Назад в СССР: Браконьер (СИ) - Гаусс Максим

Очень уж мне не хотелось во всем этом разбираться, хотя я многого не понимал. И, честно говоря, в голове не укладывалось, что размышляя над случившимся, невольно пытаюсь понять логику дикого зверя. Я невольно восхитился, насколько избирательно действует косолапый. Настоящая машина для убийства, причем весьма сообразительная. И несмотря на это, нужно оценивать обстановку трезво — медведь действует опираясь исключительно на свои животные инстинкты, им движет только месть. Насколько же она сильна, что такого мы ему сделали?

Снова взглянул на распростертое тело.

Я ведь возлагал большие надежды на откровенный разговор с Вязовскиным. Собирался нанести ему повторный визит буквально на следующий день, а оно вон как получилось… Дерьмо! Пойти по пути наименьшего сопротивления не получилось — от носильщика больше ничего не узнать. А ведь для меня это был самый безболезненный способ узнать правду о том, что же случилось на той проклятой поляне. Придется действовать иначе и все-таки вливаться в коллектив браконьерского сообщества.Чувствую, там тоже далеко не все шито-крыто. Тьфу, мля!

Вдруг, где-то в глубине дома раздался неестественный шум, что-то упало. Я тут же двинулся вперед и в полумраке кое-как разглядел пожилую женщину. Та пряталась за шкафом, сжимая в трясущихся руках нож. Ее заметно трясло, она таращилась на меня округлившимися от ужаса глазами.

Одновременно я услышал сдавленный всхлип.

— Женщина, все хорошо. Медведь ушел, — выставив ладони перед собой, успокаивающим голосом произнес я. — Угрозы больше нет. Выходите, все хорошо. Давайте, я вам помогу?

Но даже женщина не шелохнулась. Она вдруг выронила нож и неестественно громко взвыла. Налицо шоковое состояние…

— Матвей Иванович! — обернувшись, крикнул я. — Эй, кто-нибудь? Сюда!

В проеме показался кто-то из патрульных.

— Что тут?

— Женщине помощь нужна. Кажется, цела.

Я в который раз пожалел, что у меня не было с собой карманного фонарика. Так-то фонари в пятьдесят шестом году вовсе не являлись редкостью и встретить их можно было где угодно. В перспективе, если появится возможность, нужно смотаться в ближайший город и прикупить себе предметов первой необходимости.

Я по собственному опыту прекрасно знал, что должно находиться в «тревожном чемодане». Ну и само собой, он мне нужен вовсе не для того, чтобы в шкафу лежать. А что касается денег, нужно поговорить со Снегиревым. Наверняка мне должна полагаться какая-то компенсация за ту работу, что я проделал ранее. Ну и за моральный ущерб — ведь все свое охотничье имущество я растерял по вине тех, кто меня бросил умирать. В любом случае, побороться за это стоит — есть одна любопытная идея.

Обнаруженная мной женщина оказалась матерью Вязовского. Она была в состоянии глубокого шока и практически не понимала того, что ей говорили. Ее вывели из дома соседи и отвели к себе. Уцелела она только потому, что закончив со своими делами, медведь дальше в дом не полез. Он среагировал на наше приближение, после чего бросился прочь. Но и то, мы сами чуть было не наломали дров… Видимо выстрел из ружья Ивановича все же спугнул зверя и тот свалил, не став нападать на нас. Рана, если и была, то совсем несерьезной, иначе подранок не подался бы в бегство. К тому же, он уже был ранен несколькими днями ранее, но скорее всего, тоже легко.

Я вышел из дома и уселся справа на крыльце. Несколько минут просто сидел и думал, собирая в голове картинку произошедшего. Вокруг сновали патрульные и явившиеся на шум жители соседних домов. Не прошло и двадцати минут, как вся Соболевка поднялась на уши. Даже председатель явился.

— Ушел медведь? — спросил я у егеря, когда тот вернулся в сопровождении фельдшера — той самой Ларисы Ивановны, у которой золотые руки.

Старик уселся рядом со мной, но говорить не спешил.

— Это не медведь, — выдержав паузу, отстраненно произнес лесник.

— В смысле? — не понял я. — А кто?

— Медведица, — глядя в землю, негромко произнес он, направившись к тому месту, где подстрелил хищника.

Я промолчал, а егерь продолжил:

— Есть несколько причин, из-за которых она может так жестоко мстить людям. Самая очевидная — у нее забрали или застрелили медвежонка. Уж не знаю, что именно вы там натворили, но теперь мне кое-что стало понятно. Почему вы не закончили дело там, в тайге? Почему ушли? Вы же подписали себе смертный приговор!

— Ты издеваешься, Иванович? — процедил я, смерив старика раздраженным взглядом. Он что, пытался перевести стрелки на меня? Лучшая защита — нападение? — Я не помню ни хрена!

Я понимал, о чем он говорит, но на свой счет приписывать чужие заслуги не торопился. Никакого клейма мне не нужно.

Решительно поднявшись на ноги, я подошел к тому месту, где медведь получил пулю и тщательно осмотрел место. Здесь не было ни крови, ни других следов того, что медведица была ранена. И это было странно…

Смутные подозрения закрались в мой мозг.

Я медленно подошел к егерю и резко выдернул у него из руки ружье. Явно не ожидая подобного, он хотел было вскочить, но я не дал ему этого сделать.

— Спокойно, Иваныч! — глухо произнес я.

Ловко разломив ружье пополам, вытащил оттуда патрон. Внимательно осмотрел его и швырнул на землю.

— Что же ты Матвей Иванович, стреляешь холостыми? Я что, по-твоему, идиот?

У старика лицо перекосило от моих слов. Он поджал губы, что-то пробурчал себе под нос.

А я невесело усмехнулся, вытер лоб тыльной стороной ладони, выдохнул и продолжил:

— Конечно, я может и молодой. Неопытный. Только мурку со мной водить не стоит! Знаешь, я вот пока тут сидел, все думал, как же так с такого расстояния можно было промазать? И ладно бы неопытному стрелку, еще можно как-то списать на адреналин. Но ты, участник боевых действий, прекрасный охотник с многолетним стажем… Сам не хотел стрелять и мне не дал, так? Зачем меня толкать, ведь я бы точно попал бы! Странное совпадение обстоятельств, не находишь?

Егерь смотрел на меня хмурым взглядом и молчал.

— А там, на вышке, были вполне себе благоприятные условия для того, чтобы поразить эту заразу. Дважды. Что ты там про золотое правило говорил? Не уверен, не стреляй? И именно потому у тебя заряды холостые?

Дед упорно молчал, слушая мои доводы.

— Да не молчи ты, твою деревню! — рявкнул я, с раздражением глядя на егеря. — Зачем ты зарядил холостые?

— Не твое дело! — язвительно отозвался тот, гневно сверкнув глазами.

Но меня уже прорвало.

— Что тебя связывает с этим зверем, ну? В чем причина? Ты не дал мне стрелять в доме, потом на вышке…

— Не твое дело! — рявкнул он.

Тяжко вздохнув, старик поднялся на ноги, отобрал у меня свое ружье, закинул его за спину и добавил. — Пойду, помогу остальным.

— Стой! — не своим голосом произнес я. — Ты понимаешь, что в смерти Вязовскина твоя вина?

— Чушь не неси, — жестко ответил лесник. — Она за вами сюда пришла. Не натвори вы бед, она так бы и осталась там… Тьфу! И вообще, не лезь туда, куда не просят. Не нравится, дуй к своим дружкам-браконьерам!

Его неожиданный ответ меня обескуражил — профессиональный охотник, егерь по совместительству, скрывал что-то серьезное. Зачем он пытался вешать мне лапшу на уши? Бред какой-то, да что нахрен тут происходит?

Пока я размышлял, тело носильщика уже забрали и отнесли в медпункт. Морга естественно в Соболевке не было, поэтому жители выкручивались, как могли. Дальше только похороны.

Мать Вязовского временно приютили у себя соседи — не возвращаться же убитой горем женщине в дом, где отсутствует входная дверь, а коридор залит кровью ее погибшего сына⁈

Я невольно поразился тому факту, насколько у жителей поселка были развиты взаимопомощь и безвозмездная поддержка соседей и близких. Никаких зевак здесь не было — каждый был занят каким-то делом, оказывал посильную помощь. Я уже понял, что в Соболевке почему-то не было милиции, не было полноценной больницы, не было других служб. Все делали сами, своими силами. Черт возьми, да среди бегающих туда-сюда людей, я даже председателя увидел. Тот не гнушался работать наравне со всеми.