Дорогой, я стала ведьмой в эту пятницу! - Арина Холина

— Что? — подала голос толстая дама в пончо.

У дамы были черные волосы оттенка «вороново крыло» — то есть с неестественным синим блеском, губы сверкали жуткой красно-оранжевой помадой, а с ушей свисали цыганские серьги с подвесками — крупные фиолетовые, зеленые и красные стразы в оправе под золото. Это была Рената Домогарова — известная обозревательница, радиоведущая и правозащитница. Маша была уверена: если Ренате что-то не понравится, она поднимет международный хай об ущемлении свободы слова, но Маша, пересилив робость, пообещала себе смело посылать Домогарову по всем известным адресам.

— Ваше отношение к журналу, — глядя Ренате в глаза, ответила Маша. — Судя по тому, чем вы занимались последние полгода, вы рассматриваете издание как арену борьбы с политическими структурами. Мы за резкость, за свой взгляд, даже за скандал, но мне от вас нужно, чтобы все перечисленное можно было продать.

— То есть теперь мы будем освещать премию Муз-ТВ и беременность Бритни Спирс? — проскрипел сутулый мужчина, которого Маша опознала как заместителя бывшего главного редактора.

— Евгений, мы начнем обсуждать Бритни Спирс, только если вы лично будете настаивать, — мягко ответила Маша. — Но не стоит, например, говорить, что у нашего президента руки в крови. Если у вас есть доказательства — обращайтесь в Гаагу, но, пока вы голословно бросаетесь такими фразами, нас никто не будет уважать.

— Да и не надо нам уважения! — возмутилась Рената. — Мы последние, кто говорит правду!

— Правда требует подтверждения, — отрезала Маша. — Отрицая презумпцию невиновности, вы собственными руками заталкиваете нас обратно в прошлое. Вы меня понимаете?

Никто не сказал ни слова.

— Я очень рада сотрудничать с такими известными и талантливыми журналистами, но если кто-либо категорически против новой стратегии журнала, мы выплатим зарплату за два месяца и хоть с сожалением, но расстанемся, — неожиданно для себя выдала Маша, захлопнула папку и вышла, напоследок по-детски громыхнув дверью.

Вслед за ней выскочил Завьялов, втащил ее в свой кабинет и завопил:

— Маша!

Маша с ужасом смотрела на владельца, осознав, что балансирует на пороге увольнения.

— Гениально! — Завьялов схватил ее руку и принялся энергично трясти. — Я бы так не смог. Мы в тебе не ошиблись! Я уж с ними спорил, спорил, а они меня так путают, что голова болит… Я очень, очень рад…

Он еще долго рассыпался в комплиментах, но Маша его не слышала. Она и с ужасом, и с радостью думала о будущем: о том, что из нее получится отличный руководитель, о том, что скоро она, возможно, купит «БМВ»-кабриолет и все будут ее уважать, говорить с почтением, она станет звездой политических шоу, и все примутся восхищаться, какая она умная, толковая, молодая и красивая.

Лиза одернула голубое платье от «Гуччи», переложила сумочку из левой руки в правую, еще раз оценила свое отражение в стекле автомобиля и отправилась ко входу, у которого собралась толпа. Федор в последний момент заявил, что идти не может, так как некий партнер из Швейцарии прилетел на три часа позже и надо встречать. Но он заказал лимузин, в котором Лиза и добралась на Рублевку. Лиза не первый раз ехала в лимузине. Правда, раньше лимузин заказывали на дни рождения, свадьбы и похороны — это были старые, с видавшими виды сиденьями машины и ошеломительного впечатления не производили.

Этот же был новый, с роскошным кожаным салоном, телевизором, DVD-плеером, спутниковой связью, фантастическим мини-баром!

Лиза чувствовала себя Очень Важной Персоной и только воспоминания о Вике омрачали впечатление.

Концепт-кары Лизу мало интересовали: ну, машины и машины, а вот драгоценности, которые выставляла здесь же известная ювелирная фирма, посмотреть хотелось, вот это возбуждало!..

В очереди Лиза стояла впритирку к женщине, которой явно было за сорок, но та скрывала возраст под роскошным платьем от «Вествуд», за драгоценностями «Булгари» и с помощью ботокса, из-за которого лицо напоминало пластиковый манекен в витрине. Лиза видела ее и раньше: женщина вечно находилась в поиске мужа, но пока любовники лишь щедро платили, чтобы без проблем избавиться от отчаянной дамочки. На минуту женщина сняла очки, и Лиза с удивлением обнаружила, что та косит: в сочетании со слишком пухлыми силиконовыми губами, онемевшим лицом выглядело это, по мнению Лизы, убого до слез.

Лиза открыла сумочку, незаметно посмотрелась в зеркало и вздохнула с облегчением.

Ей всегда нравилась собственная внешность. И не просто нравилась — Лиза была влюблена в себя. Она всегда понимала — от природы ей дано больше, чем другим. Любой девушке, пусть умной, как Кондолиза Райс, талантливой, как Джоан Роулинг, и напористой, как Мадонна, придется доказывать миру, что она вот такая прекрасная. А Лизе никогда не надо было убеждать кого-то в том, что она хороша, достойна. Стоило ей появиться на людях, и все сразу же хотели с ней подружиться — огромные синие глаза смотрели на мир так доверчиво, нежно и в то же время дерзко, что не было мужчины, который не стремился бы заглянуть в них после страстного секса.

Лиза всю жизнь ценила то, чем наградил ее господь, и не без страха думала, что стало бы с ней, если бы она была пусть не дурнушкой, но заурядной, обыкновенной. Было бы ей так же легко и уютно в этом мире?

— Приглашение, пожалста, — прогундосил охранник.

Лиза сунула ему билет, прошла через ворота и очутилась в ароматной толпе модных, красивых, холеных и знаменитых гостей.

— Ли-за-а! — услышала она женский крик.

Обернувшись, столкнулась с Викой, которая была обернута в какие-то немыслимые тряпки. Рядом с Викой со скучающим видом глазел по сторонам молодой мужчина в полосатой летней двойке.

— Давай я тебя познакомлю! — воскликнула Вика, которая уже попробовала шампанское — единственное средство, мирившее ее с окружающим миром. — Вова! — Она схватила под локоть полосатого и дернула к себе. — Это Лиза, она гениальный фотограф! Лиза, это Вова — самый богатый и неженатый мужчина на свете!

И Вика быстро смылась, завидев еще каких-то приятелей.

«Вот подлюка! — возмутилась Лиза. — Утром ты мной вытираешь пол, а вечером я — гениальный фотограф!»

— А вы действительно фотограф? — лениво поинтересовался Вова.

— Да нет. — Лиза пожала плечами. — Вообще-то я оптом торгую героином, контролирую пару борделей, а фотография — это так, хобби.

Вова некоторое время мрачно смотрел на нее, словно раздумывая: вызвать бойцов «Альфа» прямо сейчас или чуть-чуть подождать, а потом расхохотался.