Королевская пешка - Джоанна Мэйкпис

Крессида уже свыклась с придворным обычаем позволять своему спутнику подкладывать даме на тарелку самые лакомые кусочки, но едва не воспротивилась обязательной церемонии, когда ей вручили «чашу любви», до краев наполненную мальвазией. Под устремленными на нее взглядами всех собравшихся она торопливо пригубила бокал и передала его Рокситеру, который с самым любезным видом поднес к губам бокал той стороной, которой коснулись губы Крессиды, и выпил вино до дна.

Все придворные встали и под одобрительные возгласы выпили за здоровье новобрачных. Слегка повернувшись, Крессида увидела в конце нижнего стола Хауэлла Проссера, смотревшего на нее с глубокой печалью. И внезапно ее глаза наполнились слезами.

Она обрадовалась, когда подошла леди Греттон, чтобы увести ее из зала; за нею обеспокоено следовала Алиса. Предстояло достойно выдержать последнее испытание этого ужасного дня. Крессида шла вдоль шпалер улыбавшихся ей придворных, мужчин и женщин, и сознавала, что многие сейчас завидуют ей. И только один человек — она знала это точно — испытывал совсем другие чувства. Хауэлл Проссер намеренно не смотрел в ее сторону, когда она проходила мимо.

Лорду Рокситеру предоставили во дворце роскошные апартаменты, где ему предстояло провести брачную ночь. Утром Крессида должна будет переехать в его прекрасный особняк на Стрэнде. На некоторое время она еще останется в услужении у королевы, но, разумеется, теперь ей не придется дежурить в спальне Анны по ночам.

От пылавшего в большом камине огня в комнате было тепло и светло, но, как и жаровни в храме, этот огонь не мог согреть Крессиду. Словно ледышка стояла она посреди комнаты, пока мать и Алиса раздевали ее и облачали затем в простую сорочку из белого расшитого батиста. Она молилась только о том, чтобы они приписали охватившую ее дрожь этой стылой ночи, а не откровенному ужасу.

Крессида бросила взгляд на широчайшее ложе с одеялом из меха и пурпурным бархатным покрывалом. Она с удивлением обнаружила вышитый на нем герб дома Рокситеров и поняла, что покрывало, видимо, привезено сюда из дома на Стрэнде.

На столике рядом с кроватью стоял бокал с вином; ароматные свечи были из чистейшего воска. От постельного белья исходил запах душистых трав, майорана, розмарина и лепестков роз. Пурпурные бархатные занавеси спускались с балдахина, и Крессиде показалось, что она заперта в душистой тюрьме. Она старалась унять дрожь.

Мать шепнула что-то Алисе на ухо, и та, поцеловав Крессиду, удалилась. Крессиде показалось, что щеки Алисы влажны от слез, и она понадеялась только, что хоть у нее-то самой щеки сухие.

Леди Греттон тихо проговорила:

— Ты сказала… что боишься его. Я… я была против этого брака. Дитя мое, таков был приказ, и твой отец ничего поделать не мог. Ты должна простить его, если…

Крессида пылко обняла свою мать.

— Я вас обоих ни в чем не виню. Я все понимаю.

— Все знали, что твой отец прежде держал сторону Ланкастеров. А сейчас пошли эти слухи об измене, о том, что провинции бунтуют, особенно у нас, на границе с Уэльсом… Твой отец не посмел противиться воле короля.

Крессида храбро ей улыбнулась.

— Я знаю. Скажи ему, что я понимаю. Леди Греттон с облегчением перевела дух, услышав, что дочь вполне осознает трудность их положения.

— Этот человек… он не был груб с тобой?

— Нет, — чуть слышно прошептала Крессида. — Просто он такой… важный. Я привыкла к большей свободе… и… и мне так хотелось вернуться домой.

Ну вот. Эти слова вырвались внезапно, глупые, ребяческие слова, и назад их уже не вернуть.

Леди Греттон прижала к сердцу дочь и откинула назад ее роскошные золотистые волосы. У нее и у самой ком стоял в горле. Все случилось так внезапно. Только что их любимое чадо полностью принадлежало им, и трудно было даже вообразить, что она их покинет, — но вступили в действие расчеты вестминстерского двора, и с ужасающей быстротой последовала эта свадьба.

Она боялась за Крессиду — и ничего не могла поделать. Чуть отстранившись, она криво улыбнулась и наклонилась, чтобы благословить и ласково поцеловать дочь.

— Будь храброй, моя Крессида. Ты все знаешь. Не дай повода мужу школить тебя. Понимаю, — сказала она, — тебе покажется нелегко быть покорной и послушной… но постарайся. Это необходимо для твоего собственного счастья. Используй свой шанс.

Леди Греттон встала и, покинув сидевшую на кровати Крессиду, вышла из комнаты. Ибо знала: останься она дольше, ей не удержаться от слез. Но плакать нельзя.

В дверях она встретилась с королевой и двумя ее фрейлинами; с ними был капеллан короля, пришедший благословить брачное ложе. Леди Греттон склонилась в низком реверансе, когда Анна прошла в комнату, улыбаясь своей юной фрейлине.

— Ну, встань же, дай мне посмотреть на тебя. Да, ты так прелестна и так молода. Я была едва ли старше тебя, когда разделила ложе с моим супругом. Тогда я не могла еще знать, какой счастливой он сделает меня, и теперь, после страшной трагедии в моей жизни, я желаю тебе такого же счастья, Крессида. Мартин Телфорд хороший человек, и он достоин тебя.

Королева наклонилась и ласково поцеловала Крессиду в лоб, как только что сделала мать.

— Не может быть, чтобы Мартина не покорила твоя красота, моя милая. Хотела бы я, — продолжала она, запнувшись, — иметь дочь, чтобы благословить ее в брачную ночь, но сегодня я смотрю на тебя как на дочь. Будь же счастлива, дорогая, как счастлива я с моим дорогим супругом.

Крессида не долго оставалась одна. Король проводил новобрачного до двери в спальню, она услышала его радостный, довольный смех, хотя и не уловила последних веселых наставлений другу. Дверь отворилась, и она оказалась наедине с супругом.

Съежившись на краю постели, она глядела, как он приближается к ней. Оруженосец еще раньше помог ему снять парадное одеяние, и теперь на нем был халат из зелено-серебристой парчи. В этом великолепном наряде он выглядел устрашающе огромным. Она прикусила нижнюю губу, решив твердо, что не расплачется и не покажет ему, как ей страшно.

Рокситер постоял над нею минуту, разглядывая, и она невольно подалась назад.

Тогда он сложенными вместе ладонями взял ее под подбородок и улыбнулся с высоты своего роста.

— Итак, они оставили вас одну. Надеюсь, это продолжалось не слишком долго.

Она молча покачала головой.

Он обошел кровать с другой стороны и откинул одеяло.

— Хотя в камине пылает огонь, вы превратитесь в сосульку, если еще немного посидите в этой тоненькой сорочке.

Крессида послушалась и скользнула под одеяло. Он отвел глаза. Она была так потрясающе прекрасна и так беззащитна… Он почувствовал, как его охватывает желание. Она принадлежала ему, и он вправе овладеть ею… он будет последним глупцом, если не сделает этого… Но нет, все-таки нельзя.