Балтиморская матрёшка - Иван Тропов

И с холодным любопытством следил, как Батый лихорадочно разглядывает графики.

— А почему разница? — спросил Батый. — Почему у тех троих не было спада ай–кью? Никакой «похмелья» после игр.

— Исключения, — пожал плечами психолог. — Остаточная реакция есть не у всех. Кстати, у вас, Белкин, спада ка–и тоже нет. Да еще у Омуля… Все, пожалуй.

Батый нахмурился:

— Из нашей группы одно исключение, из всего персонала базы — тоже только один, а в той группе — сразу трое?..

— Стечение случайностей.

— Да? А… — тут Батый нахмурился.

Поглядел на Лиса, потом на меня.

Я заглянул через его плечо. Батый чуть развел листки распечатки, чтобы сразу видеть и свои результаты, и наши с Лисом.

— Синяя линия — это перевод из того коридора сюда? — спросил Батый.

— Да.

— Почему же тогда «похмелье» возникло только после перевода сюда? — спросил Батый. — А до перевода — никакого «похмелья» не было, ай–кью не падал?

Психолог безнадежно покачал головой.

— Ох, вы прямо как Омуль. Он тоже все этими графиками интересуется… Прямо как прораб — ходом работ…

Мы с Лисом переглянулись.

— Но проверка завершена? — спросил я.

— Нас сейчас вывезут отсюда? — спросил Лис.

— Увы, сегодня не получится.

— А когда? Завтра утром?

— Н–нет…

— Но вы же говорили!.. — с возмущением начал Лис, но психолог поднял ладони:

— Увы, но я здесь не все решаю. — Он прищурился: — Омуль. Все еще считает, что вывоз опасен и вреден, вам лучше оставаться здесь.

— Омуль?..

Опять этот Омуль…

— А если он скажет, что нам хорошо бы тут еще годик пробыть?! — спросил Лис.

— Увы, ребята. Это от меня не зависит. Скажет три года, значит три года… — Психолог прищурился: — А ваш тест, мои друзья… Третий, в принципе, чуть отличается. Если его анализировать… Ну это мы сами потом без вас, а пока…

Он внимательно посмотрел на Батыя.

— Вы, молодой человек, не замечаете ничего… странного?

— В каком смысле? — напрягся Батый.

— Иногда самые привычные вещи оказываются вовсе не тем, за что мы их принимали… Разные мелочи вдруг начинают складываться… будто бы в осмысленную картину… странную, пугающую…

Батый застыл.

Психолог рассмеялся и подмигнул Лису:

— Каждый человек — это вещь в себе. Можно думать, что знаешь кого–то как свои пять пальцев. Но на самом деле есть лишь каналы ввода информации, и каналы отклика. А что внутри?.. Никто не знает. Каждый из нас черный ящик даже для самого себя…

Вышли — и, конечно же, Шаман был тут как тут. Стоял у ближайшего плаката, внимательно его разглядывая. Планшетка под мышкой.

Я пихнул Батыя, выводя его из задумчивости. Поймал его взгляд. Батый сообразил, кивнул. И, круто развернувшись, двинулся прочь.

— Эй, Батый! — окликнул Лис. — А ты куда собрался?

— В спортзал. Врачи должны были поговорить с инструктором по самбо. Месяц ничего тяжелее мышки не поднимал, а так охота… Мышцы просят… Пойдемте со мной?

— Не–а, — помотал головой Лис. — Железки баюкать — это без меня.

— А вы куда?

— А у нас тут есть одно дельце… — тихо сказал я.

— Какое? — удивился Батый.

— Ну, так… Да ты иди.

Мы с Лисом развернулись и пошли в другую сторону.

Я старался не оглядываться, но даже спиной чувствовал, как затылок мне жжет взгляд Шамана. А может быть, и не только взгляд…

— За нами пошел, — шепнул Лис, не поворачивая головы.

Мы свернули. И стали петлять по базе, все увеличивая скорость. То и дело натыкаясь на турели посреди коридоров.

— Господи… — прошептал Лис. — Сколько он их здесь наставил?..

— Поэтому заткнись и шагай быстрее! — прошипел я.

Шаман за нами как приклеился.

И мы, и Шаман почти перешли на бег, — когда из бокового прохода ему в бок, как истребитель на таран, вылетел Батый.

Шамана отбросило в одну сторону, планшетку в другую… Батый неожиданно проворно подхватил ее еще в воздухе, не дав разбиться.

А мы с Лисом метнулись к Шаману, помогая подняться. Он хлопал ртом, как вываленная на берег рыба, переводя взгляд с Батыя на нас, с нас на Батыя.

Батый, почти не скрываясь, изучал экран планшетки. Шаман дернулся было к нему, чтобы отобрать планшетку, но мы с Лисом крутились вокруг Шамана, все лепеча извинения за нашего приятеля, и все ли с товарищем полковником нормально? А самое главное, все держали за руки, помогая держаться на ногах, и сбивали с него невидимые пылинки, и опять придерживали, чтобы, не дай бог, не упал опять, вдруг, когда падал, ногу подвернул, или в берде вывих…

Этой вежливой возней мы продержали его секунд десять, затем Шаман отпихнул нас так, что остановить его мы могли бы лишь откровенной дракой. Он рванулся к Батыю. Выдернул планшетку — и звонко треснул излучатель, выступавший из планшетки. Батый хорошо запомнил, что я ему говорил…

Шаман отскочил прочь. Прижавшись спиной к стене и прижав планшетку к себе, как ребенка, он оглядывая нас. Узкие глаза прищурились еще больше.

Два медленных кивка. Обещающих нам мало хорошего. Конечно же, он все понял…

Но мы знали, на что шли. Это была игра ва–банк.

— Ну?! — шипел Лис.

— Что у него там? Батый!

— Вы знаете… — Батый казался озадаченным.

Мы наконец–то дошли добрались до нашей каюты. Лис впихнул Батыя внутрь и захлопнул дверь.

— Ну не тяни кота за яйца! — рявкнул уже в полный голос. — Что у него за облучатель?

— Я не уверен, что это…

— Просто опиши, что было на экране! — сказал я. — Ты же говорил, у тебя и зрительная, и слуховая память идеальная!

— Да…

И прикрыв глаза, Батый стал подробно описывать.

И по мере того, как он описывал, уже мы с Лисом впали в недоумение.

— Ничего не понимаю… — пробормотал Лис. — Ты ничего не путаешь?

— Нет.

— Два окна, две программы… — пробормотал Лис.

— То, что в левом окне, — предположил Батый, — это ведь так должна выглядеть программа распознавания речи?

— Или выполняющая обратную функцию, — заметил я. — Синтез голоса по заданным словам… Чтобы модулировать излучение, которое сможет перенести все это…

— Н–не знаю, — с сомнением протянул Батый. — Кажется, то приспособление сбоку больше походило на небольшой…

— Еще раз опиши, что было в правом окне! — скомандовал я.

— Там было несколько полей. В одном поле — какой–то текст, но поле узкое, и от текста видно только одну строку. В соседнем поле — что–то похожее на язык программирования, какие–то условия… А ниже несколько маленьких полей, и в каждом… Словно бы диалоги, только реплики очень короткие, и вместо внятных фраз какой–то случайный набор слов. Надо описывать? Я могу слово в слово, но это бессмысленная абракадабра…

— Н–да… — Лис поглядел на меня. — И что же это такое?

— Может быть, это какой–то лингвистический анализ? — предположил Батый.

— Ну да! Тебя послушать, так это вообще не облучатель, а микрофон!

— Очень похоже…

— Ты переутомился, Батыюшка! — сказал Лис. — Помнишь, что психолог говорил про шизофреников? Начинают видеть то, чего нет, да еще и доказательства всюду мерещатся! То второй слой там, где и первого не было… Теперь микрофон…

— То массовое помешательство вполне могло быть вызвано играми, — сказал Батый. — И второй слой тоже может быть. — Он склонил голову, как бык перед атакой. — Это логично.

— Самые логичные люди на свете — шизофреники, — сказал Лис. — А самые последовательные из шизофреников — параноики. Так что я тебя прошу, Батыюшка: ты уж не увлекайся, ладно? Не напрягайся, где не нужно, не подозревай разные заговоры. Для здоровья вредно!

— Подожди, Лис… — поморщился я.

— Да если бы что–то такое было в играх, это просто перестали бы встраивать, чтобы проверки ничего не нашли! — рявкнул Лис.

— А старые игры? — возразил Батый. — Они никуда не делись. Их можно исследовать снова и снова, все тщательнее и основательнее. Рано или поздно наши разберутся, что именно в них встроено, и как оно работает… А вот если в новом вирусе сохранены внешние симптомы старого вируса… По крайней мере, некоторые…

— Да зачем нужен новый вирус, если он сохраняет старые симптомы?! — рявкнул Лис.

— Чтобы здесь могли предположить, что дело всего лишь в обстановке, которую создали сами исследователи, а не в играх. Но под старыми симптомами в новом вирусе есть и второе дно…