Сантьяго - Майк Резник

Юноша подошел к отцу Уильяму, что-то шепнул ему на ухо.

— Стойте! — провопил он, и те из прихожан, что еще не покинули шатер, застыли на месте. — Я не знаю, у кого из вас фамилия Спайк, даже не знаю, какого вы пола, но мне сообщили, что вы внесли пожертвование королевскими йенами. Вы же все знаете, что королевские йены принимаются к оплате только во Внешнем Пограничье, и у меня такое чувство, что Господь может воспринять подобное деяние как личное оскорбление. Поэтому я собираюсь попросить молодого человека вновь подойти к вам с подносом, чтобы посмотреть, не найдется ли среди вас человека с добрым сердцем, который пожертвует на нужды Господа те деньги, на которые можно купить еду и вакцину для несчастных детей с Келлатры Четыре, куда я отправлюсь с Золотого початка. Что же касается вот этого, — он потряс пачкой королевских йен, — то я оставлю их у себя на случай, что встречу миссионера, держащего путь туда, где эти йены еще в ходу.

Юноша смешался с толпой и минуту спустя направился к возвышению с двумя банкнотами номиналом по пятьдесят долларов Марии-Терезы каждая. Отец Уильям одобрительно кивнул, и вскоре Вера осталась с ним наедине.

— Я хочу поблагодарить вас. — Она приблизилась к отцу Уильяму, протянула руку. — Не засеки вы его, он бы меня убил.

— Я не смог бы этого сделать, если бы вы не пришли на мою проповедь. — Отец Уильям сжал ее руку своими. — Вы поступили правильно. Пришли, чтобы восславить Господа, и Господь не оставил вас в беде. Сдается мне, Он понял, что у вас ко мне какое-то важное дело.

— Именно так.

— Настолько важное, что человек, за голову которого назначено вознаграждение, захотел вас убить?

— Его нанял Дмитрий Сокол.

— Я думаю, в аду Сатана уже разжег для господина Сокола индивидуальный костер. — Отец Уильям помолчал. — Между прочим, у него было двое сообщников. Что с ними случилось?

— С ними я разобралась, — ответила Вера.

Отец Уильям одобрительно кивнул.

— Хорошо. Я рад, что вы не из тех, кого надо охранять днем и ночью. — Он отпустил ее руку, взял стакан, глотнул синей жидкости. — А почему Сокол решил вас убить?

— Понятия не имею, — ответила Вера, глядя ему в глаза.

— Знаете. — Отец Уильям заулыбался. — Мне представляется, что Господь связывает с вами большие планы… иначе Он лишил бы вас дара речи за то, что вы лжете в Его доме.

— Не понимаю, к чему вы клоните.

— Да перестаньте, милая дама. Дмитрий Сокол — контрабандист и злодей, который думает, что нашел особый способ покаяния. — Отец Уильям пренебрежительно расхохотался. — Он полагает, что его делишки останутся тайной, покрытой мраком, пока он будет изображать из себя скромного, богобоязненного слугу народа. — Тут он яростно глянул на Веру. — Позвольте предположить, что вы шантажировали его, он вам заплатил, а теперь пытается вернуть свои денежки.

— В десятку вы не попали, — покачала головой Вера. — Я его шантажировала, все так…

— И правильно, — прервал ее отец Уильям. — Иной раз надо обнажить опухоль, а уж потом удалить.

— Не ради денег, — уточнила Вера. — Чтобы получить интересующую меня информацию.

— Ага! — Его глаза вспыхнули. — И что это за информация?

— Я ищу Сантьяго.

Последняя фраза здорово повеселила отца Уильяма.

— На вашем месте, милая дама, я бы выяснил, где он находится, и побежал в противоположном направлении. Такой информацией надобно делиться добровольно.

— Он посоветовал мне поговорить с Веселым Бродягой.

— Правда? Наверное, правильно сделал. Но Бродягу на церковной службе не встретить… особенно на моих проповедях.

— Так где же мне его найти?

— На холмах, в десяти милях от города. Дорогу вам может показать каждый.

— Мне также сказали, что увидеться с ним сложно.

— Все зависит от того, кто вы и о чем хотите с ним поговорить.

— Мне сказали, что вы можете помочь мне увидеться с ним.

— Полагаю, что могу.

— Поможете?

— А вот это совсем другая история.

— То есть не поможете?

— Я этого не говорил. Я лишь сказал, что это другая история. — Он посмотрел на покойника. — Этот бедолага едва не устроил вам личную встречу с Создателем. Подвел вас к последней черте. Как хорошо, что Господь даровал мне острый глаз и твердую руку.

— Я уже поблагодарила вас. Повторить?

— Знаете, милая дама, — отец Уильям вытащил черный носовой платок и начал протирать кружку для сбора пожертвований, — благодарности бывают разные.

Вера соображала быстро:

— Тысяча кредиток.

Отец Уильям улыбнулся:

— Это тянет лишь на первую главу той истории, о которой мы говорим.

— Только помните, что это всего лишь история, а не сага, — нашлась с ответом Вера. — Две тысячи.

Отец Уильям задумался:

— Вы хорошо готовите?

— Отвратительно.

— Жаль. — Он долго смотрел на Веру, потом пожал плечами. — Черт с вами. С учетом вознаграждения, которое я получу за этого преступника, и вашего щедрого пожертвования мы сможем принять необходимые меры для того, чтобы пять тысяч детей Келлатры Четыре больше не умирали от сухой оспы и синей лихорадки. — Он засучил левую брючину, достал длинный охотничий нож, закрепленный на голени. — Позвольте мне отнести местному констеблю вещественное доказательство, дабы он не подумал, что я требую деньги, которые еще не заработал, а потом в путь. — Отец Уильям поднял глаза на Веру. — Две тысячи кредиток при вас, не так ли?

Вера вытащила банкноты из сумки:

— Так мы идем к Бродяге?

Отец Уильям взял у нее деньги, положил в кружку для сбора пожертвований, широко улыбнулся:

— Разумеется, идем, к вящей славе Господней!

Глава 9

Бродяга заглянет — выглянет кольт.

Деньги в кармане — ловите, извольте.

Копы придут, копы уйдут.

Бродяга ж — глядите! — опять тут как тут.

На Золотом початке Веселый Бродяга мог делать, что хотел. Более чем вольготно чувствовал он себя и еще на десяти — пятнадцати планетах. Казалось бы, причина тому — целая армия бандитов и даже головорезов, которые беспрекословно подчинялись ему. На деле все обстояло иначе. Разумеется, у него были осведомители как в преступном мире, так и в респектабельном обществе, но действовал он, за редким исключением, в одиночку.

Учитывая, что работал он один, воображение рисовало гиганта, эдакую золотопочатокскую версию Человека-Горы Бейтса. Но в реальности роста он был на дюйм или два ниже среднего, скорее полный, чем худой, и ничем особым не выделялся, разве что бесцветными глазами.

Раз физической силой взять он не мог, получалось, что ему не должно быть равных в умении стрелять, уничтожать преграды, изменять внешность. Но и этими достоинствами похвастаться он не мог. Зато его отличали острый ум, абсолютное отсутствие совести и непомерная тяга к чужому.