В МАРЕВЕ АТОЛЛА (Сборник НФ) - Михаил Васильев

Еще три года труда. Следующая ступень: Грави-Вдаг 10 м.

(Из очерка того же журналиста)

Над одноэтажным цилиндрическим зданием странное сооружение: шар на трех выгнутых ногах. Как бы трехногий паук схватил домик, силится сдвинуть, утащить в свою нору.

Входим не без опаски. Но внутри обыденно: кресла, столы, пульт управления — обыкновенная диспетчерская. Единственная странность: на потолке тоже пульты, столы и кресла.

Только там зеленые, а на полу красные. Как будто можно спутать пол и потолок.

— Сегодня вы побываете на всех планетах по очереди, — говорит современный волшебник — Ученый, Который Может Все.

Зажигаются экраны в нишах, заменяющих окна. Пейзаж родимого Вдага — тростники над бурой застоявшейся водой.

По тростникам пробегают травяные волны. Гребни желтоватые, впадины зеленые.

— Ну, едем в космос!

Горизонт шире и шире, отступает оливково-желтый ковер.

Отступает и голубеет, словно уходит вдаль. Ощущение такое, будто входишь в воду. Тело легче, руки сильнее. И вдруг, оттолкнувшись, всплываешь, начинаешь парить в немокрой жидкости. Голова слегка кружится. Правая, левая где сторона?

— Межпланетная невесомость, — поясняет волшебник, уверенно всплывая рядом.

На экранах черный бархат со звездной вышивкой.

— Правьте на кресла, — предупреждает гостеприимный волшебник. — Сейчас мы причалим.

Сам он уже держится рукой за спинку. То ли висит, то ли стойку делает — тут нет разницы. Плыву к нему, потом неловко плюхаюсь рядом. И лишь тогда замечаю, что попал в зеленое кресло, значит, сижу на потолке. Сижу головой вниз, как муха, но чувствую потолок полом. И ноги твердо стоят на потолке. А небо на экранах ближе к полу. Небо чернозвездное.

Под ним остроконечные скалы. И оспины бесчисленных кратеров. Лунный пейзаж.

— А теперь посетим большую планету.

На экранах звезды гаснут. Солнце тонет в струях мутного дыма.

А на меня навалился гигант-невидимка. Налег на плечи, вдавливает в кресло. Стонут пружины под тяжестью, врезались в кожу складки костюма, ребра трещат. Вижу, как стареет на глазах волшебник: горбится, обвисают щеки и веки, мешки набрякли под веками. Даже он, Который Может Все, не может вытерпеть перегрузки.

— Четыре «же», — хрипит он. — Довольно?

Веками киваю. Даже рот открыть тяжко. А голову опускать некуда: итак подбородок на груди.

Веснушчатая рука продвигается к кнопкам пульта.

Отпустило!

— Восемь «же» переносил я в молодости, — вздыхает волшебник. — А наши космонавты тренируются при двенадцати. И выше…

— Да, для космонавтов это подходит, — соглашаюсь отдышавшись. — Но к чему это нам, простым смертным?

И тогда волшебник ведет меня к другому чуду.

Никаких домиков. У отвесного обрыва стоит одиноко еще один бетонный паук, но четырехногий, а не трехногий. Четвертая нога задрана, возложена на уступ горы. А между трех стоячих струится обыкновенная речка, журчит, играет на камешках, на солнце поблескивает.

Волшебник кладет руку на рычаг. Знакомое таяние веса, ощущение входящего в воду.

Речонка начинает закипать. Она кипит, пуская пузыри, брызги подскакивают над ней, как капельки масла над сковородкой. Дымка заволакивает ее постепенно; и в дымке не замечаешь сразу, что поток уже отделился от русла. Изогнувшись дугой со всем своим зеленым брюхом и белой гривой, поток бьет вверх, целясь в бетонное туловище паука. Как это назвать? Антиводопад, вверхопад, водовспрыг? Вдаг не ведал, не видал подобных явлений, слов не создал для них. Оторвавшись от собственного дна, река бьет в бетонный шар, облепляет его, окружает шаром водяным и по желобу четвертой ноги взбирается на кручу, там, наверху, течет по новому руслу.

— Такова наша будущая гидротехника, — говорит волшебник. — Испокон веков реки текут вниз по склону, мы это исправим, поведем воду от устья к истокам. Мы спланируем течения, теплые воды направим к полюсам, обогреем полярные моря, а пустыни оросим и увлажним. Влагооборот планеты отныне у нас в подчинении. Весь он, как в семечке, в этом опыте.

И здесь Ульд но обыкновению забегал далеко вперед. Распространялся об управлении влагооборотом, имея в расперяжении уникальный дорогостоящий гравинасос. Сам он признавался, что дешевле заменить эту воду золотыми монетами, чем поднимать ее на восемь метров Грави-Вдагом. Но всю жизнь Ульд иронизировал шепотом, а вслух раздавал щедрые обещания. Впрочем, пожалуй, сейчас он имел право на это.

Ведь за его спиной трудился Здарг и вся «Безграмотная Академия», продвигавшая гравитехнику на новую ступень каждые два-три года.

К несчастью, на пути к следующей ступени всех их ждало тяжкое испытание.

В роковой час Ульд находился на Вдаге, писал очередной доклад для Бюджетной комиссии парламента. Сидел в летний вечер в своей комфортабельной вилле и подыскивал убедительные слова, поглядывая на Луну. Все поэты Вдага вдохновлялись, глядя на свою луну. Но Ульд, как рачительный хозяин, невольно искал взглядом левое темное пятно, где трудились его «безграмотные». Сейчас это пятно находилось на терминаторе, на самой границе света и тени.

И вдруг Ульд заметил искру, яркую вспышку, как бы короткое замыкание.

Искра погасла не сразу, еще несколько минут на этом месте краснела постепенно тускнеющая точка.

Именно там, где трудились «мальчики» Ульда.

Ульд был человеком действия. Он сразу понял, что там, в космосе, катастрофа. Позвонил на главный космодром. Уже через десять минут знал, что связь с ульдатроном прервана.

Посоветовал запросить метеолабораторию, находившуюся в двухстах километрах от ульдатрона, попросить их выслать луноход на разведку. Заказал место в ближайшей ракете, а сам тут же вылетел на космодром. В дороге внешне был спокоен, пообедал с обычным аппетитом, подремал в кресле. Мы знаем все эти подробности от секретаря Ульда, не слишком способного, но на редкость старательного работника, добровольно взвалившего на себя обязанность историографа великого Ульда, взявшегося записывать все его слова и действия поминутно, собирать и хранить черновики, каждую заметку.

Так вот, пока Ульд кушал и дремал в самолете, прошло часа три. За это время луноход метеорологов дошел до ульдатрона, сделал снимки и переслал на Вдаг. И дежурный, козырнув, у самолетного трапа вручил Ульду пакет с фотограммами.

Словно метла прошлась по лунной равнине.

Столбы ульдатроновой передачи перевернутые, расколотые.

А на месте лаборатории — яма. Яма с оплавленными краями. Кратер в кратере! Ульд, сгорбившись, закрыл лицо руками.