Еретики Дюны - Фрэнк Херберт

Тег принял это без комментариев. Это был фактор, влиявший на все человеческое общество. Ни один ментат не мог избежать этого как данности.

— Это качество, Майлз, и притягивает к тебе в первую очередь, — сказала Тараза. Ты можешь быть чертовски занудливым по временам, но мы не хотели бы иметь тебя никаким другим.

По тонким откровениям в голосе и поведении Тег понял, что Тараза говорит не только для его похвалы, но эти слова также адресованы и ее свите.

— Имеешь ли ты хоть какое-нибудь понятие, какое сумасшествие слушать тебя, Майлз, когда ты выступаешь за обе стороны в споре с равной силой? Но твое сочувствие — это могучее оружие. Некоторые наши враги приходили в ужас, обнаружив, что ты противостоишь им там, где они и не подозревали о твоем появлении!

Тег позволил себе напряженно улыбнуться. Он поглядел на женщин, сидевших через проход от него. Почему Тараза адресует такие слова этой группе?

Дарви Одраде вроде бы отдыхала: голова откинута, глаза закрыты. Другие болтали между собой. Но Тега на это не купить. Любая послушница Бене Джессерит проходила несколько ступеней подготовки, чтобы научиться думать одновременными потоками мыслей. Он опять обратил свое внимание к Таразе.

— Ты действительно ощущаешь так, как ощущает враг, — проговорила Тараза. — Вот что я имею в виду. И конечно, когда ты в этом состоянии ума, то для тебя не существует врага.

— Нет, существует!

— Не понимай неправильно моих слов, Майлз. Мы никогда не сомневались в твоей верности. Но просто сверхъестественно, как ты заставляешь нас видеть то, что иначе мы увидеть не можем. Бывают времена, когда ты и есть наши глаза.

Тег заметил, что Дарви Одраде открыла глаза и поглядела на него. Очаровательная женщина. Что-то тревожащее в ее внешности. Как и Лусилла, она напоминала ему кого-то из его прошлого. До того, как Тег успел проследить эту мысль, Тараза опять заговорила.

— У гхолы тоже есть способность балансировать между противоположными силами? — спросила она.

— Он мог бы быть ментатом, — ответил Тег.

— Он и был именно ментатом в одном из своих воплощений, Майлз.

— Ты действительно хочешь пробудить его таким молодым?

— Это необходимо, Майлз, это смертельно необходимо.

~ ~ ~

Главный промах КХОАМа? Очень прост: они игнорируют тот факт, что на обочинах их деятельности поджидают более крупные коммерческие силы, способные проглотить их, как слиг заглатывает отходы. В этом истинная угроза Рассеяния — и им, и всем нам.

Одраде воспринимала беседу только частью сознания — их лайтер был маленьким, пассажирский отсек тесным. Она поняла, что наверняка в этом лайтере используется атмосферика для приглушения скорости при посадке, и приготовилась к тряске. Пилот не станет прибегать к суспензорам ради экономии энергии.

Она использовала эти моменты, как использовала сейчас все подобное время: сосредоточиться для близкого исполнения необходимого долга. Время поджимало, ею правил особый отсчет времени. Она смотрела на календарь перед отбытием с Дома Соборов, пойманная, как часто с ней бывало, настойчивостью времени и его языка: секунды, минуты, часы, дни, недели, месяцы, годы… стандартные годы, если быть точной. Настойчивость — неподходящее определение для этого феномена. Нерушимость — вот, что больше подходило. Традиция. Никогда не трогать традицию. У нее были твердые сравнения в уме, древний поток времени, наложенный на планету, которая не шла в соответствии с примитивными человеческими часами. Недели из семи дней. Из семи! До чего же могущественным остается это число. Мистическим. Оно прославлено, как святыня в Оранжевой Католической библии. Господь сотворил мир за шесть дней, «и на седьмой день Он отдыхал».

«И правильно поступил! — подумала Одраде. — Всем нам следует отдохнуть после великих трудов».

Одраде слегка повернула голову в проход и поглядела на Тега. Он и понятия не имел, как много воспоминаний о нем она имела. Сейчас ей было ясно видно, как годы обошлись с этим сильным лицом — обучение гхолы истощило его силы. Этот ребенок в Оплоте Гамму — должно быть впитывает все, как губка.

«Майлз Тег, знаешь ли ты, как мы тебя используем?» — задумалась она.

Эта мысль была из ослабляющих, но Одраде, почти с вызовом позволила ей задержаться в сознании. Как легко было бы полюбить этого старика! Не как супруга, конечно… Но все-таки любить. Она опознала чувство, притягивающие ее к нему, на тонкой грани своих способностей Бене Джессерит. Любовь, проклятая любовь, ослабляющая любовь.

Одраде испытала такое притяжение с самым первым, кого ей было поручено соблазнить. Забавное ощущение. За годы в Бене Джессерит она стала относиться к этому с недоверчивой осторожностью. Никто из ее прокторш не дозволял ей такого непрошеного тепла, и в свое время она поняла причину. Но вот она была послана Разрешающими Скрещивание с приказом войти в близость с определенным индивидуумом, позволить ему войти в нее.

Все медицинские данные лежали вне сознания, и она ясно видела сексуальное возбуждение своего партнера, хоть и себе дозволила его испытать. В конце концов, как раз для этого ее тщательно готовили со спарринг-мужчинами, которых Разрешающие Скрещивание отбирали и специально готовили для подобных тренировочных упражнений.

Одраде вздохнула и, отведя взгляд от Тега, закрыла глаза, погружаясь во воспоминания. Тренировочные партнеры никогда не допускали, чтобы проявления их эмоций выходили за ту грань, где проступает самозабвенность, приковывающая людей друг к другу. Это был необходимый изъян в сексуальном образовании.

Первое соблазнение, на которое она была послана — она оказалась полностью неподготовленной к обволакивающему экстазу одновременного оргазма, к этой совместимости и сопричастности, такой же старой, как человечество… нет, старше! Мощь этого чувства была способна одолеть любой разум. Выражение лица ее партнера, его сладостный поцелуй, то, как он с последней самозабвенностью отбрасывал все свои защитные барьеры, становясь незащищенным и предельно уязвимым… Ни один спарринг-мужчина никогда такого не делал! В отчаянии, она стала цепляться за уроки Бене Джессерит. Через эти уроки она увидела суть этого мужчины на его лице. Всего лишь на мгновение она отдалась ему с равной силой, испытывая новую высоту экстаза, о достижимости которой никто из ее учителей никогда даже не намекал. В этот момент она поняла, что произошло с леди Джессикой и другими неудачами Бене Джессерит.

Этим чувством была любовь!

Сила этого чувства ее перепугала. Разрешающие Скрещивание заранее знали, что так и будет, и она спряталась за тщательный самоконтроль, воспитанный Бене Джессерит — под маской удовольствия скрыла мгновенно промелькнувшее неестественное выражение своего лица, пустила в ход отработанные ласки, хотя неопытность была бы естественней и легче, но менее эффективной.

Мужчина реагировал, как и ожидалось, глупо. Мысли о нем, как о глупце, помогли.

Ее второе соблазнение прошло легче. Однако, она до сих пор могла вызвать в памяти черты того, первого — порой не без черствого чувства удивления. Иногда его лицо приходило к ней само по себе без всякой видимой причины.

О других мужчинах, с которыми ее посылали спариваться, отметки памяти были другими. Она должна была охотиться за своим прошлым, чтобы увидеть их. Чувственные записи пережитого с ними остались совсем неглубокими. Не то, что с тем, первым!

Такова была опасная сила любви.

И поглядите на беды, которые эта потайная сила на тысячелетия причинила Бене Джессерит. Леди Джессика с ее любовью к своему герцогу была лишь единичным примером среди бессчетных. Любовь затмевала рассудок. Она отвращала Сестер от их обязанностей. Любовь могла быть терпима только там, где она непосредственно и явно не сбивала с пути, или где она служила более великим целям Бене Джессерит. Во всех других случаях ее следовало избегать.

Хотя в любом случае, любовь всегда оставалась объектом беспокойной настороженности.

Одраде открыла глаза и опять поглядела на Тега и Таразу.

Верховная мать перешла к другой теме. Как же раздражал по временам голос Таразы! Одраде закрыла глаза и прислушалась к разговору, прикованная неразрывным сознанием к этим двум голосам.

— Очень немногие люди осознают насколько инфраструктура цивилизации является инфраструктурой взаимозависимости, — говорила Тараза. — Мы из этого вынесли хороший урок.

«Любовь, как инфраструктура взаимозависимости», — подумала Одраде. Почему Тараза набросилась на эту тему именно сейчас? Верховная Мать редко что делала без глубоких мотивов.

— Инфраструктура взаимозависимости — это термин, охватывающий все необходимое для человеческой популяции, чтобы сохраниться в существующем либо увеличенном количестве, — сказала Тараза.