По собственному желанию - Борис Егорович Бондаренко

Она вдруг охнула и стиснула зубы. И прежде, чем потерять сознание, прошептала:

— Ну вот, началось. Не успела, ничего не успела…

Это были ее последние осмысленные слова.

Умерла Ольга в четвертом часу, и они не сразу поняли это. Уже трижды им казалось, что все, конец, Георгий подносил к ее губам зеркальце, видел — жива Ольга, и снова они ждали, потому что ничего другого не оставалось. А потом Коля схватил Георгия за колено и молча повел головой. Георгий чуть помедлил, вглядываясь в лицо Ольги, тронул ее руку. Она была холодная. Когда он отнял свою руку, на серой коже Ольги остались следы его пальцев. «Все?» — взглядом спросил Коля. Георгий молча поднялся, направился к Шельме, подтянул повыше бродни и вошел в воду. Он долго держал руки в холодной воде, пока они не занемели, умылся, намочил затылок — там, внутри, медленно ворочалось что-то большое и тяжелое — и вышел, спросил у Коли:

— Спирт у нас еще есть?

Коля, вытирая кулаком слезы, кивнул, сходил в палатку, принес бутылку. Георгий налил себе полстакана, разбавил водой и медленно выцедил все не отрываясь, не чувствуя ни запаха, ни крепости, — будто воду пил. Коля плеснул себе на донышко, но никак не решался выпить и, наконец, отставил кружку, глухо сказал:

— Не могу.

— Не можешь — не пей, — равнодушно отозвался Георгий, протянул руку за его кружкой, выпил и ее — и как будто только трезвее стал. Он закурил и сказал Коле: — Ты иди пока.

Коля послушно поднялся, взял зачем-то карабин и ушел.

15

Сидел Георгий недолго. Внутри была какая-то странная, неожиданная пустота, никакой боли, и ни о чем не думалось. Потом он взглянул на часы и заторопился. Могла приехать лодка с ненужным теперь врачом, тот, чего доброго, прикажет везти Ольгу куда-то или захочет вскрыть, — кто знает, что у них там за порядки. Да и вообще лучше похоронить Ольгу самому, без чужих глаз, без чужих рук. И надо поскорее обмыть ее, пока она не закоченела…

Он все еще думал о ней как о живой — и не сразу заметил это.

Георгий тщательно выскоблил песком два котелка, протер спиртом и повесил над костром. Пока вода нагревалась, он вынес из палатки рюкзак Ольги и начал смотреть, во что ее переодеть. Выбора особого не было — две комбинации, пара трусиков и лифчиков, кофточка, серая клетчатая юбка, старенькие туфли на низком каблуке и несколько носовых платков. Странно — он без волнения разбирал ее вещи, словно не понимал еще, что никогда Ольге не носить, а ему не видеть их на ней. Это потом уж, полгода спустя, ему будет страшно при одной мысли, что он может увидеть что-то Ольгино…

Он взглянул на нее — и вздрогнул: Ольга смотрела на него сквозь неплотно прикрытые веки. Георгий наклонился над ней и попытался закрыть глаза, но они тут же медленно приоткрылись снова, словно и мертвая Ольга хотела смотреть на небо. «Надо медяки положить», — вспомнил он с детских еще времен чьи-то похороны и стал шарить по карманам, но ничего не нашел. В тайге деньги не нужны, вся мелочь, какая была, давно порастерялась. Он прикрыл лицо Ольги платком, но тут же снял. «Пусть смотрит, недолго осталось».

Он расстегнул молнию спального мешка и принялся раздевать Ольгу. Сделать это было непросто, тело Ольги показалось ему необыкновенно тяжелым, мертвые руки никак не хотели выпутываться из свитера, кофточки, белья. Георгий торопился — мог вернуться Коля, а ему очень не хотелось, чтобы тот даже издали увидел обнаженную Ольгу. Наконец он снял с нее все и, отступив на шаг, внимательно оглядел. То, что всего два дня назад было молодой, здоровой, красивой женщиной, стало большим неуклюжим трупом с одутловатым сизым лицом, вздувшимся животом, толстыми, очень мертвыми руками и ногами с черными ногтями…

Георгий знал, что потом, — это «потом» представлялось ему чем-то очень нереальным, ненужным и бессмысленным, но он знал, что оно наступит, и очень скоро, — ему придется много и трудно думать о том, что произошло здесь, и как-то связать эти два несовместимых образа — Ольги живой и Ольги мертвой, — а пока надо было делать то, что полагалось делать со всяким мертвым телом. И он принес воду, разорвал одну комбинацию и стал обтирать Ольгу. Воды было мало, и он боялся, что ее не хватит, а греть еще было бы слишком долго. Но воды хватило. Георгий подождал немного, пока Ольга обсохнет, и принялся одевать ее. Он долго провозился с чулками, они никак не хотели налезать на отекшие ноги. Чулки были шелковые, телесного цвета, и когда он все-таки надел их и прикрыл до колена юбкой, Ольга выглядела уже не так страшно. Вот только руки, сложенные на груди, казались особенно темными на фоне белой кофточки. Туфли надеть не удалось, но тут уж ничего нельзя было сделать.

Пошел мокрый снег. Георгий укрыл Ольгу плащом, оставив голову открытой. Редкие бесформенные хлопья падали на лицо Ольги и медленно таяли, большими мертвыми слезами скатывались на густые светлые волосы, — их Георгий распустил и расчесал.

Теперь можно было отдохнуть и подумать о могиле. Георгий протер руки спиртом, закурил и сел в изголовье Ольги. Она просила похоронить ее под сосной, и он стал думать, удастся ли это сделать. Получалось, что под сосной никак нельзя. Весь его инструмент — походная лопата с короткой ручкой и маленький топор, которым корни сосны не перерубишь. Да и сосна старая, вряд ли особенно долго проскрипит. А лежать тут Ольге ни много ни мало целую вечность…

Он докурил сигарету, встал и тщательно осмотрел все вокруг. Решил копать могилу неподалеку от скалы и стал расчищать место от камней и мусора. За этим занятием и застал его Коля.

— Здесь решил? — сразу догадался он.

— Да.

— А почему не там? — кивнул на сосну Коля.

— Нельзя, — коротко сказал Георгий, не вдаваясь в объяснения.

Коля осторожно, словно боялся разбудить, подошел к Ольге, постоял и боязливо сказал:

— Надо глаза закрыть.

— Пусть смотрит, — сказал Георгий. — Недолго осталось.

— А челюсть? — нерешительно подсказал Коля. — Надо подвязать.

Об этом Георгий забыл. Он связал вместе два носовых платка и подвязал Ольге челюсть.

— Натаскай побольше дров, — приказал он Коле, — чтобы на всю ночь хватило.

Он начал копать в сумерках и копал всю ночь. Коля разжег рядом костер, света от него было немного, но что там было разглядывать? Когда лопата натыкалась на корень, Георгий брал топор и рубил его. Если попадались камни,