Охотник на санги - Елена Жаринова

Они не встречались с выпускного. Увидев ее, он застыл в дверях – светловолосый, похудевший. Ася холодно кивнула и отвернулась. Она сто раз уже проклинала ту любовную записку! Ничего, решила она, этим вечером он пожалеет, что упустил свой шанс. Он меня заметит.

Асе даже теперь неловко было вспоминать, как ошалел ее спутник от неожиданного страстного поцелуя. Она вытаскивала его на каждый танец, а сама косилась: смотрит ли Егор? Он смотрел.

А потом всей компанией пошли гулять. На Невском толпился разгоряченный народ, все обнимались, поздравляли друг друга. Потом Ася оглядывалась в поисках институтского приятеля, но тот куда-то подевался, а вместо него рядом оказался Егор…

С черного неба падала серебряная пыль. В каком-то забытьи они стояли вдвоем на заснеженном проспекте. Ася не видела ничего, кроме зеленых глаз, в которых сполохами отражалась иллюминация. Сквозь мороз его губы казались горячими, как кипяток, и этот контраст сводил с ума. Их толкали пьяные прохожие, отпуская скабрезные шуточки, но они ничего не замечали. Потом, очнувшись, Егор засмеялся, схватил ее за руку и потащил за собой.

Они целовались в какой-то подворотне и ели мандарин – один на двоих. Какой запах был у этого мандарина! Запах несбыточного, волшебного счастья…

Сжимая ее замерзшие руки, Егор сказал:

– Сказка моя… – И еще сказал: – Это наша последняя встреча. Потому что разлук больше не будет.

Встреча действительно оказалась последней. Ася записала ему свой телефон. Ну почему, почему?! Если бы она пообещала позвонить сама, все было бы по-другому. Но она ждала его звонка. Она думала: на записку не ответил – так пусть хотя бы первым позвонит. Далась ей эта записка…

Время шло, он не звонил. Магия новогодней ночи потускнела, рассыпалась блестящими осколками, оставляя на сердце рубцы. Так глупая гордость оказалась сильнее любви…

Вчерашний сон вернул ее в ту новогоднюю ночь. Интересно, что скажет об этом Марк? Плохо дело, если тридцатилетняя женщина по-прежнему без ума от ощущений, испытанных двадцатилетней девчонкой… Но во сне она снова млела от глупого счастья.

– Знаешь, Сурок, ты для меня, как море: самая красивая, самая светлая мечта, – сказал Егор, перебирая ее пальцы.

– А ты мечтал о море? – удивилась Ася. – Видишь, я и правда совсем тебя не знаю.

Он обнял ее покрепче и стал рассказывать:

– Давным-давно, когда моя сестра вышла замуж за моряка из Владивостока, я твердо решил, что тоже стану моряком. К тому времени я прочел все книжки, в которых упоминались корабли. Разбуди меня ночью – и я мог сказать, сколько мачт у бригантины, или фрегата, или барка. Я подал документы в Нахимовку, но не прошел по конкурсу. Ты же помнишь, я был серый троечник… Я очень переживал, даже плакал тайком. А потом жизнь так закрутила, что я научился жить без моря – как потом без тебя.

Но ты мог меня найти, подумала Ася. А вслух сказала:

– Но ты мог бороться за свою мечту.

– Я боролся за другое, – жестко ответил Егор. Он сел, прислонившись к стене, запрокинул голову, закрыл глаза. – Я долго не оглядывался назад. Нежные воспоминания делают нас уязвимыми, Сурок. В каждом из нас живет волк. Он смотрит исподлобья и ждет выстрела в спину. Знаешь, в чем беда нашего поколения, Сурок? Нас слишком жестоко обманули. Ты думаешь, что тебе офигенно повезло. Ты живешь в свободной стране, о чем твои родители и мечтать не смели. Ты топчешь ногами ценности, привитые с детства. Ты твердишь фразу «Бизнес есть бизнес» и оправдываешь ею любую подлость. Ты бежишь наперегонки со временем и подрастающей молодежью. И вдруг ты понимаешь, что потерял больше, чем получил. Впереди – тупик. Вот так я прожил последние несколько лет. Представляешь: моя фирма только-только начала приносить доход, а я чувствовал себя у разбитого корыта.

Ася не все поняла, но это было неважно. Она выпросталась из одеяла, обняла Егора, прижала его голову к груди, пригладила растрепавшиеся волосы. Он облегченно вздохнул:

– Ну-ну, Сурок… Не знаю, что на меня нашло. Я ведь никому этого не говорил – даже себе. Знаешь, а ведь я все-таки сбежал во Владик. – Он смущенно улыбнулся. – За три года до смерти, зимой, все бросив, никого не предупредив, нагрянул к сестре.

– И там было море? – спросила Ася.

– Море было… Но все остальное… Я понял, какой я романтический идиот. Серое небо, серые подлодки, серые лица, пьяные отставные моряки. Я вернулся в Питер как побитая собака. Нужно быть очень осторожным, когда ищешь встречи с мечтой. Но ты – другое дело. Ты настоящая, Сурок. Ты – моя сказка наяву.

34

Голос звенел от отчаяния и замирал от тоски. Во всей Вселенной этот голос искал меня одного – и вот нашел. Я не слышал слов. Меня не называли по имени. Но я знал с пугающей достоверностью, что кто-то меня зовет.

Сон? Нет, в Атхарте никому не снятся сны. Ночами душа отдыхает в полном бездействии, поскольку днем работала за двоих. Взъерошенный, я вылез из постели, прошлепал на кухню и быстренько придумал стакан свежевыжатого грейпфрута. Сок получился забористый. Ух! Меня передернуло, встряхнуло и привело в чувство. И кстати: кто-то забарабанил в дверь. Я натянул джинсы и вышел на крыльцо.

На пороге стояла Эсмеральда. Белая юбка, белые носочки, строгая белая блузка, белая косынка на черных волосах, опущенные ресницы. Очаровательная скромница. Как выяснилось – вероломная шпионка.

Прошло около недели с тех пор, как мы отпустили сата. Паника в Хани-Дью постепенно улеглась. Дилан поднял на крыло весь свой авиаклуб и организовал регулярные облеты наших «границ». К летчикам присоединились многие ангелы. Это внушало уверенность.

Со стороны сатов не было никаких движений. Со стороны Нэя, завладевшего оружием пришельцев, тоже. Молчали и боги. Это меня ужасно угнетало.

В «Шамбале» я почти не появлялся – а зачем? Стоило бы присоединиться к авиапатрулю, но я не спешил вставать под ружье. Успеется, считал я. Втайне я очень надеялся, что политика сэра Перси окажется верной и никаких обострений не произойдет. Об инциденте с Эсмеральдой мы барону не напоминали, щадя его чувства. А вот этой молоденькой дряни я бы сказал пару ласковых…

Брезгливо глядя на незваную гостью, я спросил:

– Тебя прислал Нэй?

Она энергично замотала головой:

– Нет, я сама. Я знаю кое-что важное.

– А при чем здесь я? С важным ступай к сэру Перси. – Я был безжалостен.

– Как я могу к нему пойти?! – воскликнула Эсмеральда, чуть не плача. – Пожалуйста, можно мне войти?

Я посторонился.

– Председатель что-то задумал, – шепотом сообщила она, по-хозяйски прикрыв дверь.

Я не сразу понял, что речь идет о Нэе.

– Выражайся яснее, душа моя. От человека, которого зовут Председатель, всего можно ожидать.

– Вы помните эту штуку? – взволнованно спросила Эсмеральда.

– Которую ты украла? – усмехнулся я. – Ну?

– Я передала ее Нэю, он заперся у себя и не выходил несколько дней. А вчера у нашего храма один за другим садились самолеты, и на них устанавливали точно такие же штуки. Теперь их много, сотен пять!

Я закрыл глаза и простонал:

– Надеюсь, ты врешь.

– Это было оружие, да? – прошептала Эсмеральда. – Я думаю, Председатель разобрался в его устройстве и сделал такое же.

Я уже не слушал ее, лихорадочно вертясь в поисках футболки. Футболка не находилась, пришлось придумывать новую. На притихшую Эсмеральду я даже не смотрел. Ждет благодарности? Напрасно! Это благодаря ей оружие, которое может убивать здесь, в Атхарте, попало в нечистоплотные руки. Еще неизвестно, сработает ли оно против сатов. Но нам оно точно несет вторую смерть! Я не хотел представлять себе масштабы последствий, но уже понимал, что они будут ужасны.

– Поймите, – умоляюще прошептала Эсмеральда, – мне очень стыдно. Сеньор Персиваль удивительный человек. Он мне нравится, даже больше… Но как я могла предать Председателя? Я всегда его слушалась. Экологи спасли меня от исчезновения. Они научили меня, как жить дальше. Я считала, что должна быть благодарной. Председатель именем святого Терентия приказал мне следить за всем, что у вас происходит… Но когда я показала Председателю эту штуку, у него сделалось такое лицо, что у меня словно пелена с глаз упала. Может, еще не поздно?..

– Не отвлекай меня! – рявкнул я. Запоздалое прозрение жертвы религиозного дурмана меня не растрогало. Кроме того, из-за этой дуры ворот на футболке вышел косо. Плевать.

Я оделся, грубо отстранил Эсмеральду и выбежал на улицу, к гаражу.

– Мамочки! Убивают! Помогите! – слышались издалека истошные крики.

В той стороне, откуда кричали, поднимался дым. По небу летела целая стая сатов. Один из них, заметив меня, снизился и нажал кнопку отражателя. Я едва успел отскочить. На месте гаража и моего несравненного «Мустанга» осталась дыра, дымящаяся по краям.

– Поздно, – выговорил я.

Подбежавшая Эсмеральда вцепилась в мою руку.