией, Китаем, США и СССР). Во-вторых, в связи с тем, что Англия и Соединенные Штаты не стали озвучивать свою позицию по поводу региональной организации, Советскому Союзу также стоило бы промолчать47.
Литвинов расстроился из-за такого итога и сообщил по секрету норвежскому послу, что есть некоторые разногласия между его взглядами и официальной советской позицией, которая «выступает за международную организацию более свободного толка». В октябре 1944 г. он пожаловался Эдгару Сноу, левому американскому журналисту, что его, Литвинова, «первоначальный план отбросили; а вместо него в Думбартон-Оксе советский представитель Андрей Громыко вытащил из кармана совершенно другой проект»48.
Громыко был преемником Литвинова на посту посла в Соединенные Штаты; он же возглавил советскую делегацию в Думбартон-Оксе. Проект, который вытащил из кармана Громыко, основывался на директивах, полученных советской делегацией. Согласно инструкциям, делегации следовало добиваться учреждения международной организации, которой будет руководить исполнительный орган из сверхдержав49.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});