Отвергнутые Мертвецы - Graham McNeill

Чжи-Мэн прекратил свои расхаживания.

– Так твоя драгоценная Система говорит тебе вот это? Мне не нужна Онейрокритика Юня, чтобы объяснить, что это значит. Красный глаз символизирует Хоруса Луперкаля, это тебе скажет даже новичок. Если это всё, что ты узнал за долгие годы поиска систем, которых нет, Эвандр, ты потратил время даром.

– Око не олицетворяет Хоруса, – сказал Григора.

– А кого тогда? – спросила Сарашина.

– Я считаю, что это Магнус Красный, – ответил криптэстезик. – Думаю, Алый Король направляется к Терре.

– Не будь смешным, Эвандр, – прошипел Чжи-Мэн. – Магнус всё ещё на Просперо, пестует свою гордость, уязвлённую на Никее.

– Мы в этом уверены? – спросил Григора.

VII

Когносцинты / Пещера / Врата Прорваны

В Шепчущей Башне царили полумрак и тишина, но логово криптэстезиков выглядело мрачным и зловещим даже на этом фоне. Кай и Афина торопливо шли по проплавленным мелтами тоннелям, то и дело останавливаясь, чтобы провести пальцами по стене, сверяясь с вырубленными на ней указателями. Астропатам требовалось немного времени, чтобы научиться ориентироваться в привычных коридорах своих башен, но никто не посещал подземные этажи, где работали криптэстезики, если на то не было очень серьёзных оснований.

– Это плохая идея, – сказал Кай, ощущая псионическую пульсацию шепчущих камней, которые сливали остаточные энергии сотен астропатических виде́ний в залы-уловители.

– Я знаю, но она принадлежала тебе, – напомнила ему Афина. Шум, издаваемый несущим её креслом, отдавался в угловатых коридорах неестественно громким звуком. – Я ясно помню, как говорила тебе, что это плохая идея, и не один раз. Не ищи криптэстезиков – они сами тебя найдут.

Они находились на глубине в сотни метров от поверхности земли, температура была низкой, и перед Каем туманился выдыхаемый им воздух. Впереди тянулись километры тускло освещённых коридоров, лишённые маркировки двери сливались со стенами, и только редкие зарубки указателей давали представление о том, насколько глубоко они забрались.

– Ты в любой момент можешь вернуться, – сказал Кай.

– И пропустить, как Эвандр Григора сожрет тебя с потрохами? Не дождёшься.

– Я думал, Сарашина велела тебе, чтобы ты мне помогала.

– Это так, – подтвердила Афина. – И прямо сейчас я помогаю тебе, служа гарантией того, что когда ты унесёшь ноги с этого этажа, твои мозги всё ещё будут у тебя в черепушке.

– Теперь ты драматизируешь.

– Скажешь мне это, когда Григора подключит тебя к своим машинам. Тогда и увидим, насколько я драматизирую.

Кай знал, что Афина права. Разыскивать криптэстезиков и в самом деле было безрассудством, поскольку по астропатическим башням гуляли полчища самых чёрных слухов об их возможностях. Некоторые утверждали, что они умеют выуживать секреты, таящиеся в самых мрачных закоулках психики, другие – что они могут так промыть мозги любому человеку, что тот сделает всё, что им заблагорассудится. Ещё кто-то рассказывал, что они обладают способностью добывать сведения из разумов покойников.

Подобная трепотня была именно что трепотнёй, но Кай действительно не имел чёткого представления о том, чем занимаются эти чрезвычайно скрытные астро-телепаты. Он подозревал, что они связаны со службой безопасности Города Прозрения, оценивая приходящие в башни сообщения на предмет любого признака наведённой варпом порчи. Если Чёрные Стражи охраняли город на физическом плане, криптэстезики, по мнению Кая, присматривали за его псионической защитой.

Он протянул руку и провёл пальцами по стене, ощущая специфические зарубки, которые сказали ему, что он находится на правильном этаже и в паре метров от пункта своего назначения.

– Это здесь, – сообщил он, когда они остановились перед ничем не примечательной дверью из шлифованной стали.

– Ты не обязан этого делать, – сказала Афина. – Это был просто сон, говорю тебе. Ты знаешь, что в сновидениях может произойти всё, что угодно. Особенно в снах телепата. Они не обязаны что-то значить.

Кай покачал головой:

– Да брось, ты же из Ватиков и знаешь, что это не так.

– Ты прав, я действительно знаю, что это не так. Как и то, что эта дверь из разряда тех, которые опасно открывать и потом непросто захлопнуть. Пригласить криптэстезика для проверки внутренней структуры твоего разума означает изменить его навсегда, обнажить для исследования самые мрачные, самые тайные его части. Как только криптэстезик влезет к тебе в голову, от него не укроется ничего.

– Мне нечего прятать, – заявил Кай.

– У нас у всех есть, что прятать, – ответила Афина. – У всех есть то, что хочется сохранить в тайне от остального мира. Поверь мне в этом. Я видела астропатов, которых исследовали криптэстезики, и все они кончили тем, что их отослали в Полую Гору.

– Ну, она мне и без того уже светит, так что хуже от этого стать не может.

Афина протянула свою скрюченную руку и взяла его за локоть.

– Разумеется, может, – возразила она. – Наставница Сарашина велела мне заняться твоей реабилитацией, но у меня ничего не выйдет, если криптэстезики превратят твой разум в крошево осколков. Кай, подумай, хорошенько подумай над тем, что ты делаешь.

– Уже, – ответил Кай, стуча костяшками по шлифованной стали двери.

Звук разнёсся по коридору издевательским эхом. Кай, затаив дыхание, ждал, когда откроется дверь. Наконец она скользнула, убираясь в стену, и он обнаружил себя лицом к лицу с Эвандром Григора.

Глядя на его землистое, измождённое лицо, Кай понял, почему его общества искало так мало людей. Хотя черты криптэстезика и были абсолютно заурядными вплоть до степени безликих и незапоминающихся, его взгляд был взвешивающим и пронизывающим, заставив Кая чувствовать себя образцом на препараторном столе.

– Из шепчущих камней ваша непрерывная трескотня уже через край бьёт, а я нуждаюсь в отдыхе, – сказал Григора. – Зачем вы меня потревожили?

Кай был пойман врасплох, и на какое-то мгновение потерял дар речи. Комната, которую он увидел за спиной Григора, плохо сочеталась с ординарным лицом её хозяина, но криптэстезик быстро сместился, заслоняя астропату обзор.

– Я занятый человек, Кай Зулэйн, как и все мы в эти времена, – сказал Григора. – Назови мне хотя бы одну причину, по которой я не должен отчитать тебя и выставить за дверь.

– Я хочу узнать о когносцинтах, – ответил Кай, и пренебрежение в глазах криптэстезика сменилось настороженным интересом.

– О когносцинтах? Зачем? Их давно нет.

Кай помедлил и бросил взгляд на Афину, понимая, что пересекает очень опасный рубеж. Он стянул с плеча ткань своих одежд, открывая жёлто-фиолетовый синяк в форме могучей человеческой руки.

– Думаю, я с одним встретился, – сказал он.

На первый взгляд, апартаменты криптэстезика напоминали келью новичка: холодный камень и железо стен, неудобная кровать, шепчущие камни, вставленные в медные гнёзда. На этом сходство кончалось. Помещение было гораздо больше по размеру, и его загромождали многочисленные стеллажи. В то время как полки новичка пустовали в ожидании личной астропатической библиотеки, которая накопится на них с течением временем и по мере приобретения опыта, Григора мог похвастаться впечатляющим собранием.

Фолианты в кожаных переплётах, информационные стержни и пергаментные свитки теснились на этажерках, с которых чуть ли не сыпались обрывки бумажных листов, звёздные карты и рукописные каталоги. По полу было разбросано множество томов Онейрокритики, а каждый квадратный сантиметр стен покрывали извилистые узоры нарисованных мелом кривых, углов и каракулей, которые показались Каю ужасающе знакомыми и в то же время бесконечно незнакомыми.

Кай слышал про Эвандра Григора ещё в те времена, когда он не уехал из Города Прозрения, но у него никогда не возникало нужды с ним встречаться.

В настоящий момент Каю хотелось, чтобы так оно и оставалось.

– Если желаешь сесть, подвинь какие-нибудь книги, – сказал Григора, сортируя кипу бумаг, хаотично наваленных на ободранной крышке широкого стола из тёмного дерева. – Это не вам, сударыня Дийос, вам беспокоиться незачем.

Кай удивился бессердечности Григора, но затем решил, что тот просто был реалистом. Он подвинул груду лежавших на кровати пергаментов, расчищая себе место. Увидев, что их покрывают такие же письмена, как на стене, он вытянул шею, чтобы её рассмотреть. На первый взгляд, узоры выглядели как карты для космической навигации или как какая-то разновидность атласов звёздного неба или, возможно, – как наисложнейшее генеалогическое древо, но в подобной интерпретации все символы и пересекающиеся линии выглядели бессмыслицей.