Список черных дел - Александра Авророва

Картина, как живая, встала перед моими глазами, и я в остервенении затрясла головой. Не согласна видеть подобных гадостей об Олеге! Хотя, скрепя сердце, готова признать — вот такое, словно бы даже для себя неожиданное убийство он, вероятно, совершить в состоянии. «Вероятно» — не «наверняка»! Ладно, а как быть с Софьей Александровной? Олег не носит спортивных костюмов — это не его стиль. Надел для маскировки? Смешно, но пусть так. Значит, замаскировался костюмом, запасся тяжелым орудием, подкараулил и ударил. Тут о непредумышленности нет и речи. Этакое тяжеловесное, деловитое преступление. Оно скорее под стать Вите, а не рефлексирующему Олегу с его живым восприятием и быстрым умом. Действительно, а если Витя? Пусть лучше он, чем Олег! Только какая у него причина? В тетради Софьи Александровны про него одно слово — «зависть». Убил ее из зависти? Бред! Кроме того, после смерти Лени Витя выглядел спокойным, как танк. Даже закоренелый злодей вряд ли уж совсем не выйдет из равновесия, утопив сослуживца. Витя фактически отметается.

Кто остался? Михаил Григорьевич. Он по-прежнему самый неподозрительный и подозрителен мне лишь этим. И сказать-то мне о нем нечего! Только одно: если он — убийца, то я — слепая курица. Не вижу ни мотива, ни соответствующего характера. Что же в итоге?

Итог был неутешителен. Костик и Олег — эти двое явно вышли в лидеры. Я же была не согласна ни на одного из них. Особенно на Олега. Но и на Костика тоже. И почему я такая несчастная? А по собственной глупости!

В этом подавленном настроении я услыхала звонок в дверь. На ловца и зверь бежит! Ко мне в гости неожиданно заявился директор «Сириуса».

Лишь впустив его, я вдруг вспомнила, что он на данный момент — главный подозреваемый. А я — главный кандидат в жертвы. И вот мы наедине.

— Ну, как самочувствие, Надежда?

— Бывает и лучше, — откровенно призналась я, ставя на огонь чайник. — А как дела?

— Дела нормальные. Слушай, у меня к тебе серьезный разговор. Не как мужик с бабой, а как человек с человеком. Идет?

Я, не выдержав, улыбнулась:

— Попробуй.

— Я тебя прошу — не мути воду.

— В каком смысле?

— В смысле Лени. Я тебя понимаю. Ты не дура, и ты считаешь, что Ленчику, возможно, кто-то помог. Ну, отправиться на тот свет. Ведь так?

— Да.

— Может, так оно и есть. А может, и нет. По крайней мере, точно знать мы не можем. Правильно?

— Да.

— Ну, вот. А о том, что мы точно не знаем, языком трепать вредно. Особенно при милиции. Я почему тебе говорю? Бабы обычно языком треплют, поскольку у них на это недержание. Их чем больше предупреждают, тем они больше болтают. А ты вроде не из таких. Ты небось из этих… которые правду ищут. Поэтому я и хочу тебе объяснить.

«Правду ищут»… Простоват-то простоват, а когда надо, умен, как черт! Я заметила:

— Смерть Лени действительно показалась мне странной. Подозрительной. Разве я не обязана рассказать милиции все обстоятельства? Убийство всегда убийство.

— Ну, не знаю. Я против Ленчика ничего не имею, но если его кто и подтолкнул, я на этого человека не в обиде. Ленчик мне подложил такую свинью, что ему поделом. Не представляю, как я бы с ним дальше вместе работал.

— И, чтобы вам не пришлось решать эту проблему, провидение благородно его утопило? — сыронизировала я.

— У-у! — загоготал Костик. — Ну, ты сказанешь! «Благородно его утопило»… А может, и так. По крайней мере, выяснять, оно это или кто другой, я не собираюсь. Меньше знаешь — крепче спишь. Тебя это, кстати, тоже касается.

— Я скорее лишусь сна, — холодно парировала я, — если не буду знать, кто из окружающих меня людей — убийца.

— Ну, — пожал плечами мой собеседник, — тебе у нас работать недолго. Потерпишь. А хочешь, я тебе заплачу, а на работу ходить не станешь.

— Не хочу.

— Впрочем, в связи со смертью Ленчика дел у программистов будет теперь навалом. Ладно, проехали. Ну, предположим, спихнул Ленчика Юрка. Ты что, хочешь сдать его мусорам?

— Почему именно Юрка? — мрачно поинтересовалась я.

— А кто? Ты что, не видала, как он завелся? Если и вправду кто помог, так только он. И я, как мужик, его понимаю. Ленька меры не знал. Леньку тоже можно понять, но и Юрика жаль.

Я смотрела в темные хитрые глаза, и язык не поворачивался спросить:

— А разве его убил не ты? И не пришел ли ты сюда, чтобы отправить вслед за ним меня?

— Так что? — настойчиво повторил Костик. — Сдаешь Юрика или нет?

— Разумеется, нет, — вздохнула я. — Тем более, это, может, и не он.

— Ну, и ладушки. Вот если б ты что-нибудь видела… — он выжидающе помолчал, сердце мое замерло, и я поспешила вставить:

— Нет, ничего.

— Ну, вот. Если б ты видела, тогда должны была бы сказать. А о догадках говорить не должна. Тем более, никто ничего не докажет. Доказать невозможно, понимаешь? Только пыль поднимешь и испортишь нам весь имидж. Коммерция — дело тонкое. Если о нас будут всякое болтать, никто не захочет иметь с нами дел. Люди этого не любят. Так лады? Обещаешь?

Я пожала плечами:

— Я обещаю не говорить милиции об этой смерти того, чего не знаю достоверно. И постараюсь не навредить.

Он кивнул и вскоре ушел. А я не могла забыть той странной паузы, которую он сделал после слов «если б ты что-нибудь видела»… Что случилось бы, если б я, сблефовав, ответила: «Видела». Была бы я сейчас жива? Не знаю. Мне вдруг задним числом стало страшно. Я вела себя, как последняя дура. Мне следовало держаться тише воды, ниже травы, а я еще права какие-то качала. Только невозможно представить себе, что человек, с которым ты знаком, способен тебя убить. Просто невозможно!

Глава 3

На следующее утро на работе мне вдруг пришла в голову интересная мысль. Вот если б мне с бухты-барахты пришло письмо, утверждающее, что кто-то имеет обо мне тайные сведения, и требующее денег, как бы я поступила? Я бы со смехом рассказала о нем всем знакомым. Действительно, разве подобный бред — не подходящий повод для шуток? И попыталась бы выяснить, кто именно так здорово меня разыграл. Но ни один — ни один! — из шестерых «сириусцев» не обмолвился на эту тему ни словом. Не странно ли?

Хотя не исключено, что я придираюсь. Сперва не было повода для подобных признаний, а потом скандалы между Костиком и Светланой Петровной, а также между Юрой и Леней перебили всем настроение. А дальше — убийство. Тут и вовсе не до того. Но сегодня кто-нибудь должен проболтаться. Кто-нибудь невиноватый. И я хоть кого-то перестану подозревать!

Я оглядела сослуживцев. Костик был бодр и свеж, словно капустный кочан. Он деловито распределял обязанности Лени между Михаилом Григорьевичем и Олегом. Они, похоже, не были этому рады. Они вообще выглядели плохо, как никогда. Особенно Олег. Он осунулся и побледнел. У меня просто сердце при виде него сжималось! Но подойти к нему я не решалась. Он должен сделать это первым. А он не делал. Он вел себя так, словно возникшая вдруг на какой-то миг близость между нами, которая там, на озере, казалась столь для меня безусловной, ничего теперь не значила. Что ж, ему лучше знать. У него большой опыт. Только счастья мне его поведение не прибавляло.

Витя был зол, как собака, и даже пытался на меня рычать. Впрочем, повод имелся — у нас и впрямь, как предсказывал мудрый директор, прибавилось работы, а я время от времени впадала в неуместную задумчивость.

Светлана Петровна словно бы похудела за одни сутки на несколько килограммов и стала похожа на скелет. Обтянутые тугой кожей скулы, покрытые яркой киноварью, наводили на размышления о мумиях. Однако служебные обязанности она выполняла безукоризненно и чувств своих внешне не проявляла.

Юра откровенно пребывал в прострации. Сперва Костик пытался давать ему какие-то поручения, но быстро от этой идеи отказался и оставил парня в покое. Что касается Лерочки, она вела себя, как обиженный ребенок: слонялась по офису и недоуменно хлопала глазами.

Ну, и что мне во всем этом? В детективах сыщики утверждают, что второе убийство дает для разоблачения преступника гораздо больше, чем первое. Однако мне оно не слишком-то помогло. Я все так же терялась в догадках. Костик? Светлана Петровна? Олег? Юра?

— Слушай, — громким отчаянным шепотом попросила меня Лерочка перед обедом, — не уходи никуда, а? Дело есть.

Я, разумеется, согласилась. В офисе нас осталось трое — она, я и Юра. Юра сосредоточенно смотрел в бесконечно удаленную точку.

— И так второй день, — с горечью указала на него Лерочка. — Свихнуться можно! Никогда бы не подумала, что Ленькина смерть так его расстроит. Я была уверена, что он Леньку не любит. Я-то всегда считала Ленчика славным парнем, а вот Юрка… Не знаю, за что, но не любил его, правда? А теперь — вот.

Я удивленно повернулась к ней. Неужели она и впрямь столь наивна? «Не знаю, за что…» Зато я знаю! И, если из-за нее хороший человек стал преступником… Впрочем, чья бы корова мычала, а моя молчала.