Развод. Я не вернусь (СИ) - Софи Сорель

— Я буду рядом и буду следить, чтобы тебя понесло туда, куда нужно мне, — улыбнулся он, как кот, которому перепала большая порция сметаны.

Потом мы ещё долго обсуждали интерьеры, а когда вернулись в гостиницу, Спартак лишь пожелал мне спокойной ночи и ушёл к себе. Даже поцеловать не попытался, а ведь я была уверена, что поцелует. Лада, Лада! Ты сама не знаешь, чего хочешь!

По возвращении в Москву Спартака встречал автомобиль. Я отказалась, чтобы меня подвозили, и Спартак настаивать не стал, лишь заставил своего шофёра найти мне такси и оплатить его.

Пашка позвонил мне вечером того же дня, и мы договорились встретиться в понедельник после шести.

Мы решили вспомнить юность и погулять на Чистых прудах. Было здорово снова идти бок о бок и болтать ни о чем, наслаждаясь тёплым вечером.

— У тебя замечательная дочка, — сказал Пашка, когда после прогулки мы зашли в небольшое кафе. — Просто очаровательная.

— По-моему, ты тоже очаровал и её, и маму, — засмеялась я.

— А что Костик? Видится с Викой?

— На днях проявил желание, — поморщилась я. — Правда, когда я заикнулась об алиментах, желание пропало.

— Так он что, вообще тебе не помогает?

— Ну, на момент развода он был официально безработным. Чего с него было брать?

— Это понятно, но ведь моральные принципы никто не отменял.

— Для тебя, но у Костика они, видимо, какие-то свои. Ладно, черт с ним, — махнула я рукой. — В среду мы договорились встретиться у нотариуса и подписать соглашение об алиментах. Надеюсь, сможем договориться, а ещё надеюсь, что он перестанет появляться в жизни дочери, — призналась я.

— Почему?

— Не хочу, чтобы он появлялся раз в месяц, а потом исчезал, а Вика ждала бы его.

— Понимаю, — кивнул Пашка. — Мне кажется, вам нужно сесть и спокойно обо всем договориться с Костиком.

— Тебе правильно кажется, Паш, но нам с Костиком не так-то легко разговаривать друг с другом.

Пашка тактично промолчал, за что я была ему безмерно благодарна.

— А у тебя что? — перевела я разговор на другую тему. — Решил с работой?

— Я решил попробовать поработать здесь, в России, — улыбнулся Пашка. — Мы договорились об испытательном сроке в три месяца.

— Только не тебя будут испытывать, а ты их, — засмеялась я.

— Что-то типа того. Они согласились терпеть все мои выходки.

— Ты, наверное, нереально крутой специалист!

— Ну, есть такое, — расхохотался он.

Позже мы медленно шли по вечернему городу. Пашка взял меня за руку и переплел наши пальцы. Я чувствовала себя школьницей, которая впервые гуляет за ручку с мальчиком. Но, к сожалению, было одно большое «но»: я не испытывала того трепета, что должна испытывать влюблённая девчонка. Прикосновение Пашкиной руки не было мне неприятно, но я оставалась к нему равнодушной. Зато моя услужливая память тут же напомнила другое переплетение рук: самолёт, моя паника, Спартак и его нежное, но такое настойчивое прикосновение, которое заставило меня забыть о своём страхе перед полетом.

Я могла сколько угодно обманывать окружающих, но с собой я уж могла быть честной: меня отталкивало от Пашки как от мужчины ровно с той же огромной силой, с которой меня влекло к Спартаку.

Глава 30

С Костиком мы встретились перед входом в нотариальную контору. У нас была запись на десять.

— И сколько ты планируешь с меня содрать? — не поздоровавшись, тут же начал наезжать он.

— А сколько ты готов отдавать на дочь каждый месяц? — стараясь оставаться спокойной, спросила я.

— Тридцатки вам хватит, я думаю.

— Не нам, Костя, а твоей дочери. Твоей, — ткнула я пальцем в его сторону.

— Знаешь, а моя мама уверена, что Вика не моя, — хмыкнул он. — Она на меня совсем не похожа.

— Ты на полном серьезе мне сейчас это говоришь? — я с отвращением всматривалась в когда-то любимое лицо и не узнавала этого человека.

— Да нет, — неопределенно пожал Костик плечами. — Лад, давай договоримся. Я плачу вам с Викой тридцать, и больше ты от меня ничего не требуешь. Я только-только вошел в бизнес, доходы пока не особо большие. Я обещаю, что как только я встану на ноги, то буду отстегивать больше.

— Грош цена твоим обещаниям, Костя, — скривилась я.

— Это почему это?

— Потому что когда-то ты обещал в болезни и в здравии. И далее по списку. А потом просто выкинул нас с дочерью из своей жизни.

— Опять ты начинаешь. Я думал, мы в кои-то веки нормально поговорим.

— Поговорим, только давай решим сначала вопрос у нотариуса. — Кивнула я на дверь и поднялась по ступенькам.

— Ты согласна на предлагаемую мной сумму? — поспешил он за мной. — Не будешь устраивать скандал там, в кабинете.

Я с презрением посмотрела на него.

— Я согласна. Пусть будут эти тридцать, а остальное — на твоей совести.

Позже мы сидели в кафе напротив нотариальной конторы и молчали. Вот уж не думала, что в присутствии Кости мне когда-нибудь будет неловко и даже противно. Я могла пережить его предательство, но понять и принять его пренебрежение к Вике не могла никак.

— Кость, я хочу, чтобы ты решил для себя, — начала я с расстановкой, — как ты будешь общаться с дочерью.

— Приедет с юга и пообщаемся, не вижу проблемы, — пожал он плечами.

— А я вижу. Вике скоро четыре. Я не хочу травмировать ее психику, поэтому подумай: ты хочешь быть ей отцом или все-таки нет?

— Я не понимаю, куда ты клонишь, Лада, — нахмурился он.

— Вот куда. Если тебе нужна Вика и ты хочешь принимать участие в ее жизни, то будь с ней почаще, не раз в два месяца. Если же ты не готов видеться с ней чаще, то просто уйди и больше не появляйся в ее жизни.

— Хочешь, чтобы она забыла меня? — он гневно сжал ладони в кулаки.

— Так будет лучше для нее. Либо же будь нормальным отцом. — Я упрямо посмотрела ему в глаза.

— Ты небось уже спишь и видишь, что твой Островский удочерит Вику? — изогнул он губы в отвратительной усмешке.

— Не неси чушь. Островский тут не при чем.

— Неужели? А мне кажется, ты размечталась, Лада, и решила, что вскоре выскочишь замуж за этого толстосума. Только ты дура, если и правда в это веришь. Такие, как он, женятся на двадцатилетних девочках. Кому нужна тридцатилетняя стервозная телка, еще и с ребенком в придачу!

— Какой же ты все-таки м***к! — в сердцах выругалась я и встала. Найдя в сумочке деньги, я сунула их под чашку с нетронутым кофе. — Как же я рада,