Колумбарий - Александр Александрович Подольский

ничего. Оле почудилось. Оказавшись у кузовного задка, Мельник замер. То ли в глаз попала снежинка, то ли на дороге действительно что-то шевельнулось. Будто здоровенная тень прорвала сдерживающий ее сумрак. Выпустив дым, Мельник повернулся к полю. Метрах в тридцати от машины Саня с Бахой копали черноту. Фигуры их почти слились с ночью, только два сигаретных огонька говорили о том, что парни еще живы. С дороги кто-то фыркнул. Тень пришла в движение. Приближалась. Задрожала сигарета в зубах. Мельник вжался спиной в створки двери уазика, подпирая бампер. В голове щелкнуло, и память подкинула недавнюю байку от Бахтиярова дяди. Этот усатый весельчак с непроизносимым именем рассказал целую кучу местных страшилок и городских легенд, но одна запомнилась особенно. О девушке, которая живет на дорогах Казахстана и убивает водителей. Чаще всего ее якобы видели в белом платье, иногда даже свадебном. Симпатяга напрашивалась в попутчики, а когда залезала в машину, люди замечали, что ноги ее покрыты черной шерстью, а вместо стоп – копыта.

Сигарета уткнулась в землю, оставив на куртке несколько угольков. Мельник отряхнулся, поднял глаза к существу из темноты и чуть не поскользнулся от неожиданности. По дороге шел верблюд. Двугорбый здоровяк спешно протопал мимо машины и исчез в чернильно-снежном мареве. Мельник выдохнул и достал новую сигарету. Верблюдов они насмотрелись по пути в Аральск, животные тут разгуливали сами по себе и запросто могли перегородить дорогу. Обычное для степи дело. Новый звук шагов Мельника не испугал, потому что вместе с хрустом наста до него долетели и матюки.

– С-с-следующий, – стуча зубами, произнес Бахтияр, и Мельник взял лопату.

Могильщики из них получились неважные, и только через полтора часа уазик вновь тащился к границе с Россией. Обледенелая земля погубила обе лопаты, но труп все-таки нашел покой на небольшой глубине. Через неделю метель превратит холмик в огромный курган, поэтому до поздней весны едва ли кто обнаружит тело.

Оля пропадала в мобильнике, Саня бурчал что-то под нос и матерился на дорогу, темноту и президента. Разговаривать не хотелось. Бахтияр грел руки о кружку с чаем, оставаясь мрачнее тучи. Мельник отхлебнул коньяка, но алкоголь больше не согревал. Не утешал и чертов градусник: минус двадцать два. Шевеля замерзшими пальцами на ногах, Мельник понимал: пора всем перебираться в кабину. В тесноте, да не в обиде. Если температура будет падать с такой же скоростью, они с Бахой тут просто замерзнут.

В крышу уазика ударило что-то тяжелое. Саня выкрутил руль, переехал сугроб и с трудом удержал машину на дороге. Нажав на тормоз, он помянул кого-то по матери и взглянул в зеркало. Мельник подошел к задней двери и всмотрелся в участок замерзшего стекла, где хоть что-то можно было разобрать. В свете тормозных огней лежал труп.

Мельник вышел первым. На снегу валялся узкоглазый здоровяк без одежды, но с небольшой дырой в груди. Словно от ножа. Тело мертвеца было странным образом высушено: левая рука совсем скукожилась, тогда как на правой по-прежнему проступали мускулы; бледная кожа обтягивала широкий скелет, но по всему туловищу кусками росли уплотнения мышц.

Наверху завывала вьюга, сметая с ночного неба звезды. Появились Баха с Саней. За ними плелась и Оля.

– Как это дерьмище умудрилось мне на крышу приземлиться? Че за херня?! – Саня подсветил труп фонариком и повернулся к Бахтияру. – Слышь, косой, узнаешь друга?

И без того молчаливый по жизни Бахтияр после случая на заправке превратился в немого.

– Быть не может, – сказал Мельник. – Мы же…

– Что с ним такое? – всхлипывая, спросила Оля.

Саня заржал:

– Не поверишь, он окочурился! Сначала на заправке, потом в земле, а теперь вот, похоже, для верности из самолета выпал!

Мельник заметил что-то за трупом, там, куда едва добивал свет Саниного фонаря. Он отобрал карманное светило и подошел ближе. По заснеженной дороге пополз электрический желток, пережевывая мрак. Когда сгустки тьмы убрались за освещенный круг, на земле возле головы мертвеца проступили черные хлопья. И дальше, и чуть в сторону… В двух шагах от них вся дорога была покрыта этой дрянью.

– Пепел?

– М-м-м-м… – пытался заговорить Баха, но захлебывался воздухом.

– Это черный снег, – сказала Оля, в очередной раз перекидывая косу через другое плечо, будто этот ритуал мог оградить девушку от неприятностей. – Тот самый.

Мельник поднял голову к небу, где черный океан бескрайних размеров заглатывал последние куски света. Дорога проваливалась в темноту. Ветер доносил до путников шепот снежной пустыни, и от этого звука стонали даже металлические кости уазика.

– Мэ-мэ! – передразнил Саня заику. – Хватит мычать, валить отсюда надо. Даже не думай сказки свои рассказывать.

– М-м-метео! – наконец выплюнул Бахтияр.

Среди кучи местных страшилок была и такая. У каждого рассказчика имелась своя версия, но если слепить все воедино, выходило, что в Казахстане живет блуждающая атмосферная аномалия. Из-за нее резко портится погода, небо наливается облаками черного снега, которые плывут против ветра, а иногда даже спускаются на землю. В них и пропадают люди. Годы спустя обескровленные тела некоторых обнаруживали в разных уголках страны, но большая часть исчезала навсегда. Старики твердили, что это проделки злого духа. Так или иначе, истории о неком явлении, сопровождающем зиму, или природном демоне расползались по всей округе. Ему дали кучу имен, самым подходящим для русского уха оказалось Метео. Пару часов назад Мельник добавил бы к этой байке еще с десяток придумок от себя лично, но теперь было не до шуток.

Ехали молча, отключили даже магнитолу. Чтобы лучше слышать преследующий их вой. Мельник посадил Олю на колени, Баха разместился ближе к коробке передач. Саня задвинул окошко на перегородке, отделяя от кабины замерзающий салон. На часах было ровно три утра.

Двадцать пять градусов мороза. Казалось, асфальт закончился минут сорок назад, и теперь машину трясло, точно механического быка в парке аттракционов. Баха бездумно таращился в пустоту за лобовым стеклом. Глядя на него, Мельник вспоминал, как читал про казахских кочевников, которым природа подарила узкий разрез глаз, чтобы укрываться от суровых степных ветров. Теперь же словно кто-то хотел продемонстрировать недружелюбность здешних краев к квартету чужаков. В другой раз Мельник был бы рад елозящей на коленках Оле, но сейчас девушка раздражала. Ноги затекли так, что он переставал их чувствовать. Оля не выпускала из рук мобильник, на экране которого то и дело проклевывались полоски сигнала. Вертела его сначала по часовой стрелке, затем против. И заново. Мельник даже подсчитал количество вращений – в каждую сторону выходило по двадцать три раза. Как будто звонок из этой глуши им чем-нибудь поможет…

Мертвец