Требуется Баба Яга - Мария Милюкова

– А зубов у него тоже не должно быть? – я ткнула пальцем в орущее чадо и тут же отдернула руку.

В глазах волкодлака-отца мелькнула жажда – папаша явно намеревался меня сожрать. И не сделал это только потому, что прикидывал: проглотить меня целиком или по кускам.

– Это было очень глупо! – Берес повысил гoлос.

Пес определенно злился. Если бы у него были руки,то он непременно отходил бы меня по мягкому месту крапивой или березовыми розгами.

– Ты предлагаешь мне посидеть в стороне, пока волчонок будет задыхаться от дыма?

– Это волқодлак! – рявкнул Берес,и меня чуть не сбило с ног звуковой волной.

– Это ребенок!

– А если бы он тебя сожрал? – пес кивнул в сторону угрюмого отца, внимательно прислушивающегося к нашему разговору.

– Как бы он это сделал? Ты же его шкуру насквозь прокусил своими кольями, которые ты зубами называешь!

– Он мог вырваться!

– Не мог! А если бы и вырвался, то только хуже бы сделал! – Ярость поглотила меня полностью. - У него лапы в ожогах, мясо торчит! Ну, добрался бы он до ребенка и что? Как бы он его понес? В человеческой личине и двух шагов бы не сделал, а в волчьей – непременно споткнулся. Клыки у него длиннее и острее моих! Он бы убил сына и сам погиб! И чего ты на меня орешь? Тебе-то какое дело до моей жизни? Ты лучше о страже заботься: что-то давно не слышно его топоров!

– Крес мне голову снесет, если с тобой что-то случится! А по мне, я с удовольствием придушил бы тебя сам!

Пес отвернулся и одним длинным прыжком преодолел расстояние до ближайшего оврага. Перепачканный пеплом огненный хвост скрылся в низине.

Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Берес был прав. И чего я в пoдвиги играю? Не мое это дело – нежить спасать. Может, ребенок принимал какие-то специальные волкодлачьи ванны. Или ритуал рождения проходил. А я прервала обряд и стащила дитя под ңосом у папаши. Злого, клыкастого отца семейства!

– Я пойду? - мой голос оказался на редкость писклявым, как у комара, который вторую ночь кружит над кроватью, спать не дает.

Волкодлак смерил меня таким взглядом, что от страха хвост в лапах запутался. Два острых, длинных клыка показались из-под верхней губы. Я попятилась, а волк поднял лапу и прижал к себе пищащее чадо. Мне конец!

И тут закричала женщина.

Я вздрогнула. Кровь отлила от лица, а перед глазами поплыли черные круги. Самка! Самка волкодлака, спаси меня Белобог!

– Бе-ерес, – вместо крика получился шепот.

Голос пропал. Волосы зашевелились на голове. Я окинула взглядом пожарище и ужаснулась: разглядеть серую шерсть хищницы среди пепла было невозможно. А если она уже подкрадывается ко мне,и ее лапы с огромными острыми когтями прямо сейчас впиваются в золу в шаге от меня? Вдруг она уже приготовилась к прыжку?

Все так же трещали ветки, сдаваясь под натиском огня, пищал новорожденный волчонок, ревели звери, кричали птицы. Но самка молчала. Либо она затихла перед прыжком, либо… умерла?

Знакомый свист топоров резанул по ушам. Глухой удар и треск дерева – где-то там, в оврагах пепелища, находился Крес. Живой. На меня напало такое облегчение, словно я только что спаслась от неминуемой гибели. На глазах почему-то появились слезы.

Тихий рык раненого волкодлака вернул меня к действительности.

– А где роженица?– С ужасом прохрипела я, вглядываясь в нежить.

Догадка словно выбила из меня дух. Я забыла, как дышать, воздуха не хватало.

Волкодлак посмотрел на меня и перевел тяжелый взгляд на пожарище. Когтистая лапа ещё сильнее прижала к себе ребенка. Звери-человеки! Новорожденного я подобрала прямо у обрыва. Тогда где его мать? Где хищная, страшная, мстительная самка?

Новый свист топора. Удар. Хруст. Злобный взвизг Береса.

Я сорвалась с места. Лапы жгло так, будто я опустила их в кипящее варево. В несколько огромных прыжков добралась до места, где совсем недавно лежал волчонок. Пришлось лечь на брюхо и подползти к кусту. Земля пoдо мной начала проваливаться, песчаные ручейки заскользили вниз. И я, и остатки сгоревшего куста могли рухнуть на дно оврага в любой момент.

Склон был выжжен дотла, но на самом дне еще виднелся островок зеленой травы. Кряжистая сосна лежала в овраге, обнажив корни. Ее ствол горел, но ветки с острыми иглами ещё не были тронуты огнем.

Сталь топоров сверкнула в воздухе, отражая солнечные лучи – Крес был внизу. Лезвия вгрызались в дерево, повинуясь движению увитых мышцами рук. Страж не смотрел на меня. Думаю, даже не знал, что я была рядом. Его светлые волосы покрывал слой пепла, а на сером от сажи лице блестели дорожки пота.

Берес мелькал огненной шерcтью в паре шагов от Креса. Огромные когтистые лапы выгребали землю из-под ствола – пес рыл подкоп.

Больше я рассмотреть ничего не смогла: куст, за корни которого я так удачно уперлась лапами, вздрогнул и перевалился через край обрыва. Ручейки сухой выжженной земли понеслись вниз с еще большей скоростью. Пришлось упереться лапами и задом отползать от склона. Выбраться не получилось – земля разъехалась подо мной, осела и я с визгом покатилась вниз, сшибая боками пласты дерна.

Мой полет скорректировал камень. Я врезалась в него плечом. Перед глазами мелькнули собственные лапы и хвост, меня подбросило и откинуло прямо на горящий ствол. Я успела перевернуться в воздухе как раз для того, чтобы разглядеть приближающийся огонь. Это конец!

Берес с диким рычанием взвился над сосной. Он сшиб меня в шаге от пламени. Пес не церемонился, не пытался пoймать или схватить меня. Он просто сходу протаранил мое тело и впечатал в землю, как какую-то надоедливую муху.

Я охнула. Даже не знаю, что было бы болезненнее – сгореть заживо или умереть от боли в переломанных костях.

– А-ай! – мой стон смешался со злобным рычанием Береса.

– Ты что тут делаешь?– Голос пса не сулил ничего хорошего.

Я посмотрела на Креса, надеясь на его защиту, но ствол сосны отгородил от меня стража. Только хруст дерева и глухие удары топоров говорили о том,