Александр Невский - Юрий Бегунов

Киев пал после восьми дней непрерывного штурма, на Николин день, 6 декабря 1240 года. Все жители, от мала до велика, и все воины были убиты. «И Святую Софию разграбили. И иконы и кресты, и все украшения церковные взяли», — с горечью записывал летописец.

В пламени пожаров сгорели дворцы, дома, церкви и монастыри. Только воеводе Дмитру Ейковичу удалось уцелеть. Весь израненный он попал в плен, но был пощажен Батыем за его мужество.

Итальянский монах-францисканец Иоанн дель Плано Карпини, проезжавший через Киев в 1246 году, писал, что монголы «произвели великое побоище в стране Руси, разрушили города и крепости, убили людей, осадили Киев, который был столицей Руси, после продолжительной осады взяли его, убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили неисчислимые головы и кости мертвых людей, которые лежали на поле, ибо город этот был очень большим и многолюдным; а теперь он низведен почти ни на что, едва имеется 200 домов, а людей держат они в тяжелейшем рабстве». Так не стало «матери городов русских», как назвал Киев еще князь Олег Вещий. «Только дым, и земля, и пепел»…

После взятия Киева главные силы Батыя устремились к Владимиру-Волынскому и Галичу, пленили и разрушили их, а затем уничтожили еще несколько десятков городов.

Красотой Владимира-Волынского в 1231 году любовался венгерский король. Он считал, что такого красивого города нет в «немецких землях».

Русь была порабощена. Южной Руси повезло еще меньше, чем Северо-Восточной, ибо в ней десятилетиями хозяйничали татарские каратели — Куремса, Бурундай, Ногай, Телебуга…

Позднее, в 70-е годы XIII века, владимирский епископ и проповедник Серапион, передавая впечатление от страшного разгрома Руси во время татарщины, писал: «И вот навел Бог на нас народ немилостивый, народ лютый, народ, не щадящий красоты юношей, немощи старцев, младости детей. Воздвигнули мы на себя ярость Бога: разрушены божественные церкви, осквернены священные сосуды, потоптаны святыни, святители преданы мечу, тела монашеские брошены птицам, кровь отцов и братьев наших, словно вода, обильно напоила землю. Исчезло мужество князей и воевод наших, храбрецы наши, исполненные страха, обратились в бегство. А сколько их уведено в плен! Села наши поросли лесом. Смирилось величие наше, погибла красота наша. Богатство, труд, земля — все достояние иноплеменных. Соседям нашим служили мы в поношение и стали предметом смеха для врагов наших… Каких только наказаний не приняли мы от Бога! Не пленена ли земля наша? Не взяты ли города наши? Не усеяли ли наши отцы и братья трупами землю? Не уведены ли жены и дети наши в плен? А кто остался в живых, не порабощены ли они на горькую работу от иноплеменников?..»

Разгром был ужасающий. Но Северо-Восточная Русь сумела за три-пять лет отчасти залечить свои раны — и во многом благодаря великому князю Ярославу Всеволодовичу. Новгородское же княжество, на столе которого сидел Александр, почти не пострадало; исключение составили лишь его южные города: Торжок, Тверь, села Селигерского пути.

«Война — лучший лекарь, — говорили ханы, — она очищает душу монгола, укрепляет тело, делает одних победителями во имя Неба, а других побежденными, рабами, которыми монголы будут повелевать!»

В 1241 году перед Батыем открылся путь в Европу. Ему надо было завоевать Запад, чтобы исполнить завет Чингисхана. Великие ханы домов Чингиса и Джучи были настроены решительно, так как короли европейских стран и сам римский папа не ответили на их требование полной покорности и не явились с данями перед лицо владык Азиатского мира.

В 1241 году Батый двинул из Галицкой Руси свое 500-тысячное войско пятью колоннами через Карпаты в Венгрию, Польшу и далее в Моравию и Чехию, потом в Словению, Хорватию и Далмацию. В войне участвовало булгарское войско Гази-Бараджа Бурундая, а также русские воины. Сам Бурундай писал в своей летописи следующее:

«Мы выступили раньше Бату и на пути в Байлак (то есть в Польшу. — Ю. Б.) к Байдару примкнуло 10000 шамлынцев (смоленцев. — Ю. Б.) бека Микаиля. Шамлынцы занимали стены попадавшихся на пути городов, а татары грабиил и жгли их… Поход этот был самым отвратительным в моей жизни. Зверства и бессмысленные убийства татар выводили моих людей из себя, а мэнхолов всегда бесило то, что я разбивал свой стан поодаль от них и вызывающе окружал его возами, щитами и завалами из деревьев».

А вот что сообщает современная событиям «Хроника Великой Польши»:

«В году 1241 Батый, татарский хан, со своим войском — народом многочисленным и жестоким, пройдя Русь, вознамерился вторгнуться в Венгрию. Но прежде чем он достиг венгерских границ, он направил часть своего войска против Польши. Они в день Пепла опустошили и город (Сандомир. — Ю. Б.), и Сандомирскую землю, не пощадив ни пола, ни возраста. Затем они через Вислицу пришли в Краков, подвергнув все опустошению. Недалеко от Ополья их встретили князья Владислав Опольский и Болеслав Сандомирский и начали было сражаться с ними, но бежали, не имея возможности сопротивляться ни их многочисленности, ни воле Божьей. И, таким образом, упомянутая часть татарского войска, опустошив Серадз, Ленчицу и Куявию, дошла до Силезии. С ними Генрих, сын Генриха Бородатого, князь Силезский, Польский и Краковский, со многими тысячами вооруженных воинов встретился на поле у крепости Легница и, уповая на Божью помощь, уверенно с ними сразился. Но, с соизволения Господа, который иногда допускает избиение и своих за их преступления, знаменитый вышеупомянутый князь Генрих вместе со многими тысячами несчастных людей пал на поле боя… Когда Батый, татарский князь, вторгся в Венгрию, ему преградили дорогу венгерские короли, братья Бела и Коломан. Последние, потеряв в сражении большую часть своего войска, обратились в бегство. Так Батый опустошил Венгрию, жестоко убивая людей от мала до велика, не щадя ни пола, ни возраста, переправился через реку Дунай. Пробыл он в этом королевстве год или более, учинив жестокую резню в народе и нечестивое разорение городов».

В Венгрии в битве при реке Шайо, притоке Тисы, сложили головы 56 тысяч рыцарей. В битве при Лигнице в Силезии потери рыцарей исчислялись десятками тысяч. Монголы собрали на поле боя 9 тысяч овечьих мешков с отрезанными левыми ушами рыцарей. Правда, король Вацлав и моравский рыцарь Ярослав из Штернберга нанесли чувствительные поражения монголам, но все же они не могли остановить восточных завоевателей. Последние дошли до Кракова, Будапешта, Вены, Загреба и до Адриатического моря, приняв его за «последнее море», достигнуть которого им повелел Чингисхан. Завоевания сопровождались массовыми убийствами, уводом в плен, грабежами и насилиями. В Западной Европе ожидали нашествия монголов как величайшего бедствия, когда-либо постигавшего человеческий род. Властитель Франции читал и перечитывал грозное послание монгольского хана к нему: «Именем Бога Вседержителя повелеваю тебе, королю Людовику, быть мне послушным и торжественно объявить, чего желаешь: мира или войны? Когда воля Небес исполнится и весь мир признает меня своим повелителем, тогда воцарится на земле блаженное спокойствие и счастливые народы увидят, что мы для них сделали! Но если дерзнешь отвергнуть повеление божественное и скажешь, что земля твоя отдаленная, горы неприступные, моря глубокие и нас не боишься, то Всесильный, облегчая трудное и приближая отдаленное, покажет тебе, что мы можем сделать».